Не выходите замуж на спор - Страница 1

– Н-на тебе туз червей!

– Н-на тебе в ответ даму крести! И еще десяточку! И вальта! Что, съел?

– Да мне твою даму перекрыть – раз плюнуть! Так что… н-на тебе короля! Н-на! И еще раз н-на!

На отломанную сидушку от табуретки, брошенную прямо на пол, одна за другой посыпались замусоленные карты.

Я с досадой стукнула кулаком по колену. Лики Преисподней! Да что сегодня за день?! Зачет по ведьмовству не сдала, доставшему меня бесу рыло не начистила, а теперь еще проиграю какому-то укушавшемуся мухоморовки фею?!

В карты мы резались уже давно, азартно, яростно торгуясь за каждый ход. А что еще прикажете делать студентам накануне отбоя? У нас тут, как обычно, вся группа собралась и даже не помышляет расходиться, хотя времени до полуночи осталось немного. Еще бы! Последняя партия… Оборотень с ангелом благополучно выбыли, оракула мы по понятным причинам в игру не взяли, и против нас с баньши остался только мелкий фей с пьяно блестящими глазами. Каких-то полчаса назад мы были близки к триумфу. А сейчас у меня на руках остались только двойка, семерка и пара шестерок, тогда как у Шмуля наверняка еще полколоды заныкано… Ну не гадство, а?

– Хелька, имей в виду, – дрожащим голосом вдруг сообщила сидящая рядом баньши. – Ты меня в это втянула, так что, если он выиграет обещанное желание, я тебе этого не прощу-у…

Я пихнула мелкую плаксу локтем, чтобы не вздумала портить пол. А то потом или паркет опять вздуется, или канализация протечет, или кто из соседей к утру ненароком преставится – умеет, поганка, смерть насылать, когда захочет. Лучше бы гаденыша-фея так оплакивала, чем нашу уплывающую победу.

– Шмуль, давай! – подпрыгнул раскрасневшийся от волнения оракул, отчего доски под ним жалобно скрипнули и опасно прогнулись. Комнаты в общаге маленькие, поэтому кровати двухъярусные, узкие. А этот раздобревший на университетских харчах предатель оккупировал верхнюю койку еще в начале игры, потому что, понимаете ли, оттуда лучше видно. – Щас ты их завалишь! Улька уже слилась!

Я мрачно зыркнула на толстяка.

– Слышь, Зыряныч, ты со мной за одной партой больше не сидишь! И на мои лечебные зелья не претендуешь. Понял?

– Хель, да ты чего? – отпрянул толстяк, осознав реальность угрозы. Даже плюшку изо рта выронил, обсыпав сахарной пудрой постель. – Побойся Создателя! Это же игра!

– А то, что нам сейчас поражение накаркал, нормально? – прошипела я.

Баньши, выбыв из игры под злорадный хохот фея, тут же завыла дурным голосом:

– А-а-а! Хе-э-эль! Спасай нас обе-э-их! Я больше не хочу наряжаться привидением и пугать прохожих! В прошлый раз еле ноги от стражи унесли-и-и! А в позапрошлый он нас еще и выкупать из тюрьмы отказывался-а-а!

Я окончательно рассвирепела:

– Видал, что наделал, предсказатель придурочный?!

– Я не каркал, – донесся сверху испуганный голос, и где-то там подозрительно хрустнула доска. – У меня предвидение было.

– Значит, больше в будущее не смотри! – рявкнула я, решительно выкладывая на табуретку свои последние козыри. – А то Улька тебя сейчас оплачет!

Баньши от удивления даже прекратила рыдать и, убрав с лица длинную черную челку, в священном ужасе уставилась на жестокую меня. А потом, безжалостно паля нас обеих, вытаращилась на двух невесть откуда взявшихся в игре тузов. Но я и глазом не моргнула, мухлевать так мухлевать. В данной ситуации победа дороже чести.

Кстати, да, забыла представиться: Хельриана Арей Нор Валлара, для своих – просто Хель. Студентка третьего курса УННУНа – Университета нетрадиционных наук и уникальных нововведений. А еще – суккуб с крайне запутанными, в том числе ангельскими, корнями.

– Хелечка, ты тоже выбываешь! – На конопатом лице Шмуля внезапно расплылась мерзопакостная улыбочка, и поверх моих тузов легло два невесть откуда взявшихся джокера.

