Нечестивые джентльмены (ЛП) - Страница 2

Доктор Тальботт избегал встречаться со мной взглядом. Вполне возможно, он впервые столкнулся лицом к лицу с живым отпрыском демонов. Бесспорно, он видел ампутированные части тел и иссохшие трупы, принадлежавшие особям моего вида, на вскрытиях. Доктор Тальботт вероятно даже держал маленькое чёрное сердце Блудного в своих руках, но всё-таки это не одно и то же, что встретиться вживую с существом из Преисподней. Складывалось впечатление, что чёрные ногти и мертвенная бледность не волновали его так сильно, как моё горячее дыхание и пристальный взгляд.

Я улыбнулся ему. Его нервозность притягивала. Мои предки когда-то любили завлекать в ловушки души таких вот белокурых, полнокровных мужчин.

— Желаете войти? — осведомился я.

— Да, конечно. Благодарю. — Доктор опустил руку и зашёл в квартиру.

Капитан Инквизиции, поколебавшись долю секунды, последовал за своим зятем. Я запер за ними дверь, отсекая навязчиво яркий свет коридорных ламп. Двое мужчин замерли посреди тёмной комнаты. Я прошёл мимо них, уселся обратно в своё любимое кресло и стал наблюдать за ними, пользуясь тем, что они не могут хорошо видеть меня.

— Итак, чем могу быть полезен, джентльмены? — спросил я.

— Моя жена… — начал доктор Тальботт, но капитан перебил его.

— Я бы хотел получить ваше слово о неразглашении полученных сведений.

Ну конечно, капитан уже имел дело с Блудными раньше. Он знал, как надо действовать. История взаимных соглашений между нашими расами довольно длинная, история обманов — ещё длиннее. Времена изменились, но этикет остался.

— Я должен узнать, что именно вы от меня хотите, прежде чем клясться в чём-то, — ответил я.

— Нам нужно, чтобы вы разобрались в одном деле, — сказал капитан.

— Обычное расследование? — Много времени прошло с тех пор, как мне в последний раз предлагали такую работу. Годы.

Интересно, почему эти двое обратились именно ко мне, и откуда у них моя визитка? Естественный страх перед всем, что связано с Инквизицией, на мгновенье слабо поднял голову, но опять был задавлен нарастающим любопытством и действием офориума.

— Хорошо, — согласился я просто для того, чтобы услышать их историю. — Даю слово, что информацией, полученной в процессе расследования, буду делиться исключительно с вами. Пока мы не расторгнем наш договор.

— Пообещайте также, что не станете ничего предпринимать без предварительного обсуждения с нами. — Капитан Харпер сделал шаг по направлению ко мне и остановился.

Его слова заставили меня задуматься. В просьбе капитана не было ничего из ряда вон выходящего, но в ней крылось предположение, что мне придётся действовать. Достаточно, чтобы я заинтересовался окончательно. Моё сердце начало биться чуть быстрее, чуть сильнее.

— Клянусь своим именем и своей кровью, что в ходе расследования буду согласовывать с вами все принятые решения, — произнёс я, — естественно, если вас устраивают условия оплаты.

— Сумма, указанная в вашей визитной карточке? — уточнил капитан Харпер.

— Да. — Пусть я и был идеалистом в молодости, но даже тогда не предлагал свои услуги дёшево.

— Мы согласны, — выпалил доктор Тальботт. Деньги, судя по всему, его не волновали. Солидный вид свидетельствовал о том, что доктор — обеспеченный человек, может статься, побогаче своего зятя. Запах дорогого одеколона и хорошая ткань костюма не оставляли сомнений в том, что этот джентльмен располагал средствами, чтобы нанять меня. А едва заметный румянец на щеках и горячность в голосе намекали на то, что доктор расплатился бы со мной и другими способами, если бы у него не оказалось нужной суммы. Мне всегда нравились эта степень отчаяния и стремление к самопожертвованию в клиентах.

— Договорились, — сказал капитан. И уронил три золотые монеты на стол. А вот сей незначительный, на первый взгляд, жест уже накладывал на меня определённые обязательства. Капитан Харпер не доверял мне, что в общем-то было правильно. Мне нельзя доверять. Я от природы склонен ко лжи. Даже моя мама так считала. Было мудро со стороны капитана скрепить наш договор золотом, не полагаясь на мою порядочность. И всё же то, что он в считанные минуты сумел раскусить меня, казалось просто возмутительным.

