Не верь, не бойся, не проси - Страница 29

- Хоть завтра. Если чеченец сегодня ночью закосит и его в больницу отправят, врачи встретят, как родного, - важно заявил Новокрещенов.

- Тогда действуй. Сейчас, - Федька глянул на толстые, похожие на банковский слиток золота часы. - Сейчас три пополудни. После отбоя зек начнет в отряде визжать, по полу кататься. Часам к двенадцати ночи его в больницу доставят. Остальное - ваша забота.

Глава 15

Не находя себе места в тревожных думах о сыне, Ирина Сергеевна решила заглянуть к Новокрещенову. Пройдя по ухабистой, залитой серыми помойными лужами улочке, подошла к его дому. Опасливо осмотрев двор и с облегчением не обнаружив там давешней ребятни, торопливо проскользнула к времянке. Стукнув кулаком по дощатой, перекошенной двери и не дождавшись ответа, толкнула ее и под истошный визг ржавых петель переступила порог, нырнув в полумрак пропахших угольной пылью сеней. Ни в сенцах, заваленных пустыми бутылками, ни в комнатушке, убогой по-прежнему, но прибранной не иначе как хозяйственным Ванькой, никого не было.

Почувствовав нестерпимую жажду - и то, с утра на ногах, - Ирина Сергеевна прошла в комнатку, перешагнув осторожно через чьи-то огромные, как промасленные блины, шлепанцы, подошла к цинковому ведру на столе, приоткрыла слоистую, потемневшую от времени фанерку-крышку и зачерпнула воды кружкой с оббитой эмалью, предварительно глянув придирчиво на дно - не грязная ли? Потом осторожно отхлебнула глоток теплой, безжизненно-мягкой водопроводной воды с запахом цинка и мокрого дерева и, сразу обессилев, присела на краешек шаткого табурета, стянула с головы старушечий платочек, встряхнула привычно освобожденными волосами, подумала вяло: "Отдохну и пойду".

И в этот момент грохнула входная дверь, застонали под тяжелыми шагами половицы в сенях. Ирина Сергеевна подскочила от неожиданности. Первым в комнату ввалился возбужденный Новокрещенов, замер было в недоумении, уставившись на нежданную гостью, но тут, толкнув его, на середину каморки вылетел незнакомец явно кавказской внешности, со связанными назад руками, а наподдавший ему сзади Ванька шагнул следом, ругнувшись грубо:

- Чо меньжуешься, черножопый? Ходи веселей! - и, тоже заметив Ирину Сергеевну, поперхнулся на полуслове и закончил растерянно: - Здра-а-сте...

Где-то за спинами диковатой, взъерошенной троицы маячил мрачный, с насупленными бровями Самохин.

- Вот, Ира, видишь! - победно указал на кавказца Новокрещенов. - Считай теперь, что Славик твой на свободе.

Ирина Сергеевна таращилась во все глаза, не понимая смысла происходящего.

- Ванька! В подпол его! - скомандовал Новокрещенов.

Ванька расторопно прошел в дальний угол комнатки, задрал облысевший половичок и, нащупав вбитое в половицу кольцо, поднял крышку погребного люка. Указал на темный провал кавказцу:

- Полезай!

Тот мялся нерешительно, поводя плечами, словно пытаясь освободить связанные за спиной руки, смотрел по сторонам. Остановив взгляд на Ирине Сергеевне, скорбно опустил глаза. Ванька схватил его за шиворот черной застиранной рубахи, толкнул к подполу:

- Лезь давай, пока я тебя туда вниз башкой не спихнул! - кавказец осторожно опустил ногу, нащупал невидимую ступеньку лестницы, опять затравленно оглянулся. - Не дрейфь, душман! Наших-то в таких зинданах годами держите. И ты посидишь, ни хрена с тобой не сделается! - напутствовал его Ванька, бесцеремонно толкая ногой в поясницу. С испуганным вскриком "Вах!" кавказец шагнул во тьму, исчез, а бравый Ванька громыхнул, захлопнув, крышкой, шустро постелил на место плешивый половичок и, кряхтя, подтянул обшарпанный шифоньер, придавил его ножками затвор лаза.

- Ах, попалась птичка... Стой, не уйдешь из сети! - с чувством продекламировал Новокрещенов и обратился к присутствующим: - Присаживайтесь, друзья, можно вот сюда, на койку. У меня тесновато... Как говорится, от трудов праведных не наживешь палат каменных.

