Не заводи романа с инопланетянкой! (СИ) - Страница 3

- Идет! – сказала она и обратилась тут же непорочной девушкой.

4.

Спасительные семантические выкрутасы были найдены  и налеплены пластырем телесного цвета на моральные мои погрешности, и я положил свою руку на ее ручку и более чем нежно, то есть боязливо погладил, на что она отреагировала вполне по-человечески, то есть зарделась и бабочкой перепорхнула ко  мне на диван. Через полчаса мы плескались в моем джакузи, как две неразлучные уточки, потом пришла пора моей посудины, моей кровати, хладнокровно выдержавшей не один любовный шторм, но этот…

Эта эрнянка была сумасшедшей, она такое со мной (да и с собой и кроватью) раз за разом проделывала, что, образно выражаясь, за сладчайший бисквит мне приходилось принимался, не распробовав вполне клубники со сметаной ее девственности. Окончательно утомившись, я потребовал пардона, то есть перерыва, и мы улеглись рядышком, каждый на своей подушке, совсем как пенсионеры, давно забывшие, что такое похоть, страсть и телесная любовь.

- А ты хорош в постели… - сказала она передохнув, так сказала, что я понял: сейчас мне предложат увеличить пенис хотя бы на полсантиметра или воспользоваться ее попочкой. Эти туристы! Сколько из них, попав в другую страну, не успокаиваются, не обглодав ее да последней косточки.

- Давай без намеков, а? – сказал я, счастливый оттого, что мое бедро и мое плечо млеют от счастья, прикасаясь к ее желанному телу.

- Ну ладно, без намеков, так без намеков. Как ты относишься к ролевым играм, милый?

- Как-то не очень. У меня почему-то совсем не стоит на медсестер и регулировщиц в мини-юбках.

- Да я о другом. Как ты отнесешься к тому, чтобы трахнуться, например, с негритянкой?

- Курчавой, толстогубой?

- Ну, примерно.

- Не очень. Особенно с медсестрой-негритянкой… - мысли мои путались, и говорил я то, что само собой выскакивало из головы.

- Почему ты так не любишь медсестер? Он такие лапушки, всегда готовы выполнить любую просьбу.

- Мне часто приходилось лежать в больницах…

- Ты болезненный?!

- Нет, я горный геолог, а геология без травм – это не геология, постарался я увести разговор в сторону гор.

- А что такое геология?

- Ну, это такая наука. Люди, поклоняющиеся ей, ищут в недрах земли разные полезные вещи, например, уран и торий, чтобы делать ядерные бомбы, мышьяк и сурьму, чтобы делать отравляющие вещества, другие цветные металлы, от которых надо было бы держаться подальше, но не получается…

- Почему не получается?

- Да потому что без них не сделаешь ай фонов, телевизоров, батареек, утюгов и двигателей внутреннего сгорания и потому они, эти цветные металлы, из недр земных как голодные  крысы движутся к нашим городам и в наши тела.

- Ты умело увиливаешь от темы, предложенной мною к рассмотрению. Ты больше не хочешь меня?

- Пока нет. У нас, землян это в среднем делают всего лишь несколько раз в неделю, рекордсмены – раз в день, и только нетронутым юношам удается проделывать это каждые 60 минут, и то лишь раз в жизни.

- А! я знаю, что надо делать, чтобы ты хотел иметь меня каждый час!

- А это надо? Представь, что я знаю, что  надо делать, чтобы ты питалась исключительно одними тортами и съедала по одному каждый час.

- Ну, это просто. Ест же коала один бамбук, не переставая ест. Я о другом. Вот закрой глаза!

- Зачем?!

- Ну, закрой, не пожалеешь!

Я закрыл.

- А теперь открой!

Я открыл, чтобы немедленно остолбенеть: рядом со мной лежала Алетта Оушен, всемирно известная порнографическая фотомодель. Ее дутые губки и груди в натуре выглядели как изготовленные стеклодувом или мастером воздухоплавания.

- Ну как? – тряхнув грудями, спросила она с английским акцентом. – Тебе меня не хочется?

