Не тронь добычу! - Страница 22

— Хватит вам меня дурой обзывать! Тоже мне, умницы. На себя посмотрите! И вообще…

— Заткнись, когда Ванька с тобой на твои деньги отказался в Турцию ехать в отпуск, ты ничего лучшего не придумала, как поехать одной.

— А Олеська тем временем в Египет поехала. Тоже одна. Турция ей, видите ли, не подходит. И ты бы уехала, если бы дачу не имела. Что же, по-твоему, мы так и должны были возле них сидеть и пиво вонючее пить день и ночь?

— Ну, хватит. Ясно одно. Мы их вынудили пойти на преступление. И теперь я хочу знать, кто их подставил. Не можем же мы сидеть без дела и ждать у моря погоды. Ведь мы поклялись. Выбор у нас невелик, и Григорий Максимов — первый кандидат в сообщники. Сам-то он одноногий и ни на что не способен.

Девушки помолчали.

— Ты права, — заговорила Олеся. — Делать что-то надо. И в первую очередь надо жить. Мы еще молоды. Мне недавно предлагали хорошие деньги, чтобы я бросила цирк и перешла в стриптиз-клуб. И вас бы туда взяли. Значит, мы еще котируемся на рынке. Фигурки что надо, и мордашки не подвели. Но разве я могла о таком подумать при живом Олеге?

— А сейчас можешь пойти в шлюхи, чтобы тебя каждый, кто хочет, лапал за задницу и червонец совал под резинку трусов, — возмутилась Таня.

— Дура. В стриптизе не только шлюхи танцуют.

— Прекратите меня дурой называть.

— Заткнись. Лучше я буду задницей вилять вокруг шеста, чем с купола прыгать в «стакан». И деньги мне предлагают приличные. А если меня какой-то хмырь по заднице шлепнет, то я переживу. Но сейчас не о стриптизе речь идет. И мстить я тоже никому не хочу. Месть кончится тюрьмой. И кто от этого выиграет? Жили-были три семьи. Одних убили, жен посадили, а квартиры банк к своим рукам прибрал. Осталась пустота. Я думаю, что наши ребята не того результата добивались. Если уж они пошли на серьезное дело, то ради нас. Не получилось у них — так у нас получится. Я хочу знать подробности. Кого они обчистили? Сколько унесли? И где спрятали? Ради ответов на эти вопросы можно и по окнам полазить.

— И остаться вне подозрения, — добавила Катя.

— Даже так? — удивилась Олеся.

— Конечно. Я пришла к Максимову и рассказала о банковском кредите. Двадцать восьмого мы должны вернуть в банк сто шестьдесят пять тысяч долларов, учитывая проценты. Он обещал выделить деньги из «общака». Но думаю, что он врет. Будет тянуть до последнего. Сейчас он уверен, что мы не знаем, где мужья спрятали добычу. Но если он их толкнул на преступление, а потом поторопился убрать, то у него осталась одна надежда найти награбленное — только через нас. Если мы найдем деньги, то тут же расплатимся с долгами. Вот это и станет для него сигналом.

— А если он получил куш целиком, а потом прибил наших ребят? — поинтересовалась Олеся.

— В таком случае кто и что мог искать на моей даче, перевернув все вверх дном? И как сегодня выяснилось, у вас на квартирах тоже произвели обыски. Значит, заказчик поторопился. Ребята оказались хитрее.

— А ты в этом сомневалась? — не выдержала Таня. — Даже нам ребята ничего не сказали. Какой бы наводчик или наниматель с ними ни договорился, они никому не поверили бы до конца. Если даже место тайника знал кто-то четвертый, то имелся запасной тайник. Им мальчики и воспользовались. Убийца был уверен, что все лежит на оговоренном месте. В наших ребятах никто сомневаться не стал бы. Слишком надежны. Вот он их и убил, а когда пришел к месту склада, там — пусто. Кукиш!

Девушки с удивлением смотрели на Таню.

— Глянь-ка, Катюш! Слышала тираду! Словно пуля из ствола вылетела. И не придерешься. Безукоризненная логика.

— Это только вы меня дурой считаете.

— Боже упаси, Танечка, — возразила Катя. — Не обращай внимание на клички. Ты девушка умная, с характером. Прояви его, когда стемнеет. Окошко на третьем этаже. Надо бы в него нырнуть.

— Глупости. Проще ключ к двери подобрать. Ты говорила, что у него ничего ценного в кабинете нет. А сейф хреновый — для солидности стоит, а в нем он вино хранит, и тебя им угощал.

— Это так, Танюша.

— Дверь деревянная?

— Да.

— Отмычек у нас в гараже полно. Только Ваня любой замок отверткой открывал. Я видела, как он это делал. Собственную машину открыл и завел с помощью одной отвертки, когда ключи от машины потерял.

— Ну-ну, продолжай, — заинтересовалась Олеся.

— Я зайду в здание школы и спрячусь в туалете. Когда все уйдут и погасят свет, если только он где-нибудь будет гореть, я выйду, открою дверь и проникну в кабинет.

А вы постоите на стреме. Одна в машине, другая подокнами. А потом я выброшу копии и спущусь по веревке вниз. Нужна веревка, удобная обувь, фонарь и перчатки.

— Ты забыла об отмычках.

— И не только, — согласилась Таня. — Ванька принес как-то с Митинского рынка рацию. Слабенькая, на одной частоте работает, но удобная. Наушник с микрофоном. Сможем переговариваться. Мне бы только инструкцию найти.

— Вот и план готов, — захлопала в ладоши Олеся.

— Одной тебе не справиться, — задумчиво протянула Катя. — И документы надо копировать не все подряд. Их слишком много. На стреме останется одна Олеська, а мы пойдем вдвоем. Вот только спрятаться двоим сложнее. Да и замок я не стала бы ломать.

— А вы сломайте несколько. Зачем же указывать на конкретный кабинет? Вот если пять или шесть сломать, тогда все подозрения падут на бомжей, — рассуждала Олеся. — Тем более, что из кабинета Григория Максимова ничего не пропадет. А из других кабинетов надо забрать только еду. Чай и сахар везде есть. Из-за такого пустяка даже милицию вызывать не будут. И вообще, я думаю, что придется идти всем втроем. Много работы наметили, а лишнее время терять не следует. Попадемся — статьей пахнет.

— Ну что же, девушки, — сделала заключение Катя. — В общих чертах все обсудили. Я там уже была. Теперь вы идите в школу и осмотритесь. Офисов там много. Народу полно по коридорам шастает. На вас никто не обратит внимание. Потом ориентироваться будет проще. Обратите внимание на замки. А вечерком составим план действий как полагается, по всей форме. Операцию переносим на завтра.

Олеся и Таня встали.

С того момента, как они сюда приехали, прошло минут сорок. Но как настроение изменилось. Небо и земля.

На территорию военного госпиталя трудно проехать на машине, но человек попадет туда без проблем. Лазеек в заборе много. Военные не могут жить без самоволок. И все лазейки в северной части. Объясняется это просто. В том месте расположен винный магазин, куда тропа никогда не зарастает.

На скамеечке против морга сидел молодой человек и читал книгу. После ужина больных выпускали на прогулку. Судя по больничной пижаме, он относился к категории лечащихся. Удобная скамеечка, тут постоянно кто-то сидел.

На аллее появился еще один тип. Подойдя к скамеечке, он присел рядом. Вот только на больного он не походил. Джинсы, кроссовки, легкий черный джемпер. Если бы этого парня увидел хирург Тобилевич, то вспомнил бы его имя: капитан Соколов Всеволод Андреевич, который якобы служит в областном управлении и ездит на чужой вишневой «девятке».

— Вызывал, Костя? — спросил капитан.

— Вызывал. Ночью умерли еще двое. Урожай небольшой. Всего-то за неделю умерли шесть человек. Шесть гробов вывезено. Днем привезли два гроба для новопреставленных. Гробы покупают в магазине «Ритуал» возле станции и привозит их ритуальный уазик. Родственники приезжают за телами утром на катафалках и едут на кладбище. Одним словом, стандартный ритуал.

— Ладно, я все это уже знаю. Как дела у Игната?

— Не даешь договорить. У Игната порядок. Всех шестерых в последний путь проводил. Среди мертвых Бориса Зверева нет. Странно. С его ранами он не может долго прожить…

— Проверить это мы не смогли. На этажах солдаты дежурят, как в казармах. И я Зверева не видел ни живым, ни мертвым. Хотелось бы увидеть его в любом состоянии.

— Тогда дослушай. Сегодня днем привезли очередной гроб. Обычная процедура, как всегда, а ближе к вечеру, — он глянул на часы, — около шести, привезли второй гроб. Но не на уазике, а на катафалке. Длиннющий черный «Линкольн», будто президента хоронить собираются. Мало того, гроб огромный, из полированного красного дерева. Почему бы нет, спросишь ты? Сейчас много состоятельных людей. Вот только сегодня ночью умерли двое стариков. Один ветеран войны, ему восемьдесят шесть лет, он здесь и работал до последних дней истопником. Второй — майор в отставке, семьдесят два года, житель деревни Спирово. Других покойников в морге нет. Вот почему я тебя вызвал, Сева. Этот ребус не по моим зубам.