Небесный омнибус - Страница 1

ЭДВАРД МОРГАН ФОРСТЕР

НЕБЕСНЫЙ ОМНИБУС

Перевод с английского С. Майзельс

Мальчик жил в Сербитоне, на Букингем-парк-род, в Пихтовой сторожке № 28, и часто с недоумением разглядывал старый дорожный указатель, что стоял почти напротив их дома. Он спросил как-то у матери, зачем тут столб, и она ответила, что это просто шутка, которую много лет назад придумали гадкие шалуны, и что полиции давно пора бы убрать указатель. Ибо у столба были две странности: во-первых, дорога, на которую указывала стрелка, вела прямо в тупик, а во-вторых, на ней выцветшими буквами было выведено: "На небеса".

- А кто же были эти шалуны? - спросил он.

- Твой отец, по-моему, говорил, что один из них писал стихи, потом его исключили из университета и вообще он плохо кончил. Но все это было очень давно. Спроси-ка лучше у отца, но он скажет то же, что и я, - столб поставили ради шутки.

- И он совсем ничего не означает?

Она послала сына наверх переодеться в праздничное платье; к чаю были приглашены Бонсы, и ему предстояло подать на стол блюдо с тортом.

Натягивая узкие брюки, он вдруг подумал, не лучше ли расспросить об указателе мистера Бонса. Отец, хоть и добряк, всегда потешался над сыном - просто катался от хохота, когда он или другой ребенок задавал вопросы и вообще пытался открыть рот. А мистер Бонс был добрый и серьезный. Он жил в красивом доме и давал читать книги, к тому же он был церковным старостой и кандидатом в члены муниципального совета; он щедро жертвовал в пользу Общедоступной библиотеки, состоял президентом Литературного общества, и у него гащивали даже члены парламента - словом, он был мудрейшим человеком на всем белом свете.

Но даже сам мистер Бонс мог только подтвердить, что указатель всего лишь шутка и придумал ее некто по имени Шелли.

- Ну конечно! - воскликнула мать. - Я ведь тебе говорила, милый. Так его и звали.

- Неужто ты никогда не слышал о Шелли? - спросил мистер Бонс.

- Нет, - ответил мальчик и понурил голову.

- Разве у вас в доме нет Шелли?

- Почему же нет? - вскричала хозяйка дома, очень раздосадованная. - Дорогой мистер Бонс, не такие уж мы обыватели. У нас не меньше двух изданий. Одно нам преподнесли на свадьбу, а второе - более мелким шрифтом - лежит в какой-то из комнат для гостей.

- У нас, если не ошибаюсь, семь изданий Шелли, - с вялой улыбкой сказал мистер Бонс.

Затем он стряхнул с живота крошки от торта и собрался уходить вместе с дочерью.

Мальчик, повинуясь знаку матери, проводил их до самой калитки и, когда гости ушли, не сразу вернулся домой, а еще немного постоял, глядя на Букингем-парк-род.

Его родители жили в начале улицы. После номера тридцать девять сразу же начинались дома попроще, а в шестьдесят четвертом не было даже черного хода для прислуги. Но сейчас все дома выглядели красиво, так как закат был великолепный и шафрановый свет вечерней зари скрадывал различия в арендной плате. Щебетали птички, и поезд, возвращавший кормильцев домой, к семьям, мелодично покрикивал, пересекая рощу - замечательную рощу, она вобрала в себя всю прелесть Сербитона и сейчас, точно альпийский луг, была одета великолепием мхов, серебром берез и первоцветами.

Роща и заставила мальчика, впервые ощутить томление томление и тягу к чему-то иному, он сам не знал к чему; это томление возвращалось каждый раз, когда все вокруг было залито солнечным светом, оно пронизывало насквозь, прыгало внутри - вверх и вниз, вверх и вниз, - а потом его охватывало какое-то удивительное чувство и хотелось плакать. Но нынче вечером он вел себя еще глупее, чем всегда: перебежал через дорогу, к указателю, и скользнул в переулок.

Переулок, весь пропитанный каким-то запахом, тянулся меж высоких стен - это были заборы двух вилл, "Айвенго" и "Белле Виста", - и едва достигал двадцати ярдов в длину вместе с поворотом в самом конце. Ничего удивительного, что мальчик очень скоро уперся в стену,

- Так бы и дал раза этому Шелли! - воскликнул он и равнодушно скользнул взором по клочку бумаги, приколотому к стене. Но бумажка оказалась не совсем обычной, и он внимательнейшим образом прочитал ее, прежде чем пуститься в обратный путь. Вот что там было написано:

С. и Н.Д.К.