- Что здесь происходит? - спросила, придя в себя от испуга, дрогнувшим голосом Ирина Сергеевна.

- Садись, Ира, - снисходительно, с ноткой нелепого самодовольства в голосе, кивнул Новокрещенов. - Все расскажем, дай срок.

- Срок нам прокурор даст. И не маленький, - буркнул, опускаясь на табурет, Самохин.

- Тьфу-тьфу, гражданин майор, - притворно испугавшись, замахал руками Ванька. - Не к ночи будь помянут!

- Снявши голову, по волосам не плачут, - обернувшись к Ирине Сергеевне, Новокрещенов объявил торжественно: - Ты, Ира, присутствуешь при завершении первого этапа операции, конечной целью которой является освобождение из плена Славика. В нашем распоряжении оказался, так сказать, объект обмена, за который чеченцы непременно вернут тебе сына.

- Теперь мы им условия диктовать будем! - встрял Ванька.

- Я не понимаю, - покачала головой Ирина Сергеевна и посмотрела на Самохина. Тот сидел угрюмо, уставясь на носки своих пыльных коричневых ботинок, явно форменных, которые в сочетании со светлыми гражданскими брюками как-то особенно подчеркивали сиротливую стариковскую бедность владельца.

- Да все ясно как божий день, - витийствовал Новокрещенов. - Завтра же Ванька по своим каналам выйдет на летчиков. У нас тут военно-транспортная авиадивизия стоит, их самолеты чуть ли не каждый день в Чечню с грузами летают; закинут они туда письмецо...

- Не затеряется? Уж больно адресок ненадежен, - засомневался Самохин.

- Да найдут они кого нужно, - беззаботно заметил Ванька. - Там специальный рынок есть, ну... где заложников продают и меняют.

- Ладно, мужики, кончаем разговоры. Что сделано, то сделано. Завтра встречаемся, как договорились, - Самохин, повернувшись к Ирине Сергеевне, предложил: - Давайте я вас провожу. По пути ведь.

Ирина Сергеевна, покосившись на то место, где под полом сидел чеченец, встала, думая с ужасом: "Неужто и Славик мой в таком подполе сидит?"

Глава 16

Рано утром Ванька помчался на военный аэродром, чтобы договориться о переправке письма в Чечню, а Новокрещенов собрался нанести визит чудесному доктору Кукшину, окопавшемуся в "Исцелении".

В этот раз он не стал маскироваться под "нового русского", но по причине деликатности предстоящей миссии одевался тщательно, придирчиво разглядывая свое отражение в ртутном озерце старинного зеркала, сознавая с удовлетворением, что с недавних пор собственное отражение нравится ему все больше.

Запертого в подполе пленника оставлять без присмотра не опасались. Люк закрыли снаружи на железный засов, а сверху придавили тяжелым шифоньером.

Кричать, звать на помощь тоже бесполезно - крышка и половичок надежно глушили звуки. Да и вряд ли чеченец решится поднимать шум. Он, кажется, так и не понял, что с ним произошло и почему он внезапно попал из зоны вначале в больницу, а потом в темный подвал.

Накануне, с наступлением вечера, Ванька, посвечивая фонариком, спустился к нему, развязал руки и, продемонстрировав для убедительности револьвер, пообещал прострелить голову, если пленный зашебуршится. После чего передал чеченцу пластиковую бутылку с водой, буханку темного дарницкого хлеба, присовокупив к ней огромную сочную луковицу с кулечком соли.

- Ты его, как папа Карло Буратино кормишь, луковкой-то, - съехидничал Новокрещенов.

- Хлеб да сало с луком - мировой сухпай. Свинины чечику, как мусульманину, не полагается, так что пусть хлеб с луком хряпает. Там сплошные витамины. Они-то, ребята рассказывали, нашим пленным и такой шамовки не дают. Пока с голоду не сдохнет, а там поглядим. Я ему разносолы готовить не собираюсь, - и, запирая узника на ночь, наказал внятно: - Сиди, гнида, молча. Вякнешь - спущусь и язык отрежу.

С тех пор из подпола не доносилось ни звука, и Новокрещенов с легким сердцем собирался на встречу с "целителем". Удача наконец обернулась к нему сияющим победно ликом. Операция по изыманию чечика вначале из колонии, а потом и из больницы прошла как по маслу. Федькино имя легко открывало любые, даже самые неприступные, двери.