Нечисть, нежить, нелюдь - Страница 10

— Каши? — поинтересовался Вит. — А ты не боишься тащить к себе в дом незнамо кого? Мало ли как мы назвались, а на деле, может, тати какие, идущие непонятно куда и откуда. Или притворы. Шкуру снимем да и сдадим за три череня на рынке?

— С самих едва не сняли, а туда же, грозятся, — попенял чернокнижнику совсем не испугавшийся мельник. — Знамо дело, с черного капища бежите. Сладили с нечистью-то?

Рион выплюнул травинку и повернулся к вознице, Вит продолжал хмуриться, Михей провел по лежащему на коленях арбалету…

— Нет, — ответила за всех я. — Не сладили, а откуда вы…

— Знаю? Так дорога там одна, и по ней давненько живые не хаживали.

— Заклинание «единого пути», — выплюнул сквозь зубы чернокнижник.

— Не сладили… — нисколько не огорченный Казум кивнул. — Но раз ноги унесли, значит, не последние чаровники среди вас имеются, я так и сказал Михею. — Стрелок снова погладил приклад. — А чаровникам мы завсегда рады, — повторил возница. — И каши не жалко.

— Тогда пусть будут Волотки, — согласился чернокнижник и тут же спросил: — И часто у вас маги по лесным тропам пробегают?

— Вы на моей памяти вторые, — возница отвернулся к дороге. — Тела находят, но тоже редко, чаще тряпье да оружие.

— А первые давно были? — спросила я, только магов нам здесь и не хватало! Спрятались, называется.

— У-у-у, вспомнила, девонька. Давненько, дюжина годков точно минула, а может, и больше.

— Что, и они с капищем не сладили? — насмешливо поинтересовался Рион.

— Куда там. Сам еле выжил. Один он был, чаровник, подранком подобрали да в дом к Орьке-прачке на постой определили, травницы у нас тогда не было. Ходила баба за ним как за родным сыном, а он, как оклемался, отплатил ей за доброту. — Казум покачал головой. — Видно, совсем гнилой чаровник был.

— Чем отплатил? Неужели куриную хворь не изжил или мышиное поголовье не извел? — На этот раз насмешничал чернокнижник, но мельник только головой покачал.

— Хуже, у Орьки-то дочка была на выданье, Аська-хитруха, вот он и того… ее, значится, оприходовал. — Мельник задумался и добавил: — Оно бы и на здоровье, мы новой крови завсегда рады, да только девка-то с ним и сбегла. Проснулась баба Орька поутру: ни дочки, ни мага, ни кувшина с медяками, на корову скопленными. Так тужила, так печалилась, что, не прошло и полгода, померла, хотя бабы болтали… — Возница замолчал.

— Что? — с любопытством спросил Михей.

— Что девка-то не простая была, печатью Эола отмеченная.[14] Говорили, что с колдованцем своим мать извела, мол, оставила в доме сглаз али порчу, вот прачка и того…

— Занимательная история. Я бы после этого поостерегся подранков на лесных дорогах подбирать, — заметил Вит. — Вы куда ехали-то?

— Теир не к вам поутру собирался? Говорил, телегу пришлют, отпевать кого-то надобно, — вспомнил Рион. — Вы и есть та самая телега?

— Агась, — подтвердил мужчина.

— Так почему его не забрали? — прищурился вириец. — У вас же там покойник дожидается?

— Вот пусть и дожидается, ему не к спеху. В Волотках живым маги нужнее. — Видимо вспомнив про живых, возница повеселел и снова стал понукать конягу. Тот пошел куда бодрее, словно разделяя радость хозяина от того, что странные, встреченные на лесной тропинке то ли чаровники, то ли тати, решили завалиться к нему домой и съесть всю кашу. — В Волотках-то тоже не все ладно, господа чаровники, вы хоть одним глазом гляньте, а мы заплатим, даже не сумневайтесь.

— Расскажите о капище, — прервал мельника Рион.

— А чего о нем сказывать? — удивился Казум. — Оно далеко, мы с Волотков туды не лазим. А о погани не рассказывать надо, а давить.

— Чего ж не давите? — выпрямился чернокнижник.

— Дык не по чину нам чудища-то всякие, а как задерет какой страхолюд пастуха, дите осиротит, бабы вой на все Волотки поднимут… — Веселье сменилось грустью. — Мы уж и в Велиж писали, и в Вышград. Гонца отправляли, даже верховному смирту челобитную подавали.

