Не стрелять - Страница 5

А Демин этого совершенно не умел. Или не хотел. Сядет и молчит. Только иногда чего-нибудь скажет как гирю бухнет.

И еще одна у него странность была. Как-то они поехали купаться. Ну покупались, позагорали, то да се - стали есть. Потом Алена говорит:

- Ты видал сколько он бутербродов умял?

У Демина действительно аппетит был рекордный. Но, с другой стороны он же здоровый Демин. Не то, чтобы очень высокий, и не то, чтобы очень широкоплечий. Но буквально сделан из одних мускулов. Алена у него спрашивает:

- Ты спортсмен Демин?

А он говорит:

- Ну да Кандидат в мастера по поднятию и переноске тяжестей! - В смысле, что он подрабатывает грузчиком. Сказал на базе "Мне восемнадцать" и подрабатывает - кому там какое дело?

- А зачем тебе деньги? - спросила один раз Алена. - На фирму ты плевал, музыку не записываешь.

- А я живу - непонятно ответил Демин. Он каждый день после обеда ходил на базу и появлялся потом только часов в семь. Говорил Славке:

- Во трюльник заработал. - Или. - Сегодня пятеру дали.

Затем по Славкиным понятиям он должен был бы предложить эти деньжищи с толком прогулять. Но Демин так никогда не делал. Только один раз сказал:

- Хочешь за Алену день я буду "деньги на бочку" день ты?

Славка засмеялся.

- Конечно, хочу!

Ему то по рублю на каждый день доставать было накладно. А тут все-таки через раз.

- А тогда она чья будет?

- Мы чего с тобой Демин на базаре в Константинополе?

- В смысле как?

- В смысле, что там был невольничий рынок.

Тогда и Демин засмеялся - наверное впервые за все время. Сказал:

- Да не. Просто мне с ней тоже охота попрыгать. - И показалось Славке Демин был смущен. - Она мне тоже немного нравится.

Потом вдруг выяснилось, что Славка только, как бы это сказать, только внешне похож на Алену и Демина.

Здесь надо заметить, что вся Славкина лихость и смелость распространялась на бабушку родную да на школьных учителей. А если б например отец приезжал на дачу почаще, если б запретил ему по ночам ошиваться у разных там подозрительных Бочкиных. Славка бы утихомирился в два счета. Но родители приезжали не часто. Им своих забот было предостаточно. Они можно сказать от Славки просто откупались. Отец раз в две недели выдавал ему десятку и говорил:

- Только я тебя прошу с Полиной Павловной ты не конфликтуй. У нее опять говорит сердце болело. Ты пойми сын, если она умрет, нам от этого лучше не будет.

Словно речь шла о каком-нибудь вспомогательном средстве: "Берегите лифт. Он сохраняет ваше здоровье".

Бабка, которая конечно не подозревала о таких предупреждениях, ругала родителей. Надо сказать у них в семье существовала весьма сложная система отношений: бабка имела право ругать родителей, родители имели право ругать Славку, а Славка крутил, как хотел бабкой. Так вот бабка ругала родителей, что мол, они живут со Славкой по принципу "педагогического магазина" ты нам немного не побалуешься, а мы тебе за это купим "адидас" ты нам четверть не больше чем с двумя тройками, а мы тебе за это - приходи домой не в десять, а в одиннадцать.

- Ну, а как вы хотите собственно? - отвечал отец. - В одиннадцать он бы скоро и без нашего разрешения "адидас" ему необходим - "адидас" теперь у всех. И - только не перебивайте меня пожалуйста! - ему осталось не так уж много продержаться. Очень скоро он станет взрослым и сам поймет, что можно, что нельзя. И уверяю вас, оценит нашу систему отношении. Будет нам с Наташей благодарен!

- Пойми мама мы еще сами молодые! - говорила Славкина мать. - Вячеславу сорок, а мне так просто тридцать шесть!

- Тридцать семь! - веско отвечала бабка. - И с вашими умными мыслями вообще не следовало заводить ребенка!

У бабки между прочим тоже был метод воспитания. Она знала, что уж ей то никак со Славкой не справиться и действовала на него приемами запугивания.

- Ты, конечно, можешь бегать-прыгать, - говорила она с особым таким, тревожным спокойствием. - Но ты должен чувствовать край. Понимаешь?