Расписание изменено!

По причине слабой заинтересованности публики Компания, к своему сожалению, вынуждена отменить ежечасные рейсы и сохраняет лишь

РАССВЕТНЫЙ И ЗАКАТНЫЙ ОМНИБУСЫ,

которые и будут ходить как обычно.

Следует надеяться, что публика проявит интерес к начинанию, предпринятому ради ее блага. В качестве нового стимула Компания впервые вводит

ОБРАТНЫЕ БИЛЕТЫ!

(годны только на один день); их можно приобрести у возницы. Еще раз напоминаем пассажирам: на конечной остановке билеты не продаются, и по этому поводу Компания не принимает никаких претензий. Кроме того, Компания не несет ответственности за небрежность и бестолковость пассажиров, а также за непогоду, град, потерю билета и любое иное изъявление воли божией.

Дирекция

Ну и ну! Он никогда раньше не видел этого объявления и не мог даже вообразить, куда направляется омнибус, "С" безусловно означало "Сербитонская", "Д. К." - "Дорожная Компания". Но что бы такое могло означать "Н."? Может быть, "Норвич и Молден" или, еще вероятнее, "Независимая". Но все равно не выдержать им конкуренции с "Юго-Западной". Да и поставлено здесь все не на деловую ногу, решил он. Почему на том конце маршрута не продают билетов? И нашли же время для отхода омнибуса! Потом он сообразил, что если объявление не шутка, то омнибус отошел как раз в ту самую минуту, когда он прощался с Бонсами.

Он взглянул на землю и в сгущающихся сумерках разглядел следы, похожие - или не похожие? - на отпечатки колес. Но ведь из переулка никто не выезжал. И он никогда, ни разу не видел омнибусов на Букингем-паркрод. Нет. Все это, наверное, одни выдумки, как и указатели, волшебные сказки или сны, от которых внезапно просыпаешься по ночам. И он со вздохом вышел из переулка и попал прямо в объятия отца.

Как смеялся его отец, как он хохотал!

- Бедный мой малыш! Ах, Кнопсик, Кнопсик! Он хочет сразу: топ-топ ножками - и взбежать на небушко!..

Да и мать тоже корчилась от смеха, стоя на пороге Пихтовой сторожки.

- Перестань, Боб! - еле выдохнула она. - Не будь таким гадким! Ох, уморил! Ох, оставь мальчика в покое!

К этой шутке возвращались весь вечер. Отец умолял мальчика взять его с собой. Прогулка ведь будет нелегкой. А есть ли там коврик у дверей - вытирать ноги? Мальчик ушел спать обиженный и несчастный и радовался только одному - что не проронил ни слова об омнибусе. Пусть омнибус лишь шутка, обман, но во сне он становился все более и более взаправдашним и, наоборот, обманчивыми и призрачными начали казаться улицы Сербитона, на которых он мерещился мальчику как наяву. И под утро, еще до зари, мальчик проснулся с криком - мимолетным видением мелькнули перед ним края, куда направлялся омнибус.

Он зажег спичку, осветил циферблат часов и календарь; так он узнал, что до восхода солнца еще полчаса. Было совсем темно, ночью на Лондон пал туман и плотно окутал весь Сербитон. Тем не менее мальчик вскочил с постели и оделся: он твердо решил раз и навсегда выяснить для себя, что же всамделишное - тот омнибус или улицы. "Все равно буду чувствовать себя дураком, пока не узнаю", - подумал он. И вскоре, дрожа всем телом, уже стоял на дороге под газовым фонарем, как часовой охранявшим вход в переулок.

Чтобы войти в переулок, требовалось немалое мужество. И не только потому, что там была тьма кромешная: мальчик вдруг понял, что здесь просто не может быть омнибусной остановки. Если бы не полисмен, чье приближение он слышал сквозь туман, он никогда бы так и не решился шагу ступить. Но тут пришлось рискнуть, а оказалось - ни к чему. Пустота. Ничего, кроме пустоты да глупого мальчугана, что, разинув рот, топчется на грязной дороге. Значит, все-таки это выдумка.