Не умирайте, если вы не читали книг Фоменко и Носовского (СИ) - Страница 5

С. 16. Сомнения в правильности скалигеровской версии хронологии возникли давно. Н.А. Морозов писал: «Профессор саламанкского университета де-Арсилла ещё в XVI веке опубликовал две свои работы…, где доказывал, что вся древняя история сочинена в средние века, и к тем же выводам пришёл иезуитский историк и археолог Жан Гардуин, считавший классическую литературу за произведения монастерионцев предшествовавшего ему XVI века…»

С. 23. Миф о Тезее датируется историками XV веком до н. э. Однако И. Ньютон утверждал, что эти события имели место около 936 года до н. э. В данном случае предлагаемый им сдвиг датировок вверх составляет примерно 700 лет. Если сегодня знаменитая Троянская война датируется примерно 1225 годом до н. э., то И. Ньютон утверждает, что это событие произошло в 904 году до н. э. Сдвиг дат вверх составляет примерно 330 лет. И так далее…Какова же реакция на публикацию книги И. Ньютона?

В печати середины XVIII века появилось довольно много откликов. В основном они принадлежали историкам и филологам, были резко отрицательными и пестрили выражениями вроде «заблуждения почётного дилетанта» и т. п. Было, впрочем, опубликовано несколько работ в поддержку И.Ньютона, но их было немного. Затем волна откликов спала. Книга И. Ньютона была замолчана и фактически выведена из научного обращения».

Обнаружив многочисленные сознательные искажения в общепринятом летоисчислении человеческих обществ, ФН, опираясь на труды подлинных служителей истины, берутся за создание «Новой хронологии». И читатель сделает правильно, если самостоятельно обратится к чтению их интереснейших и важных для сегодняшнего дня работ. Но трудно, ах, как трудно человеку менять привычные суждения, нередко и доказательства не убеждают. Вспомним великого, который тоже претерпел неверие других учёных: «Я на самом себе испытал, как трудно исследователю, когда он сознаёт, что обладает идеями, объективно превосходящими господствующие идеи, но все его аргументы не производят впечатления, так как его голос слишком слаб, чтобы заставить научный мир прислушаться к нему» (Е.М. Кляус, У. И. Франкфурт. «Макс Планк», М.: Наука, 1980). Макс Планк констатировал с горечью: «Обычно новые научные истины побеждают не так, что их противников убеждают и они признают свою неправоту, а большей частью так, что противники эти постепенно вымирают, а подрастающее поколение усваивает истину сразу».

Обратите внимание, даже Ньютона современники пытаются «править» и клеят ярлык «дилетанта»! Но теперь и понятно, что власть всегда будет «брыкаться», если ей не нравятся твои выводы, которым она вроде бы и должна следовать. Недаром губернатор Киева возопил, когда ему выпал жребий оказаться в орбите неподкупного и преданного служителя истины, великого русского хирурга: «Или Пирогов — или я!»

Но с чего бы это вдруг и сегодня, когда математика уже давно выросла из коротких штанишек средневековья (в те времена она чаще подвизалась на ниве трюкачества и софистики), подлинных математиков обвиняют в дилетантской работе из области арифметики? Неужели власти не нравится даже то, что «арабские» цифры изобрели ранние россияне?

Основатель кибернетики А.А. Богданов (врач, создатель первого в мире института переливания крови) писал:

«стр. 97. И в технике, и в науке ряд величайших открытий, едва ли не большинство их, сводился именно к перенесению методов за пределы тех областей, где они первоначально были выработаны. Так, пользование паровыми двигателями переходило из одних отраслей производства в другие, всюду порождая огромный рост производительности труда; в транспорте, например, оно стало широко применяться лишь через десятки лет после того, как преобразовало значительную часть индустрии. Затем в развитии паровых машин большим шагом вперед явилось применение турбинного устройства, давно известного в водяной технике.

