Небрежный купидон - Страница 3

Дрейк посмотрел на миссис Ансон и спросил:

- Можете ли вы описать его?

- Он стоит у меня перед глазами, - сказала она. - Он удивительно неприметный человек....

- Как он одет? - спросил Дрейк.

- Довольно скромно.

- Рост?

- Примерно пять футов восемь дюймов.

- Возраст?

- Лет тридцать-тридцать пять.

- Полный или худощавый?

- Ни то, ни другое. Довольно плотный, но не грузный.

- Вы обратили внимание на его галстук?

- Да, неяркий, такой же неприметный, как и костюм. Наверняка они были приобретены в магазине готовой одежды.

- Я думаю, что это профессиональный детектив, - сказал Дрейк. - Хотя есть нечто странное.

- Что?

- Он одет не так, как одеваются при слежке в открытую.

- Что такое слежка в открытую? - спросила миссис Ансон.

Дрейк посмотрел на Мейсона и попросил:

- Объясни ей, Перри.

- В детективном деле, - сказал Мейсон, - имеется два вида наблюдений, миссис Ансон. Профессионального наблюдателя, очень трудно обнаружить. Он делает все, чтобы не попадаться на глаза своему объекту. Если же он предполагает, что его заметили, сразу звонит в свой контору и просит замены. При слежке в открытую оперативник, наоборот, старается привлечь внимание объекта, чтобы тот понял, что за ним установлено наблюдение. Для этого он проделывает все, чего ждут от сыщика. Не заметить его просто невозможно.

- Но кому может понадобиться слежка в открытую? - спросила миссис Ансон.

- Оперативник при этом виде работы с объектом всегда работает с кем-то в паре, - улыбнулся Мейсон.

- Что вы имеете в виду?

- При слежке в открытую действуют двое.

- Двое?

- Да, партнер наблюдающего - человек, который входит в доверие к объекту. Это обычно случайный знакомый, который добивается того, чтобы знакомство быстро переросло в дружбу.

- Я не сторонница скоропалительной дружбы, - сказала миссис Ансон.

- Давайте посмотрим на дело под другим углом, - сказал Мейсон. Предположим, вы случайно знакомитесь с женщиной, вкусы которой решительно во всем совпадают с вашими. К тому же она вам симпатична, отличается деликатностью, тактичностью и мягкосердечием. Едва ли вам может прийти в голову, что кто-то специально изучил ваши привычки и вкусы, а затем подослал к вам человека, который намеренно внушил вам уверенность, будто вы воистину родственные души с одинаковыми симпатиями и антипатиями, предрассудками и интересами. Планом предусмотрены частые встречи с этим человеком и вы постепенно проникаетесь к нему доверием.

- Продолжайте, - попросила Сельма Ансон.

- В нужное время, - сказал Мейсон, - он сигнализирует оперативнику, ведущему слежку в открытую и тот начинает ходить по пятам за объектом до того момента, когда объект не обратится к первому оперативнику со словами: "Посмотрите вон на того человека, который идет за нами. Вот уже дня три или четыре он не отстает от меня!". Если же объект окажется невнимательным, инициативу возьмет в свои руки сам оперативник и скажет: "Взгляните на типа, который повсюду нас сопровождает. Не поворачивайте сейчас головы, давайте дойдем до угла, там вы сможете его внимательно рассмотреть. Мне кажется, он следит за нами".

- И для чего все это? - с явным интересом спросила Сельма Ансон.

- Для того, - пояснил Мейсон, - что затем на какое-то время наступает затишье, но через день-два наблюдатель уже снова на месте, и первый оперативник говорит: "А ведь этот тип не оставляет нас в покое..." Естественно, вы начинаете рассуждать об этом, и оперативник непременно пожалуется: "Боже мой, ума не приложу, зачем кому-то вздумалось следить за мной?" Тяжело вздохнув, он неуверенно добавит: "Конечно, кое-какие основания имеются, но это до того сомнительно... просто не верится..." Естественно, объект спрашивает: "Боже, какие же это могут быть основания?" И вот тут-то оперативник выложит свои козырные карты. Давайте предположим, что объект подозревается в отравлении соседских кошек.

- Кошек? - воскликнула Сельма Ансон.

- Кошек, - подтвердил Мейсон. - Травит соседских кошек.

Миссис Ансон нахмурилась.

- Итак, - продолжал Мейсон, - оперативник заявляет: "Пожалуй, он действительно преследует меня. Понимаете, по соседству со мной проживают люди, которые обвиняют меня в отравлении их кошек. Я действительно терпеть не могу этих животных, об этом всем известно. Кто-то занялся истреблением кошек в нашей округе, а подозрение пало на меня. Вот я и подумал, не следит ли этот тип за мной в надежде раздобыть доказательства? На прошлой неделе от отравы околел какой-то очень породистый и дорогой кот, а его хозяин выкрикивал угрозы в мой адрес, не стесняясь в выражениях".

Сельма Ансон внимательно слушала.

- Затем, - сказал Мейсон, - оперативник рассуждает о людской мнительности и длинных языках, ну, а объект, естественно, интересуется, являются ли подозрения соседей обоснованными. Оперативник, после некоторого колебания, скажет: "Хорошо, вам-то я могу признаться, потому что уверен, вы не станете злоупотреблять моим доверием. Действительно, я их травлю. Ненавижу кошек. Эти вредные твари рыскают по моему саду и охотятся на птичек, которых я стараюсь приручить. У меня устроены кормушки на окнах, очаровательные птички все время прилетают и требуют корма. Мне доставляет неизъяснимое наслаждение следить за тем, как они клюют зерна. Но проклятые коты узнали об этом и собираются у меня в саду. Я считаю, что люди обязаны присматривать за своими животными и не разрешать им разгуливать, где вздумается. Ведь если у человека есть собака, он не разрешает ей свободно бегать по соседским участкам. В отношении же кошек у людей нет никакой ответственности, они смеются мне в лицо, когда я жалуюсь на их мерзких убийц, целыми днями прячущихся в моих кустах и подкарауливающих ручных пташек. Я объяснял соседям, что кормлю птичек, пусть они запирают своих кошек дома, но они не приняли меня всерьез. Что мне оставалось делать? Я купил отравы, закатал ее в сырой фарш и разбросал по саду, умоляя Небеса, чтобы все коты, приходящие в мой сад охотиться на птичек, издохли.

- А затем? - с неподдельным интересом спросила Сельма Ансон.