(Не)естественный отбор (СИ) - Страница 67

Крис судорожно вздохнула, потерла лоб и продолжила:

– До сих пор бесконечно благодарна родителям, что они, глядя на избитую и окровавленную меня, на испуганного и не менее избитого чужого ребенка, ничего не спросили, отправили Степку в ванную, меня – на перевязку, а самое главное – приняли нас обоих, хотя места у нас было маловато.

– Насколько я знаю, история Степы закончилась хорошо? – вспомнила о своих обязанностях ведущая.

– Да, – засияла от радости Крис, – недавно мы лишили Степкиных родителей родительских прав и с прошлой недели Степа – официально мой сын.

– То есть вы три года воспитывали Степу без должных прав?

– Да, собственная квартира у меня появилась всего полгода назад, после того, как я вышла замуж, а без квартиры мне бы никто Степку не отдал.

– И муж не возражал?

– Нет, конечно, – удивилась Крис, – я и познакомилась с мужем благодаря Степке.

– Вот как? Но давайте вернемся к движению «Плюс один». То есть сначала была Зоя, затем Степан, но это всего лишь отдельные случаи. Так как же это переросло в столь масштабный проект?

– Спустя какое-то время я начала таскать Степку в наш парк, энергии у него всегда было хоть отбавляй, и я подумала, что лучше, если он будет ее выплескивать не в школе или в квартире, а на улице. Но Степка далеко не застенчивая семилетняя девочка, он за пару дней со всеми перезнакомился, с кем-то подрался, с кем-то подружился, и, хотя я никому не рассказывала про его семью, скоро все в Экстриме были в курсе его истории.

Спустя какое-то время несколько экстримовских оборотней обратились ко мне с просьбой познакомить их с подобными семьями. И я, как и Стан ранее, также принялась их отговаривать, показывала шрамы, напоминала про синяк, который сходил целую вечность, пыталась давить на совесть, но, в конце концов, сдалась. Так появились первые последователи нашего движения.

– А как вы находите семьи, нуждающиеся в вашей помощи?

– Сначала мы брали в полиции списки неблагополучных семей, но постепенно мы создали свой сайт, и там есть раздел, куда каждый может анонимно сообщить про семьи с проблемами, ведь далеко не все случаи становятся известны полицейским. Туда может написать даже ребенок из такой семьи, и ему помогут.

Хочу отметить, что даже сейчас, когда количество добровольцев перевалило за пятьдесят тысяч, мы стараемся дать возможность выбрать себе подопечных. Потому что нам важно, чтобы человек ли, оборотень ли не просто тянул лямку, а сердцем горел за тех, кто доверился ему.

– Еще вопрос, – заглянув в блокнот, спросила ведущая. – Маленькая Зоя осталась со своей мамой, но Степу вы, по сути, вырвали из семьи. Как часто происходят подобные вещи?

– Случаи бывают разные, – грустно сказала Крис. – Напоминаю, что наша цель – не забрать детей из семьи. Нет, мы хотим помочь таким семьям. Наши ребята отправляют родителей на лечение, помогают им получить дополнительное образование, подыскивают работу, жилье, если нужно, решают проблемы с алкоголизмом и наркоманией. Но все это работает, только если сами родители хотят выбраться из ямы. А если нет? В таком случае мы спасаем тех, кто больше всех страдает. То есть детей.

– И что, часто происходят усыновление оборотнями человеческих детей?

– Вы специально подчеркнули расы, верно? – покачала головой Крис и расстегнула пиджак. От прожекторов и волнения ей стало жарко. – Не часто. Я сама выступала адвокатом в первом подобном деле, это было всего год назад. Всего за время нашего движения было усыновлено восемнадцать детей, включая Степу. Еще в ста двадцати восьми случаях мы добились лишения прав с последующей отправкой детей в детдома. Но, поверьте, после того, через что прошли те малыши, любой детдом им покажется сказкой. К тому же кураторы не бросили их на произвол судьбы, они также навещают своих подопечных в детдомах, проводят с ними выходные, общаются с воспитателями.

