Небо - Страница 3

Небо загораживали темные тучи. Вода в реке казалась смолью, а сама река мрачной и чужой. Совсем не такой, какой она была днем, когда они лежали среди березок, когда Волков раскладывал по пунктам задание, а Витя точил карандаши, превращая их в маленькие шедевры.

Трудно, почти невозможно поверить, что от группы Дубенко никого не осталось. Не прошло и десяти минут, как Волков разговаривал с ребятами, как они вместе курили в заброшенной землянке, слушая грохот далеких разрывов и трескотню Тюрина.

Он не поверил и тогда, когда увидел разбросанные по берегу запорошенные песком тела.

– Это не они, – поведал он.

Остапов испуганно посмотрел на командира.

– То есть как?

– Не они. Не видишь что ли? Те разговаривали и были живыми.

– А теперь они мертвые, – объяснил боец.

На этих словах его пробило. Половинки обрезанных чувств вернулись. На грудь навалилась чугунная тяжесть.

…Около получаса они собирали тела в старую санитарную палатку, которую Остапов притащил из обоза. Он хотел позвать еще кого-нибудь из бойцов, но Волков с излишней резкостью ответил, что двоих достаточно.

Складывая останки в брезент, он пытался подавить горечь равнодушными мыслями о заботах и делах, которые предстоят. Он всегда так делал, когда терял друзей. Тогда потерю легче переносить. Вот и сейчас он пытался думать о том, что делать дальше. Ведь задание никто не отменял.

Жутко хотелось закурить сигарету – так хотелось, что сводило челюсти. Но это было самое глупое, что он мог сотворить на открытом со всех сторон речном берегу.

Нужно в спешном порядке собирать еще одну группу. Прямо сейчас будить Савельева или Кикнадзе, их ребят. Собирать, переправлять на ту сторону пока темно, пока есть возможность остаться незамеченными. Савельев и Кикнадзе, неплохие разведчики. Правда не такие, как…

Витя казался целым, только от ушей по щекам тянулись две темные струйки. Осколок вошел в лоб, под волосы. Но не это было главным, а Витины распахнутые глаза, в которых стоял предсмертный ужас. Возможно, Дубенко заметил мину, что падала на них. А может, успел ее почувствовать, как о том говорил Волков. Только предчувствие не спасло. Оно лишь вогнало страх в Витины глаза. Николаич поспешил закрыть их, потому что предсмертный взгляд был лживым и не соответствовал тому человеку, которого все знали.

– Эх, Витя-Витя, – простонал Волков.

Они перетащили тела в погреб, в котором бойцы готовились к походу. Последнему, как выяснилось. Среди запаха прелых овощей в воздухе еще различался табачный дым и, казалось, еще слышался неугомонный голос Сереги Тюрина.

Волков вернулся в блиндаж заторможенным, будто с недосыпу. Проходя через проем, больно ударился о брус косяка. Радист сидел как пришпиленный к табурету, ибо не получил приказ, что операция закончена. Станция работала, из динамика раздавался треск помех. Неуверенным голосом радист передавал в эфир позывные группы, и Волков подумал, что в данных обстоятельствах это выглядит невообразимо глупо.

– Гаси, – глухо приказал он.

Парень обернулся. Лицо было таким, словно кто-то его ударил – несправедливо и больно. Взгляд задержался на руках ротного. Волков посмотрел на свои ладони и обнаружил, что они перепачканы кровью.

Он полез в нагрудный карман за платком и измазал гимнастерку.

В этот момент треск из динамика сделался громче. И сквозь него прорезался голос:

– Земля, Земля, я Небо!

Сидя спиной к радиостанции, молодой радист очумевшими глазами смотрел на командира роты, который замер с окровавленным платком в руках. А позади продолжало раздаваться:

– Земля, Земля, я Небо! Я Небо! Как слышите?..

Парень медленно повернулся к аппарату и с изумлением посмотрел на шкалы настройки, словно видел их первый раз в жизни.

Волков обессилено опустился на лавку.

– Что мне делать? – дрожащим голосом спросил радист.

– Ответь, раз вызывают.

– Небо, Небо, я Земля! – суетно заговорил он, припав к микрофону. – Слышим вас. Слышим!

– Земля… – Помехи потушили голос, но через секунду возник вновь: – …слышим плохо!

– Небо, говорите! Слышим вас нормально!

– Ага… – Снова треск помех. – Сообщаю, что прошли пункт один! Прошли пункт… Движемся по пункту два! По пункту два! Как поняли? Как поняли? Прием!

Если бы разорванные тела разведчиков не лежали сейчас в погребе на окраине разрушенной деревни, если бы Волков не оттащил их туда собственными руками, то из этого сообщения он бы понял, что группа Дубенко переправилась через реку и сейчас движется по болотам.

…(а еще он узнал голос Антона-младшего)…

– Поняли вас, поняли! – отвечал радист.

– До связи, Земля!

Голос исчез. Пространство под тяжелым сводом блиндажа вновь наполнилось треском необитаемого эфира. Вещи и люди в помещении осталось прежними: стол, который заняла громоздкая станция, зеленый лицом радист рядом с ней, у дальней стены угрюмый телефон, а посредине он, гвардии старший лейтенант Волков. Все были на своих местах, все выполняли свою функцию.

Но что-то изменилось.

– Что мне делать? – спросил радист.

– То же что и раньше.

– Но… тот боец говорил, что разведчики погибли.

– Кто погиб? Ты что, не слышал? – Волков сердито сверкнул глазами, запихивая платок в карман. – Они сейчас на болотах! Как пройдут, доложатся.

Звонок телефона врезал по нервам.

– Ну как у вас? – раздался из трубки голос начальника разведки.

«Как у нас? – растерянно подумал Волков. – Четыре трупа в овощном погребе, вот как у нас!»

– Реку перешли, – произнес он в эбонитовую чашечку. Сглотнул и добавил: – Сейчас по болотам идут.

– Так это ж хорошо! А почему не докладываешь? Мы тут волнуемся, не случилось ли чего?

Он с удивлением отметил, что руки не дрожат.

– Виноват, товарищ гвардии майор.

– Докладывай, как будет развиваться.

Волков положил трубку, вышел из блиндажа и упал на землю.

Он уже не был уверен в своих словах, сказанных радисту. Он уже не был уверен в том, что слышал голос Антона-младшего, хотя никакой он не младший. Но он не верил. Потому что стоило пройти полторы сотни метров, спуститься в погреб, сдернуть брезент, и перед ним предстанет Витя с искаженным от страха лицом и пробитым черепом. И все иллюзии тут же развеются.