Не такая, не такой (СИ) - Страница 10

В «Маленьком принце» была история про ученого, которого никто не слушал, пока он не переоделся в европейскую одежду. И наверняка все эти люди, когда читали, соглашались с автором, что главное — внутри, а не снаружи. Но как только дело доходит до реальной Сони — все меняется.

Не знаю, о чем в этот момент думала тоже погрустневшая Ася, но, поймав мой взгляд, она вдруг улыбнулась, тряхнула головой, распуская волосы, собранные в пучок, чтобы не мешались во время готовки, и хлопнула в ладоши:

— Ладно, у меня есть предложение, подкупающее своей новизной, и отказаться от него ты не сможешь! Капкейки «красный бархат» с лимонным курдом, взбитыми сливками и миндальной крошкой!

— Ты хочешь лишить своих клиентов их радости?

— Сделала с запасом, ни один не испортила, и мы тоже заслужили радость! Я сегодня сделала двадцать пять заказов, а ты сходила на свидание с Мистером Долбоебом Года.

— Ты его все-таки переоцениваешь, — покачала я головой, подвигая к себе капкейк. Кроме шапочки взбитых сливок на нем еще топорщился цветок из пищевого золота и торчали тонкие карамельные усики. — Уверена, что на этот титул есть и другие претенденты.

Ася хотела что-то ответить, но тут в кармане ее джинсов завибрировал телефон. При ее комплекции это выглядело так, будто вибрирует вся Ася. Она прижала палец к губам и ответила:

— Алло! Да, «Асины сладости» — это я.

Начинать без нее было нечестно. Но ждать тоже было выше моих сил.

— Да, можете сделать заказ прямо сейчас. Для мужчины? Могу предложить брауни из темного шоколада, пропитанный торфяным виски. И сверху соленая карамель. Нет? Ах, вам муссовые понравились. Тогда ореховый мусс с прослойкой… С виски? Хорошо, черешня с виски, идеально!

Я тихонечко лизнула бок одного капкейка. Ася сделала страшное лицо.

— Да, завтра успею, у меня есть заготовки. Курьер тоже есть, конечно. Сбросьте адрес в смс, пожалуйста. Вечером после семи, договорились.

Ася выключила телефон и, глядя на то, как я отгрызаю кусок капкейка, задумчиво сказала:

— Сонь, а ведь это твой Юлиан…

…не пошел мне впрок «красный бархат». И манговым кули я тоже поперхнулась. Только и прохрипела сквозь кашель:

— Он не мой!

— Заказал пирожные. Курьером. К себе домой. Особенно настаивал, чтобы не я привозила, а именно курьер.

— Думаешь… — я сделала большие глаза. На самом-то деле у Аси есть ее обычный курьер, студент Санечка, а я помогаю в редких случаях. — Думаешь, он хочет именно меня?

— Я не знаю, Сонечка. Знаешь, что такое бритва Оккама? Какова вероятность, что описанный тобой брутальный мужик вдруг проникся моими пирожными?

— Что, брутальные мужики уже сладости любить не могут? — обиделась я за них.

— Обычно они стесняются и заказывают вроде как для своей девушки. Если мы не параноим, и он правда хочет видеть именно тебя, то эта отмазка не проходит…

— Может, он отважный и принимает себя любым, в том числе сладкоежкой?

— Все может быть. Даже то, что он хотел Санечку, а не Сонечку. И потому заказал «мужские» вкусы.

Мы помолчали. Санечку в этом случае было жалко.

— Ну что, — вздохнула Ася. — Отвезешь завтра?

Сижу дома и жру чертовы сладости.

Что вообще значит — «мужские» пирожные?

Мужские вкусы?

Когда мир успел сойти с ума до такой степени, что хер в штанах мешает что-то есть? Или наоборот — разрешено только тем, кто с хером?

Орехи, шоколад, виски и черешня, стало быть, мужикам разрешены.

А если я захочу малины — меня погонят ссаными тряпками? Или персиков?

Хотя есть персики — разве не это подобает настоящему мужчине? А огурцы, стало быть, тогда не есть… Или я не так понимаю эту логику?

Все это какая-то дичь.

Потер лоб, глядя на строгую черную коробку с разноцветными полусферами внутри. Озадачили меня, конечно, не пирожные.

Экий я скромный и долбанутый — вместо того, чтобы просто узнать у этой кондитерши телефон пугливой Сони, замутил сложную схему.

И открыл дверь весьма щуплому парнишке. Могли бы его и подкормить своими пирожными. Не стал уж предлагать.

Пирожные.

От слова «пирог». Кусок теста и начинка. Откусываешь и жуешь. Но жевать в этих пирожных совершенно нечего. Даже пресловутое ореховое что-то там выглядит как нежный крем, который только чудом сохраняет какую-то форму. А внутри спрятана прослойка из ягод с ядреным вискарем. Если отвлечься от того, что настоящему мужику теперь подобает даже пирожные жрать со вкусом мяса, — то ничего, интересно.

Нет, так дело не пойдет.

Решил проверить, что скажет судьба и интуиция — столкнет нас с ней в третий раз? Ну и помог немного, подстроил удобный случай, как в школе, когда как бы ненароком гулял под окнами девочки, в которую влюблен.

Что характерно — с тем же результатом.

Ну нет так нет. Доедаю пирожные и возвращаюсь нахрен домой, в свою берлогу. Влад тут справится и один, а весной прекрасные леди вылупятся из своих шуб, курток и дубленок, покажут товар лицом, тогда и разберусь со своей личной жизнью.

И заодно отстану от женщины, которая явно показала, что я ее не интересую. Что за детский сад — застревать на каждой невзятой крепости? Думал, что давно перерос эту свою дурь.

Прошелся по квартире — за несколько дней обжил ее так, что уборщица, небось, в обморок грохнется. Да, «обжил» — это эвфемизм слова «засрал».

На стеклянном столике в прихожей — визитка. Подобрал: «Алла Евгеньевна Соколова, фитнес-коуч». Фитнес-кто?

Да неважно. Ну слава богу, у меня с годами женщины стали приличнее, раньше могли телефон помадой на зеркале намалевать и пару поцелуев сверху.

Перевернул визитку — отпечаток губ.

Несколько секунд стоял, глядя на картонку со смазанной помадой на ней.

…Ладно.

Подхватил первый попавшийся под руку свитер, натянул, одновременно нашаривая на полочке ключи и запихиваясь в зимние кроссовки.

Семь вечера? Наверняка успею.

Соня — это сокращение от какого имени?

От Софьи же?

Интересно, сколько Софий может работать во всех библиотеках Москвы?

Я человек увлекающийся.

Иногда даже слишком.

Сначала увлекся юриспруденцией. Потом фармацевтикой.

Переставал есть и спать, упарывался до такой степени, что все конкуренты отходили в сторону в ужасе. «Не дай бог стать как он».

Там, где другие, более талантливые, сдавались — я шел до конца.

И всегда — всегда! — добивался того, чего хотел.

Хотел стать адвокатом номер один, чтобы мой телефон передавали друг другу в крайних случаях: «Очень дорого, но если возьмется — можешь расслабиться», — и еще годы после того, как завязал, мое имя было синонимом избавления от больших проблем.

Хотел выиграть в «наперстки» с системой: построить честный фармацевтический бизнес и выжить — ни одной взятки не дал из принципа. И выиграл. Старая репутация, конечно, помогла.

Хотел выкачаться из дрища, которым был всю свою жизнь, в нормального бодибилдера — как обычно, в хард-режиме. Без химии, чисто на упрямстве. И выкачался за несколько лет, да так, что старые друзья узнавать перестали.

А потом взял в руки стамеску — захотелось кое-что довести до ума в резьбе на старом буфете. И пропал — очнулся, когда заказы на мои изголовья, горки и кресла превратились в очередь больше года длиной. Пихнул в фарм-бизнес сына, пусть учится плавать сразу на открытой воде, а у меня другие дела появились. Влад как раз стал зубы щерить: доказывать, что лучше меня понимает процессы. Кажется, он до сих пор не осознал, что тогда случилось и почему у нас не было традиционной войны отцов и детей.

Всегда чувствую эту грань — когда еще можно удержаться, не нырять с головой в очередное увлечение, отойти.

Но никогда не отходил.

Поэтому вместо того, чтобы позвонить нормальным ребятам и заказать найти эту Соню по библиотекам, я просто еду наугад — к той аптеке, где я ее встретил, а там уже смотрю по карте, где ближайшая библиотека.