Нечестивый город - Страница 15

Внимание натуральной блондинки привлекли большие дыры в моем старом дешевом пальто и мои брюки, до колен забрызганные грязью, в то время как брюнетка разглядывала старую поношенную шляпу Руиза и его рваное пальто с оторванным карманом и без воротника. Потом они обе уставились на изношенные грязные полуботинки Руиза с прорезями для мозолей.

Но Руиз действовал быстро и проворно как кошка – в таких ситуациях на него всегда можно было положиться, – и прежде чем девицы успели произнести хоть слово в ответ на его речь, сунул каждой за корсаж по двадцать драхм.

Тогда большая брюнетка заулыбалась и сказала:

– О! Харви такая душка! Конечно, он наговорил про вас целую кучу, господин Руиз: и мы так боялись, что не успеем с вами встретиться, прежде чем уедем в Париж. А вы как поживаете, капитан Малахайд? Для нас большая честь – это уж точно. Меня зовут госпожа Швакхаммер, а ее – госпожа Шмаль. Хи-хи! – Хи-хи-хи! – отозвалась госпожа Шмаль.

Я поклонился. Потом матрона крикнула с другого конца комнаты;

– Кузина, дорогая, можно тебя на минуточку? Хи-хи!

Натуральная блондинка извинилась и, покинув нас, некоторое время беседовала с матроной. Вернувшись, она передала нам содержание беседы: матрона сказала, что госпожа Швакхаммер задолжала ей за квартиру, и по ее, матроны, мнению, порядочные девушки не отправляются на увеселительную прогулку, не уплатив свои долги.

Руиз с видом человека, обнаружившего в своем яблоке червя, спросил, о какой сумме идет речь? Девицы застенчиво прошептали ему на ухо, и Руиз, вручив госпоже Швакхаммер деньги, велел ей пойти заплатить и, ради Бога, получить расписку. Но госпожа Шмаль жалобным тоном сообщила, что всякий раз, уплачивая квартирную плату, они преподносят матроне в подарок сигаретную коробку, наполненную деньгами, потому что матрона, бедненькая душечка, работает на бессердечных людей, которым принадлежит дом, и не получает никаких денег за свою работу, довольствуясь лишь бесплатным жильем – крошечной комнатой.

Тогда Руиз дал им еще некоторое количество драхм, чтобы наполнить коробку из-под сигарет, и девицы направились к матроне, а мы с Руизом пока остались на своих местах.

– Чингратта мейза! – проворчал Руиз. – Неужели мы какие-нибудь простаки, которых можно обирать как угодно? Я бы посоветовал вам, капитан Малахайд, получить с девиц сполна за те деньги, которые нам пришлось выложить. Не удовлетворяйтесь одним поцелуем, сударь, дайте им понять, что поцелуй для вас сущий пустяк. Придерживайтесь этого метода, сударь. И лучше, если вы дадите мне еще денег. Боюсь, девицы выманят у вас все до последнего гроша. Предоставьте сегодня расплачиваться мне, сударь, потому что я знаю, когда сказать «нет».

И я дал ему еще тысячу драхм. Потом девицы вернулись, и мы вышли из дома и вызвали такси.

Некоторое время мы стояли у подъезда, обмениваясь лишь короткими фразами, потому что были еще мало знакомы, и тут подъехало такси, довольно старомодная машина с восемнадцатицилиндровым двигателем и газолиновым зажиганием, способная развивать скорость не более ста миль в час и не отличавшаяся особой обтекаемостью формы. Но у нее было два салона, и это нас прельстило. Госпожа Шмаль и я сели в один салон, а Вик Руиз с госпожой Швакхаммер – в другой.

Руиз опустил окошко между нашими салонами и спросил, не хотим ли мы сначала съездить в ресторан и пообедать. Я не ощущал особого голода, но госпожа Шмаль недвусмысленно высказалась в пользу обеда и назвала ресторан, который желала посетить. Тогда Руиз поднял окно, и мы почувствовали, как машина набирает скорость и, подав звуковой сигнал, выезжает на автостраду.

Госпожа Шмаль сказала, что хочет устроиться поудобнее, потому что путь предстоит долгий; она сняла свои туфли, расстегнула бюстгальтер, положила ноги на перегородку и прислонилась ко мне. Я обнял ее, и наши губы встретились. Некоторое время мы обменивались поцелуями, потом она немного отстранилась и велела мне рассказать все о себе и о том, как я проводил время в Хейлар-Вее.

