Небеса в огне. Том 1 - Страница 30

Он с удивлением наблюдал за тем, как она снова поднялась и сняла с пояса небольшой мешочек. Эльфийка развязала его, и, прежде чем она успела достать то, что было спрятано там, дракон почувствовал ошеломляющую магическую ауру. Судя по всему, мешочек был выложен свинцовой пленкой, и поэтому он до сих пор не обратил внимания на этот могущественный артефакт. Им оказался обломок зеленого кристалла, в котором сверкал бледный пульсирующий свет.

– Вы знаете, что это, госпожа Бидайн?

– Кусок сердца Нангог?

– Совершенно верно. Где вы это нашли?

Он почувствовал ее гордость. Возможно, это и есть истинный изъян Бидайн. Нужно обратить на это внимание и вовремя сломить ее, прежде чем гордость превратится в высокомерие и мятежность.

– Я нашла его в голове металлического льва, созданного девантарами для защиты людей и открытия для них врат в Золотую сеть. Если мы будем охотиться на этих львов, то, может быть, постепенно сумеем собрать недостающую половинку сердца. И тогда появится возможность завершить ваши планы, о великий, и пробудить великаншу.

«Амбициозно», – подумал он. А хочется ли ему на самом деле, чтобы небесные змеи узнали об этой тайне? Ответа на этот вопрос у него не было. Нужно помешать Бидайн рассказать лишнее. Золотой доверял ей, но не той группе драконников, которую она собрала вокруг себя. И в первую очередь он не доверял Асфахалю.

– Вы прошли испытания, моя госпожа. Даже превзошли возлагавшиеся на вас надежды. Для меня было бы честью, если бы вы оказали мне милость и провели со мной немного времени.

Он увидел, как расширились от удивления глаза Бидайн. Почувствовал, каково ей. Она буквально лопалась от счастья.

– Снимите с себя эту фальшивую кожу, моя красавица. Завтра я хочу видеть вас такой, какая вы есть на самом деле. Нет ничего, что бы стоило вам от меня скрывать. Я вернусь лишь после восхода солнца. – И Золотой кивнул в сторону лестницы, которая вела из засохшего розария к полуразрушенному дворцу, в котором он когда-то жил на протяжении нескольких веков.

– Там, внизу, вы найдете ванную, некоторые комнаты мои слуги еще поддерживают в жилом состоянии. У вас всего будет в достатке, моя госпожа. И… не удивляйтесь апсаре, живущей в ванной. Анъяли – мирное существо, которому не повезло уметь иногда прорицать будущее. Она будет угадывать каждое ваше желание.

А может быть, заглянет еще глубже. Анъяли порой случалось предвидеть будущее детей альвов, если она прикасалась к ним. Поэтому не исключено, что она расскажет ему нечто интересное о Бидайн, когда он вернется.

– А теперь вынужден попросить вас удалиться. Я хочу провести мгновение наедине со своими мыслями, прежде чем отправиться к своим братьям по гнезду.

– Я с нетерпением жду новой встречи, о яркий свет моей жизни! – почтительно произнесла эльфийка и удалилась.

– Госпожа моя!

Она почти дошла до лестницы.

– Да, мой повелитель?

– Не будете ли вы так любезны и не оставите ли кристалл? Я хочу отнести его в безопасное место. И прошу вас пока что хранить тайну о сердце Нангог в своем сердце.

– Как пожелаете, многомудрый. – Бидайн положила кристалл на поросшие мхом каменные перила.

Иногда в подобострастии драконников сквозили нотки дерзости. Может быть, дело в их старомодном уважительном слоге, который они использовали при общении друг с другом, или же в них таилось зерно мятежа, так сильно проросшее в Нандалее? Золотой смотрел на кристалл, прислушиваясь к шагам эльфийки.

Кусочек сердца богини. Бидайн действительно удалось дважды удивить его за одну встречу. Интересно, сколько таких осколков нужно найти, чтобы пробудить Нангог?

Закрыв глаза, он поддался меланхоличному настроению этого места. Возводя этот дворец, он хотел выяснить, может ли испытывать любовь к женщине. Это было чувство, которого они, небесные змеи, были лишены. Альвы не создали небесных змеев женского пола. Почему так вышло, он не знал. Может быть, альвы хотели, чтобы они жили аскетично, целиком посвятив себя задаче защиты своего мира? Или же альвы опасались, что они размножатся и их станет слишком много?

