Не то, что кажется (СИ) - Страница 10

Лицо Пита приняло серьёзный вид, что меня очень насторожило. Я поняла, что не всё в порядке. Да и не могло быть, ведь мы – поверженные повстанцы.

Пит глубоко вздохнул, как бы решаясь на разговор.

- Китнисс, всё очень сложно. Досталось всем. Плутарха, Койн и её подручных из Тринадцатого уже казнили, предателей из Капитолия тоже, а вот Победителей оставили на закуску.

Внутри всё холодеет, дышать всё труднее.

- Когда? – могу лишь выдавить я.

- Не знаю. Не раньше, чем через пару недель. Так что пока ещё есть время.

- Время для чего?

Пит отвечает не сразу. Он встаёт и отходит к окну, сцепляя пальцы на затылке. Ожидание ответа невыносимо. Что же может измениться?

- Китнисс, я давно понял, что революция обречена. Они обсуждали это при мне, были уверены, что я под воздействием яда, что без сознания, поэтому и не боялись, – начинает Пит свой рассказ.

- А разве это было не так?

- Не совсем, – продолжает парень. – Был один врач, принимавший участие в опытах с осиным ядом, он был на стороне повстанцев и заменил большую половину доз на какой-то наркотик, действие которого было схожим с действием яда, но лишь внешне – наркотик сковывал тело, но не затрагивал мозг. Так я и мог всё слышать.

- Ты сказал, что врач был. Что с ним стало?

Грусть отражается на лице моего бывшего напарника, и он продолжает:

- Его почти раскрыли, и он покончил с собой.

- Боялся, что его будут пытать? – спрашиваю, целиком и полностью понимая мотивы.

- Боялся во время пыток выдать меня. Точнее то, что я остался в своём уме. – Пит начинает шагать по комнате, точно загнанный в клетку зверь. – Именно благодаря этому человеку я остался собой, благодаря ему ты жива, Китнисс. Это он убедил меня начать играть эту роль – любимой марионетки Сноу, втереться в доверие, стать правой рукой, потому как это единственный путь к спасению. К твоему спасению, Китнисс.

- Я не хочу спасения такой ценой, – говорю, отвернувшись, чтобы Пит не видел навернувшиеся слёзы.

Мне больно осознавать, что Питу пришлось играть жестокого и бесчеловечного подручного Сноу, чтобы всего лишь спасти мою жизнь. Наверняка, ему приходилось совершать ужасные вещи, чтобы доказать свою преданность – не зря же те охранники так боялись и ненавидели его. И снова всё из-за меня.

- Что с остальными? – спрашиваю, пытаясь совладать с нервной дрожью в руках.

- Президент намекнул, что с ними можно особо не церемониться, – его лицо стало мрачным. – И я узнал уже слишком поздно, поэтому не смог ничем помочь. Энни изнасиловали охранники, отчего она совсем свихнулась, а Финник, когда узнал об этом, едва не сошёл с ума – бился головой о решётку камеры, пока не потерял сознание.

- Боже… - я закрываю лицо руками, задыхаясь от ужаса.

- Когда они попробовали то же сделать с Мейсон – она начала отбиваться и откусила одному из подонков ухо, после чего они её сильно избили, – Пит в ярости сжимает кулаки, и упирается ими в стену. – Мрази.

Я уже не сдерживаю слёз. Безобидная Энни, отчаявшийся Финник, с чьей женой совершили такое зверство, дикая Джоанна, так рьяно защищавшая свою честь… Все они – мои бывшие противники, ставшие друзьями и соратниками.

- Что с Гейлом? – задаю сквозь слёзы вопрос, боясь услышать ответ. – Он не победитель, почему его до сих пор оставляют в живых?

- Из-за тебя. Он дорог тебе, Китнисс, а значит он будет жить, пока ты страдаешь. И тебе придётся хорошо выложиться в этой игре, чтобы выиграть время.

Снова Пит говорит о времени. Он явно мне что-то недоговаривает.

- Для чего?

- Ты же не думаешь, что я прохлаждался тут всё это время, наслаждаясь благами Капитолия? – спрашивает Пит, скрестив руки на груди. – Я работал над тем, чтобы мы могли спастись, и, надеюсь, остальным тоже получится помочь. Но проблема во времени. Мы пока не готовы, и нужно всячески тянуть время, чтобы Сноу не вздумал казнить Победителей раньше намеченного.

- Я сделаю всё, что потребуется, – решительно говорю. – Только скажи, что я должна делать.