Я буквально окаменела. Да что там! Меня чуть удар не хватил от мысли, что этот мелкий поганец всю игру умудрялся водить нас за нос. Не могло быть у него сразу двух джокеров! Не могло! Но как, мама моя суккубская, и главное, где этот гадский фей, что ростом от горшка два вершка, прятал карты, если на нем даже рубашки не было? И если все это время его голые руки, да и ноги тоже, находились у меня перед глазами?

Баньши стремительно спала с лица.

– Хеля, мы пропали!

А недоделанный оракул тихонько пробормотал:

– Я же говорил…

Глядя на то, как разбойничья физиономия сиреневокрылого фея расплывается в гнусной ухмылке, моя рука начала сама собой подниматься. Народ, предвидя катастрофу, поспешно отпрянул в стороны, а сидевший дальше всех оборотень торопливо юркнул под стол.

– Правильно. Благослови его, Хель! – подал голос уныло сидящий на единственном стуле ангел. Не чистокровный, конечно. Примерно на четверть человек. Тощий, нескладный, занудный до отвращения, без присущих нормальным ангелам крыльев, зато с забавными кудряшками и одухотворенным взглядом огромных голубых глаз. – Нечисть должна быть наказана!

– Ты на что это намекаешь, пернатый? – мгновенно оскалился Шмуль, пряча под тощий зад небольшие копытца. А когда Марти обвинительно ткнул в него пальцем, гневно жужжащей мухой взвился под самый потолок.

– Ты смухлевал!

– Ничего подобного!

– Мухлевал! Я знаю!

– Докажи!

Ангел сник; поймать за руку ушлого фея было практически невозможно. Сейчас нам с баньши не помогло бы и коронное мартиновское «покайся!», после которого даже у меня порой не выдерживали нервы. С фея все было как с гуся вода. Потому и морда всегда довольная.

– Ладно, – раздраженно бросила я, поднимаясь на ноги. – Проигрыш так проигрыш. Ульяна, не реви – твое желание я возьму на себя.

– Что? – встрепенулась уже собравшаяся испортить нам пол баньши. Растрепанная, как обычно, тощая донельзя, бледная как поганка, с потекшей тушью и синими кругами под глазами – хоть сейчас мертвологам на пособие отдавай.

Я повернулась к жужжащему под самым потолком фею.

– Что ты хочешь?

– Мм… Да я, собственно, еще не решил, – тут же изобразил задумчивость Шмуль. Но в глазах уже появился знакомый блеск. Наверняка врал, поганец. И желание заранее придумал, иначе не поднял бы ставки. – Хотя знаешь, наверное, Мартин прав. Благослови-ка меня!

Я с искренним недоумением воззрилась на самоубийцу.

– Шмуль, ты спятил? В тебе же темная кровь!

– Ну и что? – упрямо выпятил нижнюю губу фей и сердито затрепетал крылышками.

Я покрутила пальцем у виска.

– Если я это сделаю, ты сдохнешь.

– Тебе-то что?

– Иди к демонам, мелкий, – фыркнула я, не понимая, чего он уперся. – Мне маменька запретила убивать разумных темных до совершеннолетия. Но, даже если я ее не послушаю, Старая Жаба с треском вышибет меня из УННУНа, и вот тогда меня точно больше никуда не возьмут.

– Я спишу тебе одно желание! Улькино! – торопливо выкрикнул Шмуль, когда я решительно двинулась к выходу. – И следующая партия тоже твоя. Нет, две! Ладно, три отдам… и еще желание сверху!

Я отмахнулась от блаженного дурачка.

– Ступай проспись. Потом свое желание скажешь.

– Но ты обещала!

– Да я лучше совру, чем потом буду отплясывать на твоих похоронах, – фыркнула я, и на лице взбешенного фея вдруг проступили черные вены. – Я пока, знаешь ли, не готова к такому празднику жизни. Да и платья для поминок у меня нет. Покупать его дорого, шить долго. Проще за Темного Князя выйти, там даже готовиться не надо. Пришла, предложила – и все, ты уже счастлива.

– Да тебе слабо! – вдруг вякнул из-под стола оборотень.

– Вася, не зли меня, – пригрозила я, и он послушно затих. – Я от своих слов никогда не отказываюсь.

– Тогда пусть оно так и будет! – каким-то жутковатым голосом вдруг возвестил Шмуль, превратившись в неопрятный черный сгусток с темно-фиолетовыми крыльями. Ни лица, ни глаз, только рот до ушей с сотней острых зубов, короткий хвост с кисточкой и виднеющиеся снизу козлиные копыта. – Ты сегодня же выйдешь замуж за Темного Князя! Сроку тебе – час. Откажешься – исполняешь желание. А выполнишь и сумеешь вернуться… так и быть, прощу.