- Я слышала, что вы ввели какую-то сложную систему наставничества. Что, теперь чтобы взять подопечных, недостаточно лишь желания?

– Опять же повторюсь, случаи бывают разные. Наше движение не состоит лишь из матерых оборотней, мы принимаем всех, в том числе и прекраснодушных наивных молодых людей, и скромных домашних девочек, только-только закончивших университеты. Но бывало, после столкновения с жестокой реальностью такие ребята попросту сбегали. И хуже всего, если их бегство произошло не сразу. – Крис раскраснелась, вновь разволновавшись. – Представьте, ребенок только-только привыкает к мысли, что не все взрослые – моральные уроды, потихонечку оттаивает, начинает улыбаться, начинает надеяться на что-то хорошее, к нему регулярно приходит милый товарищ, разговаривает, защищает от нападок и избиений, водит в кино и на карусели, а потом пропадает. Навсегда. И все становится еще хуже, особенно потому, что теперь ребенок знает, что есть и другая жизнь, теперь ему есть с чем сравнивать. И эти мысли могут привести к чему-то непоправимому.

Поэтому ко всем новеньким мы приставляем наставника, того, кто уже прошел полный круг и сумел вывести своих подопечных из кризиса. Наставнику можно звонить в любое время суток, наставник помогает новеньким разобраться с официальными инстанциями, и именно наставник решает, готов ли новенький к самостоятельной работе.

– Это звучит вполне солидно. Но ведь ваша организация сугубо добровольная. Денег вы никому не платите, верно?

– Мы начинали с небольшой группы друзей, которые решили, что им не все равно. Постепенно слухи о нас расходились по городу, а потом и по всей стране, ведь среди нас были и блогеры, и журналисты, и просто весьма общительные ребята. Само собой получилось, что я стала неким лидером, и немаловажную роль в этом сыграло мое юридическое образование. Но далеко не все сочувствующие могут участвовать в нашем движении лично, ведь это весьма затратно и по времени, и по нервам, поэтому они помогают нам деньгами. Из нашего фонда мы стараемся компенсировать расходы кураторов, некоторые ребята уволились с работы и полностью погрузились в дела движения, им мы, конечно, платим зарплату. Теперь у нас есть свои юристы, психологи, наркологи, мы работаем с кадровыми агентствами, чтобы помогать родителям с трудоустройством. А недавно замахнулись на постройку своего детского дома, чтобы полностью взять под свое крыло тех детей, кому это нужно.

– Что бы вы хотели сказать нашим зрителям и телезрителям?

– Люди – оставайтесь людьми. Несмотря ни на что. Посмотрите по сторонам: возможно, где-то рядом с вами за стеной, в соседнем подъезде или на соседней улице страдают дети. Страдают от голода, холода, побоев, недопонимания, унижений. Не проходите мимо – напишите нам. А если есть возможность, то приходите к нам. Наши филиалы есть во всех крупных городах, но даже если в вашем городе нет пока филиала, мы все равно найдем добровольцев, пришлем наставников и будем работать. Будем помогать.

Даже если это будет лишь один спасенный ребенок – это будет уже плюс один ребенок!

На большом экране высветился последний слайд презентации, Дэн отложил стопку бумаги и спросил:

– Доклад закончен. Есть ли вопросы?

Заскучавшие техники включили свет, но в зале сохранялась полная тишина. Затем до археолога донесся шепот: «Абсурд какой-то», и слушатели взорвались криками:

– Какие у вас доказательства?!

– Что это за бред?

– Это дискриминация! Расизм!

– Кто допустил оборотня в науку?!

– Есть ли подтверждения?!

Организатор конференции, Фридрих Гёссе, доктор исторических наук, хлопнул в ладоши, пытаясь успокоить публику, но его никто не услышал. Он посмотрел по сторонам в поисках судейского молоточка, тибетского гонга или хотя бы рельса, но ничего подобного не нашел, поэтому поднял тяжелую кожаную папку с бумагами и с силой ударил ей по столу. Громоподобный звук прокатился по залу и отразился эхом от мраморных стен, несколько ученых, побледнев, упали в кресло, схватившись за сердце.