Пит становится напротив, и я вижу в его глазах то, чего не было раньше: жёсткость, какую-то дерзкую решимость, безапелляционность. Он однозначно изменился.

- Ты должна во всём слушать меня, Китнисс. Никакой самодеятельности. Здесь так: шаг влево, шаг вправо – смерть.

Я вздрагиваю от его слов.

- А теперь ложись спать: завтра снова включатся камеры.

========== Смятение ==========

Я не просто спала, я словно находилась в глубокой тёмной яме. Без снов и пробуждений. Да, кошмары этой ночью не приходили, но давящее чувство страха присутствовало даже во сне, не отпуская меня ни на минуту.

Ещё не открывая глаз, аккуратно переворачиваюсь на бок, стараясь не зацепиться ожогом о простыни. Шёлк, конечно, не грубая мешковина, как в моей камере, но всё же больно. Стоп. Кожу не тянет и не щиплет. Вспоминаю, что Пит обработал рану каким-то гелем. Если бы в Двенадцатом, когда он ещё существовал, были такие лекарства, то многочисленные травмы шахтёров не превращались бы со временем в жуткие ноющие свищи, и люди могли бы работать и содержать семьи намного дольше. Но какая уже разница? Нет ни Двенадцатого, ни шахт, ни людей.

Открываю глаза и натыкаюсь на изучающий взгляд Пита, который смотрит на меня в упор, облокотившись на локоть. Нет, этот взгляд не может лгать. Это он – мой Пит.

И всё же я сомневаюсь, теряюсь под этим взглядом, отвожу глаза, чувствуя, как мои щёки розовеют.

- Отключены пока, – отвечает Пит, догадываясь о том, что я хочу спросить.

- Давно проснулся? – голос хрипит, в воздухе витает неловкость.

- Около получаса. Мне нравится наблюдать за тобой спящей, – едва улыбается парень. – Старая привычка.

Моё смущение от его слов ещё более нарастает, и я решаю ретироваться в душ. Поднимаюсь с постели, стараясь незаметно натянуть футболку на бёдра.

- Подожди, – вдруг осеняет меня, и я поворачиваюсь к Мелларку. – Ты вроде бы говорил, что камеры отключаются один раз в сутки на девятнадцать минут? Но в этой комнате…

- У меня есть свой человек в диспетчерской, в службе охраны. – Пит тоже встаёт с постели, я замечаю, что он спал одетым в домашние брюки и футболку. – Поэтому камеры в этой комнате отключены несколько дольше. Но чтобы не было подозрительно, или вдруг Сноу кого-то пришлёт проверить, иногда они будут включаться.

- А как я смогу узнать, наблюдают за нами или нет? – задаю вопрос, волновавший меня ещё вчера.

Пит бросает мне через кровать какую-то вещь серебристого цвета, которую я вчера тут не видела. Развернув, я вижу, что это шёлковый халат. Размер мой. Думаю, Пит заметил моё смущение.

- За десять секунд до активации камера издаёт негромкий звук, как и при отключении, какой ты слышала вчера.

Я вспоминаю, как этот тихий писк прекратил тот ужас, который происходил со мной. Этот сигнал – точка отсчёта моего спокойствия или боли.

- И как мне вести себя, когда камеры снова включатся? – с опаской жду ответа от парня.

Пит сдёргивает с постели простынь с бутафорским пятном крови, точнее пятно-то настоящее, но вот причина его появления как раз таки наоборот, и швыряет в угол комнаты.

- Скоро безгласые придут прибираться, уверен, об этом они доложат, – поясняет Пит свои действия. – А насчёт того, что ты спросила… Китнисс, будем ориентироваться по ситуации, но, если в общем, – ты униженная, сломленная девушка, ставшая игрушкой в руках врага. Но всё же не забывай, что ты – это ты.

Пит обходит кровать, направляясь ко мне. Внутри всё непроизвольно сжимается, что наверняка, отражается и внешне. Пит останавливается в нескольких шагах – держит дистанцию, и я благодарна ему за это.

- Нам ещё многое придётся преодолеть, прежде чем попытаемся выбраться отсюда, так что тебе нужно быть сильной, – Пит делает ещё шаг по направлению ко мне. Он слишком близко, чем может позволить моё спокойствие. – Помни, Китнисс, всё это вынужденные меры.

Странное ощущение: я не могу больше без дрожи выносить его близость, но и уйти не решаюсь, не в силах оторвать взгляд от света его глаз.