Я сказал, что прибыл только сегодня утром, но уже успел посетить чиам-минов – весьма любопытный народ, имеющий своеобразные традиции; пообедать в предместье и дать там интервью корреспонденту «Тандштикерцайтунг»; посетить Суд, где решалась судьба чернокожего, обвинявшегося в убийстве и изнасиловании. Потом я добавил, что познакомился с напитком чиам-минов – щелаком и нашел его довольно приятным.

После этого госпожа Шмаль села ко мне на колени и захохотала так, как, наверное, смеются гиены. Я осведомился о причине ее веселья.

– Был тут у нас один случай, хи-хи, мы с душечкой Швакхаммер, хи-хи-хи однажды вечером зашли в какое-то очень вульгарное место – просто так из любопытства, – и бедненькая госпожа Швакхаммер выпила чуть-чуть лишнего, а там был негр-пианист; госпожа Швакхаммер как увидела его курчавые волосы, так и решила вымыть ему голову спиртным – вроде как шампунем, – и мы купили бутылку этого ужасного щелака и выпили ему на голову. этакая началась потеха – вы себе не представляете, капитан Малахайд; ой, он так вопил и корчился, а бармен пригрозил вызвать полицию, и бедненькая госпожа Швакхаммер разбила бутылку щелака о голову черномазого. Собралась такая толпа – в общем, было ужасно забавно.

– И волосы негра пожелтели? – спросил я.

– Да, по-моему, пожелтели, – согласилась госпожа Шмаль. – Этот щелак такой противный.

Потом мы на некоторое время прекратили серьезные разговоры и, прижавшись друг к другу, шептали только нежные бессмыслицы. Неожиданно наше занятие прервалось, и госпожа Шмаль заявила:

– Послушай, дорогой, это совсем не то место, про которое я говорила. – И она открыла окошко, чтобы выяснить, где мы находимся.

– Может, мы остановились перед какой-нибудь процессией, – предположил я.

– Но, дорогой, нам не нужно останавливаться перед процессией, – возразила госпожа Шмаль, – нам нужно в ресторан. Мы хотим есть.

Она была права, по крайней мере, наполовину, и я не стал возражать. Руиз открыл дверь и сообщил, что мы приехали.

– Ничего подобного, – заявила госпожа Шмаль. – Нам еще надо ехать много миль!

Но госпожа Швакхаммер, высунувшись из-за спины Руиза, сказала, что это она велела остановиться здесь, потому что в этом месте гораздо лучше, чем в том, которое выбрала госпожа Шмаль.

Однако новая идея ни в малейшей степени не вдохновила госпожу Шмаль, и она отнюдь не собиралась скрывать свое мнение. Тогда я вышел из машины, и мы с Виком Руизом некоторое время стояли в стороне, пока девицы спорили и выясняли отношения.

– Как у вас дела, сударь? – спросил Руиз.

– Неплохо, – ответил я, – несколько поцелуев и, так сказать, ознакомительных жестов. Правда, будь она немного помоложе и посимпатичней, я бы получил больше удовольствия.

– Сударь, похоже, вам нужно принять еще щелака. Щелак укрепит вашу мужскую силу, да и мою, очевидно, тоже.

– Да, – согласился я, – вероятно, вы правы. Едва ли эта девица нравилась бы мне даже наполовину меньше, чем сейчас, если бы не щелак. Пока он кипит и пенится во мне, я способен испытывать влечение к любой женщине.

– Сударь, – заметил Руиз, – в ваших словах недостает рыцарского духа.

– Увы, – согласился я, – но зато в них достаточно правды.

К тому времени девицы закончили свой спор, и толпа зевак, привлеченных их криками, начала расходиться. Девицы помирились и подошли к нам, держась за руки. Они сказали, что в конце концов выбрали третий ресторан, который находится неподалеку, и что нам нужно немедленно отправиться туда. Мы с Руизом похвалили их за компромисс, потом все снова сели в такси и поехали дальше. Через полчаса мы добрались до места.

Швейцар ресторана не хотел пропускать девиц, и Руизу пришлось его подкупить. Потом швейцар отказался пропустить нас с Руизом, и Руиз опять вынужден был дать ему взятку. После этого мы все благополучно проникли внутрь и заняли места в просторной кабине. Госпожа Швакхаммер ваяла графинчик для уксуса и громко постучала им по сахарнице, желая привлечь внимание официантки. Наконец официантка явилась – худощавая особа с застывшим на лице беспокойным выражением; ее плечи были, по крайней мере, на семь дюймов шире бедер. Руиз заказал по четыре порции бараньих отбивных, молодого зеленого лука и вареного красного картофеля.