- Нет… - проблеял я. – Разве только подрочить…

Недовольно покачав головой, Алетта Оушен медленно превратилась в эрнянку Лизу.

- Ну а с кем бы ты хотел заняться любовью? С молоденькой Памелой Андерсен?

- Нет, с польской актрисой Полой Раксой. Я влюбился в ее фотки еще в пятом классе. Можешь ею стать, только двадцатилетней?

- Могу. Покажи только фотки.

Я показал ей несколько фотографий со своего айфона, и скоро Пола Ракса ластилась ко мне нежной кошечкой:

- А давай, я тебя сделаю похожим на молодого Алена Делона, ну давай! У нас вся Эрна его фотографиями обклеена!

- А ты сможешь? – ел я глазами сущую Полу Раксу, нежную, как моцарелла. Неужели я ее трахну, наконец, без всякого мыла?

- Конечно могу, а то бы не предлагала.

- Не хочу. Я тебе не фигляр какой-нибудь кинематографический, а кандидат геолого-минералогических наук.

- Ну, разик всего! Я ведь ради него на Землю явилась! Ну, в том числе, ради него.

Обидно было слышать такие слова. Я насупился, даже хотел обидеться окончательно, но отказаться от Полы Раксы не смог и потому согласился.

Ничего хорошего у Полы Раксы с Аленом Делоном не получилось. Он был какой-то каменный, пресыщенный, наверное, француженками, и когда член его в который раз опал на самом интересном месте, польская актриса превратилась в инопланетную туристку, а я в самого себя.

5.

А вообще, это здорово целый день не вылезать из постели, особенно когда делишь ее с девушкой и не просто девушкой, а твоим  эталоном красоты. Сбегав на кухню, я прикатил столик с бутылкой вкусного «Хереса» и винными фужерами, разными закусками и большими ромашками, намедни привезенными мамой с дачи. Лизе «Херес» понравился, как и мамины пирожки с ливером. Меня же, после рюмочки крепкого вина, запрягли обычные мысли мужчины, затащившего в постель незнакомую женщину, обожающую Алена Делона, старого перечника.

- А ты, Лиза, надолго к нам? – спросил я, совершенно не зная, какой ответ меня бы полностью устроил.

- Не знаю, - ответила она, рассматривая свое прежнее лицо в зеркало (быть Полой Раксой она уже перестала). – Побуду пока.

Я подумал, что будь, что будет и, перестав сердиться, то есть ревновать к Алену Делону, стал Лизою от души любоваться. Поцеловав за это в лоб, она обняла мою голову и заявила, что возьмет меня с собой, если, конечно, я не возражаю. Я в принципе был не против, но тут девушка сказала, что взять меня на Эрну будет довольно сложно, потому что тайная земная таможня Эрны не пропускает на свою планету живые организмы - от людей до вирусов и бактерий, и потому меня придется временно умертвить как Ромео, и везти потом как сувенир.

- А не получится так, что на Эрне я останусь сувениром, типа деревянной африканской статуэтки из красного или черного дерева? – спросил я в шутку, решив отказаться от путешествия на Эрну в виде мумифицированного трупа, который Лиза, мечтает на четвереньках протащить за собой по узенькой кротовьей норе.

- Да нет, не беспокойся, на Эрне тебя быстро вернут в первобытное состояние, - махнула девушка рукой. - Это как пить дать.

- А расскажи мне об Эрне, - попросил я, водя пальчиком по ее умопомрачительному животику, на котором кричаще отсутствовал пупок, что меня хоть и подспудно, но удивляло.

- Тяжелая у нас была планета, пока мы не научились путешествовать по свету, -сказала она, улетая мыслями на родную свою твердь. – Представь, тридцать лет на ней длится день, тридцать лет ночь, причем такая, что ни одно живое существо пережить ее не может...

- Почему не может?

- Потому что темно, очень холодно, до минус восьмидесяти по вашему Цельсию, плюс проникающая радиация от Черной нашей луны.

- А как же выживала ваша цивилизация  до того, как вы научились с нее сбегать?

- Она не выживала, она погибала каждые тридцать лет, - по щеке Лизы скатилась натуральная  слезинка.

- Как это?!