Небо в кармане 2! (СИ) - Страница 21

Из вагона второго класса в числе последних шагнул на перрон неприметный человек в потёртом котелке и мятой пиджачной паре. Поправил не первой свежести манжеты, перехватил в другую руку объёмный и явно тяжёлый саквояж, отмахнулся от подскочившего носильщика и быстрым шагом заспешил к выходу.

На площади точно так же на ходу отказался от услуг назойливых извозчиков, оглянулся на дребезжащее треньканье трамвайного звонка, догнал убегающий вагон, заскочил на подножку, прогнулся в поясе, животом проталкивая вперёд точно таких же запоздавших прыгунов, и протиснулся вглубь вагона. Саквояж при этом держал перед собой в одной руке, второй крепко вцепился в тёплый, отполированный до блеска металлический поручень.

На мимолётный оценивающий взгляд пасущегося в вагоне карманника, которого распознал сразу же, ответил равнодушной предупреждающей гримасой — дёрнул уголком рта. И карманник тут же потерял к мятому господину интерес, отвернулся и протиснулся дальше по проходу, выбирая другую жертву, менее зубастую и внимательную.

Через три остановки спрыгнул на брусчатку, пробежал по инерции несколько шагов вперёд и остановился точно напротив большой стеклянной витрины. Постоял, якобы самым внимательным образом рассматривая выставленные за стеклом безделушки, а на самом деле пристально сканируя отражающуюся в витрине улицу и уделяя особое внимание уходящему трамваю. Немного успокоился, когда не обнаружил за собой топтунов, для вида покачал в восхищении головой, как бы удивляясь причудливым финтифлюшкам, и отправился дальше. Нырнул в арку, миновал проходной двор и оказался на такой же оживлённой улице. И снова метнулся за трамваем, заскочил на ходу на подножку, провисел на поручне буквально несколько мгновений и тут же спрыгнул, беззлобно огрызнувшись на требования кондуктора оплатить проезд.

И как ни в чём не бывало пошёл дальше по улице, и даже принялся еле слышно насвистывать на ходу весьма популярный мотивчик. Несколько раз останавливался, рассматривал витрины и даже разок как бы нечаянно споткнулся, наклонился, перевязал шнурок ботинка, при этом быстрым взглядом окидывая улицу у себя за спиной.

Нырнул в арку очередного проходного двора, вложил в ладонь подсуетившегося дворника пятак за своевременно приоткрытую чугунную калитку. Пересёк узкий и тёмный колодец двора, поморщился от резкого запаха кошачьей мочи, ловко перепрыгнул через застоявшуюся лужу с густой маслянистой жидкостью, ускорил шаг и вынырнул на широком проспекте. Дождался трамвая и снова поехал в противоположную сторону. Но уже нигде не спрыгивал, а добросовестно оплатил проезд, уселся на освободившуюся деревянную скамью и через двадцать четыре минуты поездки так же на ходу спрыгнул с подножки, прошёл пешком целый квартал, удаляясь в сторону от центральных улиц и наконец-то остановился перед неприметной парадной серого каменного дома. Толкнул дверь, поморщился от скрипа заржавевших петель, ответил наклоном головы на приветствие консьержа и поднялся на третий этаж. Остановился на площадке рядом с окном и постарался осмотреть улицу через грязное, давно не видевшее тряпки, стекло. Прислушался к звенящей пустоте лестничного колодца, сделал три быстрых шага и оказался перед высокой двустворчатой деревянной дверью. Вытащил из саквояжа ключ с двумя бородками. Два быстрых оборота, и дверь можно открывать…

Но господин и тут не стал торопиться. Прислушался к тишине в съёмной квартире, шагнул за порог, остановился и замер. Снова прислушался, но ничего, кроме еле слышного шума за окном не услышал, и только тогда немного расслабился. Прошёл, не разуваясь, в комнату, на ходу поставил саквояж на стол, легонечко сдвинул в сторону закрытую штору и встал сбоку, выглянул в окно, ещё раз осмотрел улицу внизу.

Звякнул телефон, господин закрыл штору, вернулся в коридор и посмотрел на телефонный аппарат. Снял трубку, молча прослушал короткое сообщение и повесил трубку. Достал из кармашка жилета часы, засёк время. Ровно через три минуты снова снял трубку и попросил телефонистку соединить её с нужным абонентом. Дождался ответа, произнёс два коротких слова:

— Двадцать минут.

