Небеса в огне. Том 2 - Страница 8

– Если ты не можешь решиться, то не получишь вообще ничего.

– Еще мгновение, – униженно прошептал Ильмари.

Его пальцы погрузились глубже в черепки. Счастье никогда не лежит на поверхности. Не бывает так, чтобы до него было рукой подать. Мужчина ощупал длинный, узкий черепок. Он отличался от остальных. Броский – это хорошо! Сжав черепок в кулаке, Ильмари вытащил его из кувшина, а жрец, ворча, отправился дальше.

На площади собрались более семидесяти худощавых фигур, и еще сотни стояли дальше, на ступенях, окружавших площадь. Все они молились про себя Великой богине, сжимали в руках талисманы или взывали к древним богам своей родины, Дайи, амулеты которых носили под одеждой, потому что не доверяли Нангог.

На черепке Ильмари выцарапал острием своего ножа буквы: НЕМАЯ. Сколько часов провел он, перечисляя жене имена, чтобы узнать, как звали ее до того, как Урс отрезал ей язык, но она всякий раз лишь качала головой. Это превратилось в своего рода игру. В путешествиях в другие города он искал новые имена. Вскоре он уверился, что на земле нет второго мужчины, который знал бы столько же имен, как он. Но, что бы он ни говорил, обмывальщица отвечала ему покачиванием головы. Когда их маленькая дочь научилась произносить первые слова, она называла свою мать «мамой» или «Маей», потому что сказать «немая» у нее не получалось. На этом имени и остановилась Серин, пока не умерла от пещерной болезни. Ее младший брат Талам тоже называл мать этим именем.

Ильмари знал, что оно нравится его жене, хотя и не переставал искать ее истинное имя.

Он неотрывно смотрел на выцарапанные на черепке буквы. Может быть, написать Мая? Кроме их семьи, этого имени не знал никто. Здесь, в деревне, его жену все называли Немой. Может быть, этим он прогонит счастье? Царапая ножом, он зачеркнул первые буквы, пока на черепке не осталось одно лишь МАЯ. Мужчина негромко произнес это имя, и на душе стало легко. Имя, придуманное их детьми, наверняка принесет удачу!

Неприветливый молодой жрец снова обошел собравшихся. На этот раз он собирал подписанные черепки в пустой кувшин. Ильмари осторожно положил свой глиняный жребий поверх других черепков. Словно в насмешку над ним, жрец встряхнул кувшин, так что лежавшие внутри черепки ударились друг о друга.

– У тебя на руках несчастье, носильщик мертвых. К тому, кто больше якшается с трупами, чем с живыми, смерть всегда на шаг ближе, чем к остальным.

Ильмари сжал губы. Нужно проглотить эти глупые речи, нужно быть покорным. Если он поссорится со жрецом, то добьется лишь того, что его черепок изымут из кувшина.

Ликующе улыбаясь, жрец пошел дальше. Если бы он только знал, кого оскорбил… В былое время Ильмари пришел бы к нему в гости ночью и перерезал бы горло.

Наконец жрец отнес кувшин наверх, к Соломону, и поставил его на широкий парапет кафедры. Первый Хранитель света торжественно протянул руки к солнцу, пославшему широкий луч чистого света сквозь отверстие в раскинувшемся высоко над их головами своде пещеры.

– Услышь меня, о Великая богиня! – звучным голосом воскликнул он. – Сегодня лишь одна душа из нашего города познает твою милость. Слишком многочисленны твои враги в широком небе, поэтому благородный Таркон может отправить в путешествие только один из своих кораблей. Покажи же своим смиренным слугам, кто самый достойный из них. – И с этими словами он опустил руку в кувшин и принялся шумно копаться в черепках.

Ильмари молился про себя Иште, к которой не раз был близок в течение своей жизни, и при этом не сводил напряженного взгляда с Соломона. Драгоценные камни на золотой дощечке, которую тот носил на груди, сверкали всеми цветами радуги. Выглядел жрец внушительно. Глядя на то, как играет свет на груди жреца, можно было подумать, что его коснулась Великая богиня. На всякий случай Ильмари начал бормотать молитву и ей, когда Соломон извлек из кувшина черепок. Он не был продолговатым.

На душе у Ильмари стало тяжело.

– Микаэль! – громко провозгласил с кафедры Соломон. – Именно Микаэлю позволит богиня подняться в небо!

Внезапно ноги отказались держать его. Прямо там, где стоял, Ильмари опустился на мощеный пол. И чувствовал себя так же не он один. Тем не менее большинство покидали площадь в молчании. И только одна-единственная женщина всхлипывала от счастья. Ильмари знал ее в лицо. Она бросалась в глаза. Женщина с волосами цвета золота. Они с мужем были единственными друснийцами в Глубоководье.

Соломон спустился с кафедры и направился к ней. Отечески обнял женщину, прижал к себе.

– Поздравляю, Елена. Твои молитвы были услышаны, я рад за тебя. Уже через час мои жрецы придут к тебе, чтобы забрать Микаэля и сопровождать его на протяжении первого этапа его великого пути.

– Это ваши молитвы были услышаны, – с благодарностью в голосе прошептала она и опустилась на колени перед Соломоном, покрывая его ладони поцелуями.

Он погладил ее по голове, как гладят верную собаку.

– В нашей маленькой общине для меня нет душ, которым я отдаю большее предпочтение. Я уверен, что именно твои молитвы сделали твоего мужа избранником богини. А теперь иди и помоги ему подготовиться к путешествию. Не трать на меня время. Твоего мужа не будет долго, и я уверен, что вам есть о чем поговорить перед разлукой.

Елена снова поцеловала его руку, затем поднялась и заспешила прочь.

Соломон пошел дальше, остановился напротив Ильмари. Отечески улыбаясь, он глядел на него сверху вниз. Друзьями они не были. Верховный священнослужитель так и не простил ему того, что он выиграл бой на кулаках против Руфия. Более того, с тех пор он постоянно пытался заставить Ильмари рассказать о своем прошлом. Казалось, он перестал доверять ему.

– Сожалею, что тебе не повезло. – Голос Соломона звучал неискренне.

– Склоняюсь перед тобой. – Ильмари стоило немалых усилий, чтобы заставить эти слова сорваться с губ. – Дай моей жене место на свету, и я всегда буду к твоим услугам.

Жрец покачал головой.

– Ильмари, наша община зиждется на столпах равенства и справедливости. Я не имею права предпочесть кого бы то ни было. Что бы ты ни предложил мне, я отвечу то же самое: нет. Богиня выбрала того, кто отправится в путешествие на свет, и я не вправе идти против ее воли. Отправляйся домой! Обещаю молиться за здоровье твоей супруги, как я молюсь за каждую вверенную мне душу.

– Прошу… – Ильмари наклонился, поцеловал подол одежды жреца.

– Если бы ты молился Великой богине так же страстно, она наверняка услышала бы твою просьбу. Не молился ли ты для верности своим прежним богам? Если да, будь уверен: богиня отправляет к свету лишь тех, кто чист в своей вере. Ибо это, Ильмари, есть ключ ко всему.

Едва сдерживаясь, носильщик до боли стиснул челюсти, но Соломон, ничего не заметив, великодушно потрепал его по голове.

– Продолжай молиться, и будешь услышан.

Она выглядела еще более хрупкой, чем обычно. Кожа ее напоминала воск. Глаза ввалились в темные глазницы. Но, несмотря на то что ей недоставало сил смотреть на вернувшегося домой мужа, женщина поприветствовала его. На ее узких губах мелькнуло нечто, похожее на улыбку.

– Соломон осмотрителен, – твердым голосом произнес он. – Или, вернее сказать, он так же жаден, как мы всегда и думали. Ты получишь место в небесах! Однако это будет стоить нам половины сокровищ, которые ты… отложила.

Осторожно приподняв ее, он попытался влить в рот женщины немного мясного бульона, приготовленного им.

– Ты должна набираться сил, любимая. Так что прошу тебя, не делай глупостей. Сегодня я обмою новых умерших. И возражений не потерплю.

Было видно, что она с трудом глотает бульон. Одной рукой обняв жену, Ильмари отставил мисочку в сторону. Какая же она легонькая… Свободной рукой он встряхнул набитую пухом подушку, которую сшил для нее сам. Осторожно уложил ее на светлую простыню. Когда голова женщины опустилась на подушку, она негромко вздохнула. Веки ее затрепетали, и она поглядела на него. За проведенные вместе семь лет он научился читать по глазам. Чтобы понимать друг друга, им не нужны были слова. Глаза ее лучились улыбкой. Она благодарила его.