— И как? Дошла челобитная? — Рион повалился обратно на сено, словно разговор стал ему неинтересен.

— Только она и дошла, — признался мельник. — Теира прислали, уж как я радовался, как на Эола уповал! Говорил, враз смирт от погани нас избавит. А вышло что?

— Что? — с интересом спросил Михей, отвлекаясь от арбалета.

— А то, — сплюнул возница. — Теир живет там, твари как шатались, так и шатаются, словно стол у них туточки накрытый, а молитвы аппетиту прибавляют. Эх…

Облачко тоже, словно сочувствуя, вздохнула.

— Значит, в Волотках знают о капище? — спросил чернокнижник, по примеру Риона заваливаясь на сено.

— А как не знать, чай, не слепые.

— Вы удивитесь, если узнаете, как часто люди теряют зрение, слух и разум, когда что-то пугает их до судорог. — Вит закрыл глаза.

Возница продолжал говорить, но уже не так громко, больше для себя и снова повернувшегося к дороге Михея.

— Странное капище, — проговорил, не открывая глаз, чернокнижник.

— Можно подумать, ты много их видел, — поддел вирийца Рион.

— Да поболее твоего, ученик. А странное оно тем, что…

— Их там было много, — сказала я, упав на телегу между парнями и, по примеру чаровника, взяв в рот соломинку.

— Айка, — попенял Рион, — на капище нечисти всегда много.

— Даже монна[15] поняла, а ты — нет, — шевельнулся Вит. — Мне страшно за будущее Тарии.

— За себя бойся, кудесник. За свой болтливый язык.

— Бабка говорила, у каждой нечисти свое капище, — прервала я начинающуюся перепалку. — У ящерликов, у базыг, у злыдней. У всех свои святыни, а здесь… — Я поерзала, устраиваясь поудобнее. — Кого только не было. Словно на бал в королевский дворец явились хлебопашцы и стали в лаптях котильон отплясывать.

— Каждой нечисти свое, — подтвердил Вит. — Хотя хлебопашцы во дворце — это не так страшно.

— Случалось пахать в поле? — поинтересовался Рион.

— Нет, случалось бывать во дворцах.

Волотки встретили нас ливнем и колокольным звоном. Дождь начал накрапывать еще на подходе, а стоило телеге миновать околицу, зарядил по полной. Я натянула куртку. Вит, чертыхаясь, укрылся плащом, Михей поежился и, осенив себя знаком Эола, проводил взглядом часовню, на которой бил колокол.

Вопреки уверениям Казум привез нас отнюдь не к мельнице. Повозка остановилась у приземистого сруба, который видал на своем веку не одно поколение владельцев. Бревна быстро темнели от влаги, усыпанные ягодами кусты в такт дождю качали поникшими листьями, дверь на просевшем крыльце не закрывалась.

— К Пелагее вас определю, — попытался перекричать шум дождя Казум и указал на сарай: — Коней там оставьте.

Михей кивнул и принялся отвязывать лошадей. Рион начал помогать, мы с Витом последовали за возницей в дом, где вопреки ожиданиям и явно нуждающейся в починке двери приятно пахло картошкой и хлебом.

— Теир? — В сени выскочила худенькая невысокая женщина с полотенцем в руках. — Теи… А я подумала… — Она испуганно посмотрела на меня, да так и не договорила, осталась стоять с раскрытым ртом. Я даже ухватилась за капельку маскировочного амулета, испугавшись, что потеряла его во время чехарды на капище, но нет, камень привычно холодил ладонь. Хозяйка перевела непонимающий взгляд с меня на вирийца, с него на Казума.

— Вот, Гея, встречай гостей. Чаровники, почитай, из самого Велижа.

— Да? — с сомнением переспросила хозяйка и, словно спохватившись, всплеснула руками. — Конечно, проходите к огню. — Она развернулась и, торопливо вытирая красные натруженные ладони, скрылась в комнате.

— Вы не думайте, Пелагея — хорошая хозяйка, — пробурчал под нос мельник.

— Только ждала она явно не нас. — Чернокнижник встряхнулся, словно мокрый пес. — А одного знакомого мне служителя.

— А разве смиртам не положено хранить целомудрие? — громко спросил вошедший в дом Рион. Вода текла с темных волос, следом громко топал стрелок.