Дракон долгое время с восхищением наблюдал за тем, как ведут себя другие дети альвов при влюбленности. Эльфы и карлики, кентавры и кобольды. Всем им был ведом огонь любви, благодаря которому существо начинало светиться изнутри, но который мог и уничтожить его.

Он нашел эльфийку, чья красота была выдающейся даже по меркам ее народа. Звали ее Айльлеан. Мысли о ней, несмотря на то что прошло уже столько лет после ее смерти, наполняли его сердце тоской. В облике эльфа он отправился к ее семье, которая не была богатой и не отличалась в плане каких-то искусств. Их дочь Айльлеан была самым прекрасным, что они смогли создать. Конечно же, она поддалась его обаянию. Такова была его особенность: сердца всех, кто приближался к нему, таяли. Он быстро сговорился со старейшинами о выкупе за невесту. Возвел эту семью в ранг княжеских родов Лонголлиона, острова на востоке Альвемера.

Айльлеан любила белый цвет. Он никогда не видел ее в одежде иного цвета. В горах неподалеку от побережья он построил для нее дворец из ослепительно белого мрамора. Создал сад, где росли белые розы со всего Альвенмарка.

Она любила его всем сердцем. Он же никогда не испытывал настолько глубокого чувства, как Айльлеан. Возможно, ему просто не было дано любить по-настоящему. А может быть, это объяснялось тем, что их связь стала продолжением мысли, поиском чувства, которого ему не хватало, а вовсе не родилась из глубин сердца.

В какой-то момент она заметила это, и постепенно их счастье завяло, как роза, стоящая без воды. Другие женщины довольствовались бы возможностью иметь власть, быть возлюбленной небесного змея, исполняющего каждую ее прихоть. Но Айльлеан хотела лишь одного: быть любимой так же сильно, как любила она сама.

Однажды утром он нашел ее мертвой здесь, в этом самом месте, где лежал теперь сам. Она перерезала себе сонную артерию. Белое платье Айльлеан покраснело от крови, и белые розы вокруг тоже напились ее крови и приняли алый цвет. По всей видимости, умирая, она ненароком сплела заклинание, поскольку розы так и остались красными.

Небесный змей покинул этот дворец. Розы поливать перестали. Здесь жили лишь несколько кобольдов, которые под угрозой страшной смерти поклялись не бежать отсюда. В какое бы время года он сюда ни пришел, всякий раз где-то в глубине кустарника на покрытых шипами стеблях цвели одна-две кроваво-красные розы.

Семья Айльлеан тоже оставила дворец и поселилась в другом месте. Розовая башня, как называли кобольды развалины, оставшиеся от великого дворца, считалась местом проклятым. Кобольды рассказывали друг другу истории о том, что эльфы никогда не могут стать здесь счастливыми.

Золотой усмехнулся. Наверняка они поступали так исключительно ради того, чтобы не подпускать сюда эльфов и самим жить в руинах.

Всякий раз, пребывая в меланхолическом настроении, он приходил в это место. Несколько раз он приводил сюда Ливианну. А потом Ливианна умерла. Золотой почувствовал это. Смерть эльфийки была тяжелой. Она долго боролась. Они любили друг друга в ванной и в уцелевших покоях. Она ему нравилась. Но и она не сумела задеть струн его сердца. То, что эльфы и другие народы называли любовью, никак не могло найти своего пути к нему.

После смерти Айльлеан он был очень взбудоражен. Он горевал по ней. И злился, потому что она ушла от него и таким образом положила конец его поискам любви.

Золотой поднял голову и посмотрел на башню. Сейчас от нее отвалилась уже значительная часть мраморной облицовки, а под ней открылся серый гранит. Стены простоят еще много веков. Его любовь должна была продлиться эпоху. И на эпоху он возвел дворец…

Какой прок от того, чтобы горевать о прошлом? Расправив крылья, дракон полетел на запад, навстречу материку, опьяненный мыслью о том, каким могущественным он станет, если доберется до льда мечты. Ведь тогда он сможет переделать самого себя так, как ему захочется.