…Перенесение методов вполне объективно и непреложно доказывает возможность их развития к единству, к монизму организационного опыта. Но этот вывод не укладывается в сознании специалиста, как и вообще обыденном сознании нашей эпохи. Всякий шаг, приближающий к такому единству, сначала встречает ожесточенное сопротивление большинства специалистов, — история науки дает тому массу примеров; и затем, когда объединительная идея одерживает победу, принимается массою специалистов, то они в свою очередь с энергией и успехом разрабатывают ее, но это нисколько не уменьшает их сопротивления следующему шагу. Оно вытекает из самого механизма мысли, порождаемого специализацией; механизм этот таков, что специалист невольно стремится отграничить свое поле работы, знакомое и привычное, от остального опыта, ему чуждого и порождающего в нем чувство неуверенности; там, где границы разрываются, где происходит сближение областей и приемов работы, специалист ощущает это как вторжение чего-то постороннего, даже враждебного, в его личное хозяйство; и усваивать это новое для него несравненно труднее, чем идти по старому, проторенному пути. Оттого, например, самая широкая и глубокая из объединяющих идей XIX века — закон сохранения энергии — так долго должна была пробиваться, пока ее не признали. («Тектология (Всеобщая организационная наука)». В 2 кн.:Кн.1 / Редкол. Л.И. Абалкин и др. / Отд-ние экономики АН СССР. Ин-т экономики АН СССР. — М.: Экономика, 1989. — 304 с.)

Кстати, кто из одобряемых властью учёных может сказать точно, когда именно он был дилетантом — во время создания обобщённой теории систем или во время проведения опытов по переливанию крови? Вероятно, вследствие негативной оценки теоретической работы Богданова со стороны правящей партии, он и не выполнил роль Берталанфи и Винера в истории взлёта кибернетики.

Давайте перенесёмся от исторических реконструкций к запискам русского масона XIX века А.И. Герцена, который обещал внести ясность в обсуждаемые темы («Дилетантизм в науке»). Он определяет дилетантов врагами науки, но и уточняет — «неприятели современному состоянию её». Герцен внушает своему читателю наивное суждение о науке, хотя и поносит дилетантов наравне с романтиками: «Они [дилетанты] не могут понять, что истина не зависит от личности трудящегося, что они только органы развивающейся истины; они не могут никак постигнуть её высокое объективное достоинство; им всё кажется, что это субъективные помыслы и капризы. Наука имеет свою автономию и свой генезис; свободная, она не зависит от авторитетов; освобождающая, она не подчиняет авторитетам».

Сегодня такой обезличенный подход к науке едва ли не смешон — ведь сама идея эксперимента назначена исследователем. Хорошо известно, что спонсор (фонды) сильно влияет на выводы учёных. Более того, нередко и изыскания проводятся не «ради»…, а «в пику»…, для нейтрализации невыгодных (в том числе власти, самому могучему спонсору) общественно-научных построений. Вот так и тайная власть наслала на группу ФН соискателей очередной государственной премии (смотри выше эпизод из реконструкции Куликовской битвы) — зато теперь можно передохнуть, пока стороны угомонятся. Но читаем далее Герцена: «Дилетантизм — любовь к науке, сопряжённая с совершенным отсутствием пониманья её; он расплывается в своей любви по морю ведения и не может сосредоточиться; он доволен тем, что любит, и не достигает ничего, не печётся ни о чём, ни даже о взаимной любви; это платоническая, романтическая страсть к науке, такая любовь к ней, от которой детей не бывает. Дилетанты с восторгом говорят о слабости и высоте науки, пренебрегают иными речами, предоставляя их толпе, но смертельно боятся вопросов и изменнически предают науку, как только их начнут теснить логикой (судя по этой характеристике именно люди с учёными званиями сегодня и походят на дилетантов — моя вставка). Дилетанты — это люди предисловия, заглавного листа, — люди, ходящие около горшка в то время, как другие едят (кушать за счёт налогоплательщика — само собой разумеющееся занятия для академиков — моя вставка)».

Причислять современных учёных в массовом своём выражении к касте героев науки, таких как Дж. Бруно и Галилей, всё равно что ФН ждать помощи от олигархов. Не для того пришли — и те, и другие… Не слишком упрощу читателю жизнь (но стараюсь, как могу — не спешите бросить это чтение, речь идёт о вашем близком будущем), если добавлю слова выдающегося Ганса Селье: «В гипотезы не верит никто, кроме тех, кто их выдвинул, зато в результатах практических экспериментов не сомневается никто, кроме тех, кто их проводил».