Вряд ли бабка сама точно знала о каком "крае" идет речь. У них со Славкой, конечно, были разные понятия об этих "краях". И все же слова ее не пролетали мимо пустыми воробьиными стаями. Вернее всего потому, что в них слышалась неподдельная тревога., чтобы стать действенной педагогика должна быть искренней. Это общетеоретическое соображение не знала Славкина бабка. Но ей здесь теория и не Требовалась.

Итак Славка именно "знал край". Но не только потому, что боялся. Для каждого человека есть какой-то свой порог, через который он не переступит, - скажет себе "Нет это уж слишком грязное дело. Я не участвую".

И вот про себя Славка считал, он само собой специально не думал об этом, это просто подразумевалось, что у него Демина и Алены "пороги предельного свинства" совпадают - по абсолютным так сказать величинам. Но оказывается у Демина и Алены была другая система координат!

Это выяснилось случайно.

Однажды Славка и Демин совершенно скуки ради играли в шахматы. Вдруг явилась Алена. Увидела, что они делают, хмыкнула с презрением, энергично потрясла журнальный столик на котором стояла доска: Фигуры естественно наполовину разбежались, наполовину попадали в обморок.

- Ты, что сумасшедшая? - закричал Славка, который как раз начинал выигрывать.

Алена даже не стала ему отвечать села в шезлонг и сказала.

- Все. Я ее усекла!

- Кого?

- Одну бабу!

Оказалось Алена здесь в Скалбе встретила свою врагиню из Москвы из параллельного класса. После шипения и проклятий сказала торжественно и зловеще:

- Надо сделать ей бяку!

- Например? - спросил Демин.

- Ну. - И Алена пожала плечами так, что стало ясно "бяку" она собирается делать как раз руками Демина. И Славкиными конечно. Стало быть пусть они и пошевелят мозгами!

- Я же ее не знаю! - Демин пожал плечами на Аленину непонятливость. То есть в принципе он был согласен. Только хотел, чтоб Алена сперва объяснила кого надо душить и до какой степени.

Славка абсолютно таких вещей не понимал. Они эту девчонку видеть не видели. Как же тогда можно? И тут совершенно не важно, что Алена тебе пусть даже разлюбезная подруга. Как говорится: Платон мне друг, но истина дороже.

Алене же и Демину была дороже не "истина", не совесть, а вот именно "дружба".

- Так чего ты сделать то думаешь? - спросил Демин.

- Да хотя бы собаку угнать!

- А потом ее куда? - спросил Славка. Он не мог скрыть своего презрения и страха.

- Да продать хотя бы!

- Собака-то Ален не виновата!

- А я ее не виню! - Алена снова стала говорить теперь уже обращаясь к Демину как к "более понятливому". - Поехали один раз на субботник. У нас, в общем, там есть подшефное парниковое хозяйство. Она является в норковой шапке! Знаешь сколько такая шапочка стоит? Полтыщи!

- Ну и чего?

- Ничего! Другие пришли в разных вязаных скромных штучках в кроликах под котиков. Она видите ли выпендрилась. Да вся ее жизнь столько не стоит сколько эта шапка!

- Ну и чего? - опять спросил Демин. Однообразный этот вопрос не казался сейчас однообразным с таким совершенно непонятным Славке напряжением он звучал.

- А я эту шапочку взяла и подсняла. Тю-тю девочка!

- Украла?! - как будто со стороны услышал Славка свой голос.

- Вышла из теплицы там какая-то машина проезжала с перегноем. Я ее взяла и бросила туда в кузов.

- Да не свисти ты Ален - сказал Славка - не свисти.

Алена в ответ лишь пожала плечами.

- Ну и, что она? - спросил Демин.

- Рыдала! - Алена выдержала паузу. - А потом ей еще лучше купили! Понятно?!

- А-а! - Славка кивнул понимающе - Это на самом деле не она рыдала, а ты рыдала!

- что?

- Очень просто. Ты ей завидуешь.

Алена помолчала, словно взвешивая его слова. Наконец взвесила все за и против.

- Нет!

Демин смотрел на Алену. И видел Славка он совершенно ее понимает совершенно на ее стороне. Сказал - тоже как давно продуманное не раз проверенное в голове: