Недоступная девственница - Страница 56

— Я? Что за ерунда?

— Ну, а что ты тогда делаешь, когда сидишь и таращишься на нее.

— Просто думаю о ней.

— Но что именно ты думаешь?

— Господи, да я сам толком не знаю! В каждом из нас много всего такого. Нельзя кинуть взгляд на человека и сразу понять, кто он, что собой представляет. Эта бедная дурочка хлебнула всякого. Я пытаюсь думать о том, какой она была бы, если бы не попала в лапы к этим мерзавцам. Думаю о том, какую жизнь ей следовало бы вести.

— Но ты не врач, дружище. Ты шаман.

Джайлз весело расхохотался — коротко и звучно.

— Смейся, смейся, — кивнул Вилли. Он вдруг замолчал и наклонился над грудью Лизы. — Она что, не дышит? Я не слышу.

— Нет, с ней все в порядке. Пульс хороший, дышит ровно и глубоко. Не сопит. Это как раз хороший знак.

Вилли наклонился еще ниже, почти касаясь лбом одеяла, весь обратившись в слух. Лиза зашевелилась, повернула голову так, что их щеки соприкоснулись. Модести кончила вытирать руки и сказала:

— Надо бы поберечь лампу — если, конечно, она не понадобится тебе, Джайлз, когда ты будешь проверять, как Лиза себя чувствует.

— Нет, нет, я обойдусь. Только когда кончится наркоз, надо будет положить ее повыше. Тут мне потребуется помощник. Но я дам знать… Вилли, хватит тыкаться в нее носом!

— Замолчи! — свирепо прошептал Гарвин.

Модести и Джайлз удивленно посмотрели на него. Он по-прежнему стоял на коленях возле Лизы, низко наклонившись. Теперь он придерживал рукой ее голову, так что их щеки продолжали соприкасаться. Потом он медленно выпрямился. Даже под загаром было видно, как он сильно побледнел.

— Говоришь, она слышит голоса? — обратился он к Джайлзу.

— Да, — удивленно отозвался Джайлз, смешно моргая. — А что? Слуховые галлюцинации. Меня этим не удивить.

— Сейчас я тебя удивлю, приятель, — сказал Вилли. — Потому что я тоже слышу эти голоса.

На несколько секунд в пещере установилась гробовая тишина. Потом Вилли поднял взгляд на Модести и сделал знак рукой, чтобы она подошла к нему, а сам снова опустился на колени.

— Прижмись ухом к ее щеке, — сказал он, — и Модести заняла его место и прижалась щекой к щеке Лизы.

Она не столько услышала, сколько ощутила тоненькие, но отчетливые голоса, сливавшиеся в хор.

Окрепни Лиза, соберись с силами. Ты наше дитя, и мы гордимся тобой. Возьми себя в руки, Лиза, забудь о боли и слабости. Тебе предстоит пройти последнее испытание, а затем обрести покой и свободу. Мы послали тебя к нашим Последним Врагам, чтобы ты уничтожила их. Действуй без страха. Ты наше дитя, и мы тебя защитим от всех напастей. Найди способ расправиться с ними. Ищи оружие. Будь бесстрашна, но осторожна, Лиза, ибо это очень коварные Враги. Найди пистолет и стреляй, стреляй в них!

Модести выпрямилась, лицо ее превратилось в маску. Она махнула рукой Джайлзу, чтобы и он послушал. Минуту спустя он повернул свое исхудавшее лицо от одеяла и сказал, еле сдерживая ярость:

— Это, черт побери, и в самом деле голоса! Только как, интересно, они действуют?

Модести посмотрела на Вилли, а тот провел рукой по лбу и сказал:

— Просто мороз по коже. Жуть берет.

— Призраки? — воскликнул Пеннифезер, срывающимся от злости голосом. — Нет, это не призраки, это люди. Какие уж тут призраки! Это все те же мерзавцы. Только как им удается этот фокус?

В брюках по колено, как у Робинзона Крузо, в обмотках вместо обуви, худой, взъерошенный, Пеннифезер сильно напоминал огородное пугало. Впрочем, в нем не было ничего комичного. Источаемый им гнев, казалось, заполнил всю пещеру до предела.

— Может, это миниатюрный приемник, Вилли? — спросила Модести. — Насколько мал он может быть?

Вилли задумчиво посмотрел на безжизненно-бледное лицо с белыми волосами.

— Если передатчик дает хороший коротковолновый сигнал, приемник может быть меньше вишневой косточки, В наши дни делают радиотаблетки — человек глотает ее, передатчик вещает себе, а таблетка действует как приемник. Делают и пейсмейкеры, они малы, но работают неплохо…

— Значит, такое в принципе возможно?

— В теории это было возможно уже давно, когда научились делать микросхемы. Теперь, видать, нашелся умелец, который мастерит такие приемнички. Брунель, надо полагать, вышел на него, и состоялась сделка. Для этого нужна батарея Мэллори, а еще лучше — ядерная батарейка. Ну и, конечно, преобразователь — чтобы преобразовывать электрический сигнал в звуковой. — Он кивнул. — Да, можно изготовить очень компактную штучку.

— А потом встроить в мозг?

— Не обязательно, Принцесса. Тогда потребовалась бы сложная операция с трепанацией черепа. Зачем? Кроме того, как менять батарейки? — Вилли задумчиво пощипал себя за губу, потом произнес: — Погоди, погоди. Несколько лет назад я читал про одного типа, который утверждал, что у него в голове играет радио. Он решил, что совсем уже свихнулся, но радио-то оказалось настоящее! У него были металлические пломбы в зубах — из разных металлов. Возникла электроцепь — из-за кислоты в слюне. Прямо как батарейка. И получилось, что все это действовало как приемничек, настроенный на волну Би-Би-Си.

Вилли вынул из кармана карандаш-фонарик и сказал:

— Подержи-ка ей голову. Принцесса.

Модести так и сделала, а Вилли осторожно открыл рот Лизе и заглянул, подсвечивая фонариком. Вскоре он сообщил:

— Задний верхний имеет металлическую коронку. Погоди, это не коронка. Он целиком из металла. Может, тут-то и зарыта собака. — Он протер пальцы эфиром и сунул их в рот Лизы. Потом покачал головой. — Нет, стоит прочно. Хотя, наверное, как-то отвинчивается. Дай-ка мне пинцет, Джайлз.

Пеннифезер протянул ему пинцет, который извлек из своего саквояжа. Его руки дрожали от переполнявшей его ярости.

— Так, пошло. — Вилли вернул Джайлзу пинцет, заработал большим и указательным пальцами. Было видно, как ритмично напрягаются и расслабляются сухожилия на его руке. Потом он вынул изо рта Лизы какой-то небольшой предметик и стал рассматривать его при свете фонарика. Верхушка по форме напоминала обычный коренной зуб, только была сделана из прочного металла; но там, где должен был начинаться корень, металлическая часть напоминала конус, в котором были какие-то желобки. При ближайшем рассмотрении это оказалось резьбой.

— Похоже, они убили нерв, спилили зуб по линии десен и обработали корень так, чтобы эта штука сидела прочно, — буркнул Вилли.

Модести взяла металлический зуб, поднесла к уху, потом растерянно покачала головой.

— Ничего не слышу, — сказала она.

— Это естественно. Потому что челюсть выступала в роли усилителя. — Он посмотрел на Джайлза и продолжил. — Ведь челюсть связана с ухом, так? Например, если зажать в зубах дамские часики, то тебе покажется, что они тикают, как дедушкины часы в гостиной.

Модести сунула металлическую игрушку в рот, зажав между задними зубами. Через несколько секунд она кивнула и вытащила этот хитро замаскированный приемник обратно.

— Все правильно. Они по-прежнему вещают. Причем слышно еще лучше, чем прежде. — Она поморщилась и передала трофей Вилли.

Лицо Пеннифезера исказила такая гримаса, что казалось, еще немного и он закричит от боли и злости, снедавших его. Модести подошла к нему, положила руку на плечо и тихо сказала:

— Успокойся, милый, не надо.

— Но это же… — он запнулся, подбирая слово, которое как можно точнее передало бы его чувства. — Это так гадко. Чудовищно!

— Согласна. Так уж был устроен Брунель.

— Но как можно?.. Изображать из себя Всевышнего, дурить голову бедной девочке, которую он купил за деньги и которая и так во всем его слушалась…

— Да, это все равно что украсть чужую душу. Но так или иначе, Брунеля нет в живых.

— Странное дело, — произнес Вилли, поглядывая на металлический предмет у себя в руке. — Давай-ка расставим все по местам. Итак, возможно, Брунель отыскал гениального изобретателя, который сделал ему это хитрое приспособление. Возможно, у него также был свой верный дантист, к которому он водил Лизу раз в полгода — чтобы менять батарейки. Ей давали наркоз, отвинчивали зуб, вставляли новую начинку, потом привинчивали обратно. Голос записывается на магнитофон…