И повесил трубку. Вышел из квартиры, не забыв прихватить со стола саквояж, запер дверь, спустился по лестнице и вышел на улицу. Осмотрелся по привычке по сторонам и быстрым шагом направился на телеграф. Там оплатил разговор и прошёл в кабинку. Поднял трубку, продиктовал барышне номер. На противоположном конце трубку сняли после четвёртого гудка. И это было хорошо, значит, можно говорить свободно.

— Я на месте. Нет, за мной никто не следил. Конечно же, проверялся. Что? Как это не разбился? Этого просто не может быть! Везде срабатывало, а тут произошла осечка? — на этот раз разговаривали на русском.

Господин обернулся и оглядел шумный зал телеграфного отделения. Никому он не был интересен со своими тайнами, никто не пытался прислушиваться. Можно продолжать:

— Зачем мне было останавливаться в Луге? Поймите, городишко маленький, все друг друга знают, каждый новый человек сразу становится слишком заметным и привлекает к себе пристальное внимание. Какая недоработка?

Господин замолчал, выслушал собеседника и едва заметно повысил голос:

— Плевать я хотел на его покровителей! Я специалист в своём деле, и это вам отлично известно! Деньги? Будем считать это авансом. Я всё правильно сказал насчёт аванса. Это не Псков, это столица. И полиция здесь наверняка спать не будет! Нет, афиши я не смотрел и не читал, потому что не успел. Хорошо, хорошо, сегодня же обязательно посмотрю. Завтра прилетает? Что ж, придётся устроить ему очень тёплую встречу, очень. Даже горячую. До ожогов. Да, на этот раз обязательно проконтролирую результат. Да, лично гарантирую.

Господин повесил трубку, дал отбой. Постоял, молча глядя в стену немигающим безжизненным взглядом, вдруг улыбнулся и на грани слышимости прошептал сам себе:

— Интересно. И как же это тебе удалось выкрутиться и уцелеть? Это будет очень интересная охота…

Председатель земской управы господин Василенко всё-таки решил не упускать свой шанс прокатиться над городом в самолёте. И правильно сделал! Подобное выпадает далеко не каждому и теперь не только председатель, но и вся его семья будет вспоминать этот день. А ещё можно будет прихвастнуть при случае перед знакомыми, и это не шутка.

Приземлился, зарулил и высадил пассажира. Выслушал восторженные благодарности, от дальнейшего общения вежливо отказался, сославшись на занятость, да и приступил к заправке бака. На сегодня всё. Завтра мы улетаем в столицу! Паньшин тут же побежал дозваниваться до организаторов перелёта и радовать их этой благой вестью. А я снова столкнулся с Лапушкиным:

— Опять вы? Здесь что, кроме вас больше некому в карауле стоять?

— Так мой же участок, мне и отдуваться, ваша светлость, — вытянулся полицейский.

— Да не тянитесь, не на плацу, — отмахнулся, уложил куртку на сиденье, оглянулся на полицейского. — И откуда только про светлость узнали?

— Так сразу же и сообщили, — продолжал тянуться Лапушкин.

— Ладно, твоё дело. Слышал, что в Пскове с самолётом сделали?

— А как же! Говорят, всех проспавших в наказание перевели куда-то из города. Так что мы точно спать не станем! И юнкера ещё будут ночью дежурить, так что никого к вашему самолёту не подпустим!

— Смотри, — погрозил пальцем. — Приду ночью и проверю.

— Обижаете, ваша светлость, — нарочито театрально расстроился полицейский.

— Ладно, ладно, я пошутил. Вот тебе рубль за хлопоты, но смотри мне! — принял его игру и погрозил Лапушкину пальцем. Закрыл двери, осмотрел самолёт снаружи, вспомнил о колодках. Пришлось снова лезть в багажный отсек со своей стороны, доставать и устанавливать их под колёса. Порядок есть порядок.

— А вы надолго у нас? — полицейский с достоинством принял вознаграждение. Откинул полу сюртука и из бокового кармана шаровар вытащил тоненький кошелёк. Щёлкнул металлическими застёжками, открыл и аккуратно положил внутрь рубль.