— Проходите, присаживайтесь и рассказывайте, что вас привело ко мне, — сказал я.

В потемках им тяжело было сориентироваться, но я не стал зажигать лампу. Мелкая, до смешного нелепая месть представителям человеческой расы за сотни встреч, назначенных в респектабельных офисах — меня ослепляют яркое искусственное освещение и солнце, но приходится с этим мириться.

Доктор Тальботт, наткнувшись на зелёный диван, рухнул на него. Капитан Харпер расположился в дубовом кресле. Он с раздражающей лёгкостью освоился в моей гостиной. Должно быть, запомнил расстановку мебели, пока лампы из коридора освещали комнату. Наблюдательность этого человека настораживала, приходилось прикладывать усилия, чтобы не нервничать.

— Вчера, — начал доктор Тальботт, — была похищена моя жена.

— На мой взгляд, у Инквизиции достаточно средств и возможностей для раскрытия уголовных преступлений, — заметил я.

— Мне бы не хотелось начинать официальное расследование, — вмешался капитан Харпер. — Ситуация деликатная в некотором роде.

— Понимаю. — Я откинулся на спинку кресла. — Но если вы ждете моей помощи, лучше ничего не скрывать, даже если речь идёт о нарушении закона, — обратился я к доктору. Мне нравилось смотреть в его широко открытые, усиленно пытающиеся разглядеть меня в темноте глаза.

— О нет. — Доктор Тальботт сцепил руки. — Никто ничего плохого не сделал. Просто мы хотим защитить доброе имя Джоан. Если кто-нибудь узнает о её сопричастности, это погубит её.

— Сопричастности? — переспросил я.

— Да. — Капитан вздохнул недовольно. Ему явно не хотелось делиться со мной сведениями о своей семье. — Взгляды моей сестры всегда отличались некоторой либеральностью, в частности, она поддерживала идею предоставления избирательных прав женщинам и Блудным. До того как выйти замуж, Джоан была членом общественной правозащитной организации Добрые Сограждане. Она не принимала участия в выступлениях — всего лишь сочиняла памфлеты, писала тексты листовок. Пять лет назад она покинула группу активистов движения, но продолжала поддерживать связь с одним из членов организации.

— Понятно, — сказал я.

— Здесь довольно темно, не находите? — неожиданно пожаловался доктор Тальботт.

Я пожал плечами, впрочем, сомнительно, что кто-то из них видел меня достаточно хорошо, чтобы заметить это. В темноте я ощущал себя значительно увереннее и сильнее их обоих, но не стоило, пожалуй, усугублять физический дискомфорт доктора. Я хотел, чтобы он почувствовал себя более раскованно и говорил со мной откровенно.

Бесшумно поднявшись, я подошёл к газовому светильнику, ближайшему к Тальботту. Доктор продолжал слепо всматриваться в моё опустевшее кресло. Быстрым щелчком чёрного ногтя по кремню я высек искру. Крошечный огонёк проскочил в плафон лампы, и фитиль вспыхнул. Доктор Тальботт едва не вскочил на ноги — его слегка подкинуло над диваном.

Капитан Харпер разглядывал меня со спокойным интересом. Его зрачки всё ещё приспосабливались к внезапно вспыхнувшему свету, вряд ли он мог различить мой силуэт в темноте. Но каким-то образом он знал, где я нахожусь. Скорее всего внимательно прислушивался. Я подумал, что на место глаз — эмблем, украшавших его воротник, капитану Харперу нужно приделать уши. Мысль меня развеселила, и я улыбнулся.

— Вы напугали меня. — Доктор Тальботт нервно рассмеялся.

— Приношу свои извинения, я подумал, если зажечь свет, вам будет удобнее. — Я вернулся в своё кресло.

— О. Что ж, спасибо. Так действительно лучше. — Доктор Тальботт огляделся, рассматривая комнату. — Любопытная у вас квартира. Столько книг. Увлекаетесь наукой? Что вы изучаете?

Ну конечно, он не ожидал, что в комнатах Блудного можно найти те же умилительные свидетельства жизни учёного затворника, что и у обычного одинокого образованного мужчины. Повсюду — на полу и многочисленных полках — стопки книг, кипы чертежей, подшивки газетных вырезок, поломанные перья.