Не убежишь... (СИ) - Страница 23

Не выдержала, всхлипнула и поскорей уткнулась лицом в одеяло. Нельзя сейчас реветь, выставляя напоказ свою глупую обиду. Какая разница, что на самом деле Рин про неё думает? Ведь всё равно помогает. Настоящий мужчина, верный своему слову. А она… просто злыдня неблагодарная. Заладила, что с ним пойдёт, хотя могла бы потом и одна сходить и всё узнать. После таких потрясений ему, бедному, и так тяжело, а ещё она со своими слезами и обвинениями…

— Ппрости… Давай спать.

Рин молча лёг на своё место. Девушка понадеялась, что он почти сразу уснул, и вздрогнула, услышав его голос. На этот раз спокойный. И усталый — очень.

— Ты хочешь знать, зачем? Хорошо, я скажу тебе. Молчал и хотел молчать до конца, а теперь думаю — невелика разница. Завтра мы всё равно последний день видимся. Не знаю, что ты будешь делать дальше, да ты и сама поди не знаешь. А я в Ясеневый вернусь. Если не на службу, так хоть родителей навещу, они там неподалёку живут. Давно я их не видел… И сестёр с братьями…

— Много их у тебя? — с невольной завистью спросила Лита.

— Четверо, и все младшие. И все тоже хотят в княжескую сотню, даже девчонки.

— Конечно, ты же для них во всём пример, настоящий герой. Тобой вся семья гордится!

— Да уж… такой герой, что самому противно, — невесело хмыкнул Рин. — Лит, ты тоже меня прости. И за то, что голос на тебя повысил, и за то, за что сам себя не прощу… И ещё прости… за то, что люблю тебя.

Она не ослышалась?

— Вот и ответ на твой вопрос 'зачем'. Знаю, ты никогда не думала обо мне, не замечала — как и все, когда рядом был Яр. За три года я привык не обращать на это внимания. Не так уж это и трудно… А потом я встретил тебя — свою единственную. Невозможно красивую девушку в свадебном платье… Я помню этот вечер, словно он был вчера. Не только Яр тогда пропал, я тоже. И наконец‑то понял, о чём говорили мне родители. Что у всех в нашей семье есть одна особенность — чувствовать любимого человека. Чувствовать и находить — везде. Понимаешь теперь? Это не Яр тебя находил, а я. Вернее, сначала, наоборот, уводил как можно дальше, хотя мне было физически больно быть от тебя на расстоянии. Ты сказала, что боишься Яра, не хочешь быть с ним, и я старался уговорить его вернуться в столицу. А потом увидел тот сон, почувствовал, что тебе угрожает смертельная опасность — и так испугался, что он мне поверил и повернул назад. Так что смерть твоего отца на моей совести. В Соколиный Яр сам приехал, после того, как сначала мы в другом городе искали. Вернее, он искал… А потом услышал про тот праздник, про обычай последнего танца — и загорелся испытать судьбу. А сам тебя не узнал, всё за другой девушкой бегал, казалось ему, что это ты. Тогда я решил, что сам тебя на последний танец приглашу.

— Почему же не пригласил? — глухо спросила Лита.

— Не успел. Меня как раз та девица поймала, Яр‑то уже к ней вплотную подобрался. Вот она и вцепилась в первого встречного. И он, должно быть, тоже самое сделал…

— А какая у тебя маска была?

— Ни за что не вспомнишь, — хмыкнул он. — Самая незаметная — воздуха. Мне сказали, её почти никогда не берут. Мало того, что слишком простая, неказистая, так ещё примета есть — кто её наденет, тот и сам словно бы пропадёт. Эта стихия и вправду из всех самая незаметная. Кто на такую польстится?

— Но ведь без воздуха и жизни самой нет…

— Неважно. Главное, что ты меня действительно не видела, хотя я всё время рядом был.

— Взгляд… чувствовала.

— Извини. Не смотреть на тебя я просто не мог. Да что толку? Пока я от девицы своей последней отделался, у вас с Яром уже всё сладилось. Понял я, что ты к нему окончательно отношение переменила, а раз так — то уже назавтра его женой станешь, Яр больше ждать не будет. Потому и напился до беспамятства, чтоб хоть предлог был на свадьбу не идти… И вот что из этого вышло. Можно до хрипоты спорить, чья тут вина, можно просто сказать — так судьба распорядилась… Но мне от этого всё равно не легче. Я хотел бы, чтобы Яр был жив, чтобы ты была с ним счастлива. Но это уже невозможно…

— И чего же ты хочешь — теперь? — напряжённо спросила Лита.

