Нечто по Хичкоку (сборник) - Страница 60

— Так это ты? Ты не был болен. За тебя отправляли обе телеграммы. Ты узнал, что Эстред убита, ты тайно прилетел сюда. Это ты? Ты их убил, как убивают животных?

Сиприан замолчал. Обессилев, он сел на ближайший стул.

— Не думай об этом, мой дорогой Сиприан.

Чарльз отпил из бокала, посмотрел на Сиприана и добавил:

— Вот мы и связаны с тобой на всю жизнь. Давай будем жить счастливо.

Сиприан закрыл лицо руками, простонав:

— О боже!

Я считаю себя безукоризненным убийцей и поэтому я, конечно, интересуюсь детективными романами. С большим интересом я прочитал недавно статью известного критика, занимающегося этим жанром литературы. Он утверждает, что самые лучшие детективные романы — это те, в которых упор делается не только на «кто» и «как», но и не в меньшей степени на «почему». Приятно сознавать, что даже в вымышленной жизни характер убийцы считается достойным объектом для анализа. В былые времена основное внимание уделялось поиску убийцы, его обнаружению и аресту. С другой стороны, я не думаю, что размышление над вопросом «как» будет пустой тратой времени, ведь примененный метод раскрывает индивидуальность убийцы.

Мне хотелось бы заметить, что мы, убийцы, не совершаем обычно ошибок. Такое убеждение складывается у меня под впечатлением того, что полиция раскрывает только те убийства, где была допущена ошибка. В большинстве убийств мы действуем очень профессионально. В самом деле, подумайте о том, как мало число раскрытых убийств по отношению к числу нераскрытых, хотя против нас работают многочисленные, хорошо организованные полицейские силы.

В понятии обывателя убийца — это человек, резко отличающийся от нормальных людей. Какие эпитеты выбирают обычно, описывая убийц? Выбирается что-либо преувеличенное: «ужасное чудовище», «бесчувственный злодей» и что-нибудь еще в этом роде. Подобное отношение к убийцам основано скорее на мелодраматическом отражении жизни, чем на ее истинной сути. В реальной жизни убийца отличается от других людей только тем, что у него хватает смелости осуществить древнее правило: «Каждый сам за себя».

Уважая трудолюбивых авторов детективных романов, я решил помочь им и опубликовать мои заметки, основанные на опыте убийцы. Я справедливо отношу себя к людям интеллигентным, а посему считаю эту задачу выполнимой на достаточно культурном уровне.

Я должен сознаться, что когда я убил Сюзанну Бретвейт, я сделал это, не испытывая к ней никакого враждебного чувства. А ведь многие могли предполагать, что у меня были причины ее ненавидеть. Я любил ее очень пылко и, конечно, женился бы на ней, если бы не ее нелепая выходка — она предпочла мне Стэнли Бретвейта. Будучи достаточно образованным человеком, я без труда мог предсказать, что она подготавливает свои собственные похороны, выбирая в качестве мужа денежный мешок.

Скорее всего, меня привлекала женственность Сюзанны, но, к несчастью, ее женственность искала опоры в мужественности, которой в избытке было у этого грубого верзилы Бретвейта. Он тоже обладал интеллигентностью, но только той напористой интеллигентностью, которая отличает преуспевающих дельцов. Он унаследовал небольшую сумму денег, но, общаясь с опытными бизнесменами, понял, как можно эту сумму увеличить. Он стал умело играть на бирже, где вел себя не как спекулянт, полагающийся на случай, но как капиталист. Он проявил свои способности, когда начался тот сенсационный бум на бирже, вызванный открытием месторождений золота в Южной Африке. Не поддаваясь общему азарту, он довольствовался небольшими, но надежными приращениями капитала. В результате, когда начался неизбежный отлив, у него уже была порядочная сумма в наличных деньгах. И вот тогда он стал скупать акции, упавшие почти до нуля. Когда наступил неизбежный прилив, Стэнли Бретвейт удвоил свой капитал. Вот такой это был человек!

Когда я познакомил Сюзанну со Стэнли Бретвейтом, она сразу почувствовала лучи успеха, исходящие от этого человека. На нее эти лучи подействовали очень впечатляюще. Настолько, я бы сказал, впечатляюще, что моим претензиям на бракосочетание с Сюзанной был нанесен нокаутирующий удар — они улетели вдвоем в Европу.

Я не думал, что когда-нибудь встречусь с ней вновь. Прошло полтора года, и ко мне постучали в дверь. Я открыл дверь и увидел на пороге Сюзанну с чемоданом в руке. Она уютно расположилась на диване и рассказала мне свою историю. Я не услышал ничего необычного. Мужественная сила, которой отличался Бретвейт, бесцеремонно отодвинувшая в сторону мои деликатные качества интеллигента, вскоре выродилась в самый вульгарный эгоизм. Естественно, он стал выглядеть в глазах Сюзанны тираном, она долго терпела его грубость, наконец, не выдержала, ушла от него и вернулась ко мне, рассчитывая на мои прежние нежные чувства.

Она так на это рассчитывала, что даже не заметила, что ее появление не вызвало у меня особого восторга. Я не только не был в восторге, но даже был раздосадован ее внезапным возвращением. Когда она улетела в Европу, я очень быстро успокоился. Я целиком посвятил себя птицеводству. Дело в том, что я очень люблю домашнюю птицу и предпочитаю сам разводить ее. Я завел ферму и так ее механизировал, что мое присутствие там не было необходимым.

Появление Сюзанны должно было перевернуть весь сложившийся порядок моей жизни. Я хорошо знал, что мне придется развлекать ее, на что уйдет много времени, которое я мог бы истратить с большей пользой. Хотя процесс выращивания цыплят на моей ферме был хорошо продуман и максимально механизирован, все же эти малютки рисковали простудиться или заразиться какой-нибудь болезнью, если я не смогу уделять им прежнего внимания.

Все это молниеносно пронеслось в моей голове, когда на пороге моего дома возникла Сюзанна с чемоданом в руке. Она хорошо рассчитала время своего появления. Я вынужден был приютить ее на ночь, другого места ночлега для нее в деревне не было, а ближайший поезд в город отправлялся только утром.

Сюзанна, не предполагающая, что в моей голове идет паническое обдумывание ситуации, заунывно описывала злодеяния покинутого мужа. Я же метался от одной мысли к другой. Если мы проведем всю ночь под одной крышей, то моя решимость спровадить Сюзанну будет сломлена. Кроме того, в те времена, когда я так пылко ее любил, я имел неосторожность уверять ее, что в любой момент она может рассчитывать на мою помощь. Я всюду выдавал себя за человека, верного своему слову. Если я не помогу ей, моя репутация погибнет.

Рассеянно слушая Сюзанну, я вдруг уловил в ее словах очень неприятную угрозу моему финансовому благополучию. Я понял, что она уже уверовала в том, что снова покорила меня, и помощь, которую я должен буду ей оказать, потребует от меня многих расходов. Сюзанна рассчитывала затеять основательный судебный процесс со Стэнли Бретвейтом на мои денежки, и мне уже виделись руки адвокатов, протянутые к моему кошельку. Это видение было таким ярким, что гнев стал нарастать во мне с неимоверной быстротой, и меня охватило страстное желание тут же свернуть шею этой нарушительнице всего покоя моей хорошо налаженной жизни.

Обычно такие позывы к совершению убийства остаются невыполненными из-за нерешительности, трусости или слабохарактерности. Не знаю, насколько я решителен и смел сам, но угроза всему распорядку моей жизни была так очевидна, что я нашел в себе силы защититься.

Короче говоря, задушенная Сюзанна, откинувшись на спинку дивана, лежала передо мной. Ее мертвое посиневшее лицо неприятно отличалось от лица женщины, только что оживленно развивавшей передо мной стратегический план нападения на мой кошелек. Ее беспорядочно разбросанные и сразу помертвевшие кудри перестали быть украшающим обрамлением лица, каким они только что являлись. Короче говоря, мертвое тело Сюзанны, распростертое передо мной, не вызывало у меня симпатии. Тем не менее, мне предстояло теперь заняться ее трупом по всем правилам, почерпнутым мною из детективных романов. Я приступил к делу сразу. Не то, чтобы я потерял голову от страха, нет, я был хладнокровно спокоен и понимал, что спешить не обязательно — до начала серьезного следствия пройдет несколько недель, но мне хотелось как можно скорее применить свои знания.