В его голосе послышалась улыбка.

— От тебя? Ничего. Веришь?

'Верю…'

После ночного разговора оба проснулись поздно. Рин держался как обычно, и ей на миг подумалось — а не приснилось ли всё это часом?

Дальше ехали молча. Рин правил и почти не оборачивался на свою пассажирку, но каждый его взгляд Лита отчётливо ощущала. Точно как тогда, на празднике…

Ещё несколько часов — и безлюдная Велессия осталась позади. Пограничная охрана дотошно выспросила, кто они и откуда; узнав, что Рин — Яров оруженосец, дядьки подобрели и отправили его в дом купца Ватуты, наместник‑де сейчас там проживает. Хозяина всё равно убили…

В самом городе уже ехали медленно — слишком много было снующего по улицам народа. И каждый при деле: кто брёвна тащит, кто доски, кто инструмент, а бабы — полные корзинки снеди, кормить строителей. За время набега несколько десятков домов сгорело, их теперь всем миром восстанавливают, а то уж холода не за горами… Среди мастеровых то и дело мелькали люди в форме княжьей дружины. Неизвестно, успели ли они принять участие в битве за город, но со строительством и ремонтом активно помогали, говорят, сам князь распорядился.

— Рин, останови.

— Передумала идти к наместнику? — насмешливо улыбнулся он.

— Не передумала. Только хочу сначала домой зайти. Узнать, уцелел ли, что с подругой моей…

— И платье приличное надеть? — поддел он. — И то верно. Иди и… Может, ещё встретимся!

Уехал поспешно, так ни разу и не оглянулся.

Лита невольно вздохнула и побежала на знакомую улицу. Там, хвала стихиям, не оказалось ни одного сгоревшего дома. И даже разграбленного — не стали разбойники сюда соваться, поняли, что улов будет невелик. То ли дело богатые купеческие хоромы в центре города!

В доме Кейры не оказалось. Лита нащупала ключ в старом месте под крыльцом, зашла — вроде всё на месте. Сильно пахнет травами, значит, недавно варила. Значит, жива… Вот радость!

В её комнатушке тоже ничего не изменилось. Любимая рукодельная шкатулка на столе у окна, несколько платьев в сундуке, старый короб под кроватью… И корявые деревянные бусы на самом видном месте. Вот они‑то ей и нужны. Вдруг да наместник и командир дружинников решат, что Рин нарушил какой‑нибудь приказ или недостаточно рьяно оберегал своего господина? Да ещё подозрительно быстро исчез с поля боя, а теперь вот объявился как ни в чём не бывало… Слова в его защиту — это одно, но более надёжную службу могут сослужить отцовские самоцветы. За того, кто её спас, хоть все отдать не жалко. А она и так не пропадёт.

Девушка наскоро умылась и с наслаждением переоделась в чистое. Посмотрела в зеркало и только головой покачала: ну и 'красавица'! Худющая, бледная. И глаза будто потускнели — не синие, не зелёные. Какое там море, так, тина озёрная… Ну и что? Она ведь не красоваться к наместнику идёт, а по делу. Только пустят ли к нему, не прогонят? Наместник, поди, занят сильно, да и вряд ли узнает виденную мельком Ярову невесту. Но она всё равно пойдёт.

Вместо тяжёлого короба Лита взяла с собой небольшую полотняную котомку. Сложила туда бусы, вынув из них ссудную 'монетку'. Со вздохом сняла с батюшкиного ожерелья перстень Ярама. Каким чудом он сохранился? Не потерялся в суматохе, не стал добычей разбойников… Надо попросить, чтобы его князю передали. Может, у Яра осталась ещё хоть дальняя родня.

Временное пристанище наместника Лита нашла быстро. Людей здесь сновало особенно много, а дверь, кажется, и вовсе не закрывалась. Никто не окрикнул её, не остановил, зато и вопрос, где сейчас глава города, остался без ответа. Все были заняты, что‑то делали, суетились и лишь отмахивались от неё, в лучшем случае говоря 'вроде был где‑то тут'. И где это 'тут'?

Девушка поднялась на второй этаж и медленно пошла по коридору, прислушиваясь — не раздастся ли за очередной дверью зычный голос наместника? Здесь было гораздо тише, а народу и вовсе никого — должна услышать.