Не сказка о птице в неволе (СИ) - Страница 22
Китнисс останавливается и, наклонив голову, разглядывает Гейла.
– Доброе утро, Кис-кис! – он переводит на меня спокойный взгляд. – Пит.
Я киваю, решая не устраивать ссору с самого утра. В конце концов, это мой дом. Моя крепость. К тому же, если Хоторн уяснит, что Китнисс никуда с ним отсюда не поедет, то, может, я и смогу нормально к нему относиться.
– Я сделал его для тебя, – говорит охотник, протягивая вперед руку с оружием.
Китнисс улыбается, принимая подарок.
«Спасибо».
Хмурюсь и стараюсь поскорее прервать их милую беседу.
– Пойдемте завтракать уже.
Китнисс устраивается на свой обычный стул, лицом к окну, мы с Гейлом по обе стороны от нее. Едим почти в тишине, только Китнисс энергично работает ложкой и как будто не замечает общей неловкости.
– У вас здесь милый лес, – делится впечатлениями Гейл, когда мы переходим к чаепитию. – Полно непуганой дичи.
Китнисс откидывается на спинку стула и согласно кивает.
– Она ходит в лес иногда, – говорю я.
– Отлично! – хватается за подсказку охотник, а я уже жалею, что вообще открыл рот. – Составишь мне компанию? – спрашивает он, обращаясь к Китнисс.
Она оживляется и, улыбнувшись, принимает его предложение.
Резко отодвигаюсь от стола и встаю со стула. Черт меня дернул за язык. Я потащусь с ними в лес? Качаю головой, хватая со стола грязную посуду, и разворачиваюсь к раковине. Включаю воду: кипяток обжигает руки, но это то, что мне сейчас нужно. Яростно тру тарелку, когда из-за спины тянется рука Китнисс и, дернув кран, переключает воду с горячей на теплую.
Наши глаза встречаются, она смотрит вопросительно и снова удивленно. Ну, сколько можно делать вид, что она не понимает, насколько меня раздражает Хоторн и их трепетная дружба?
Снова перевожу взгляд на посуду, старательно оттирая уже чистую тарелку. Китнисс ждет всего минуту, а потом, дернувшись, уходит прочь. Гейл следует за ней.
Я различаю, как он что-то говорит Китнисс в коридоре, но не могу понять слов. Расставляю посуду по местам, вытирая руки: кожа саднит, обожженная первым потоком.
Спустя некоторое время на пороге кухни возникает Китнисс, держа в руках мой альбом для рисования и карандаш. Подойдя к столу, она открывает пустую страницу и оставляет надпись в углу.
«Ты запрещаешь?».
Вздыхаю, садясь на стул. Ну, что я могу сказать? «Запрещаю!»
– Ты можешь сама решать, с кем проводить время.
Китнисс почему-то недовольна ответом.
«Я тебе не верю».
Она заглядывает мне в глаза, медлит и приписывает еще:
«Пойдем с нами?»
Усмехаюсь. Я буду только мешаться, мне нечего там делать.
Тяну руку, прося Китнисс дать мне карандаш, и она передает его, наклонив кончиком вперед. Я точно знаю, что хочу написать:
«Я тебе доверяю».
Она поднимает на меня глаза и долго всматривается, будто не верит. Наконец, решив что-то для себя, Китнисс улыбается и уверенно кивает.
***
Часы, пока Гейл и Китнисс охотятся, превращаются для меня в вечность. Я не нахожу себе места, все раздражает. Готовлю ужин, пытаюсь рисовать, но с листа на меня смотрят только грустные, иногда искаженные ужасом лица, в каждом из которых я узнаю Китнисс.
Вырываю очередной лист и сминаю его. Ревность прожигает внутренности не хуже любого яда.
Ложусь на диване, положив руку под голову. Китнисс позволит Гейлу прикоснуться к себе? Не позволит, она ведь даже кружку вчера уронила. Хотя это было скорее от неожиданности; я видел, что ночью он гладил ее по волосам, и Китнисс не сбежала.
Долго лежу, изучая потолок: деревянные перекладины, люстра из тонких листьев кованого железа, одинокая паутина в левом углу. За окном пасмурно, того и гляди, снова начнется дождь. Прикрываю глаза и как заклинание повторяю слова, которые написал для Китнисс:
– Я тебе доверяю.
***
Первые капли дождя начинают выстукивать свою мелодию, когда стрелки часов добираются до нижней отметки циферблата. Я развожу огонь в камине и, устроившись в любимом кресле Китнисс, начинаю листать книгу, перебирая пальцами желтые страницы: они будто хранят тепло ее рук. Это успокаивает.
Когда, наконец, Китнисс и Хоторн возвращаются, я облегченно выдыхаю и постыдно быстро спешу к ним.
Щеки Китнисс раскраснелись, волосы чуть влажные от дождевых капель, а серые глаза горят, как горный хрусталь. Невероятно красивая! И… счастливая. Стрела сомнения вновь пронзает мое сердце.
– Зря не пошел, Мелларк, – говорит Хоторн. – Леса здесь не уступают тем, что в Двенадцатом. – Он внезапно делает вид, что только вспомнил: – Но городские ведь не ходят в лес…
– Рад, что тебе нравится, – язвлю я, злясь старому прозвищу, и отворачиваюсь, уходя в спальню.
Не знаю, что я ожидал увидеть. Что Китнисс вернется вся в слезах, а я, как благородный рыцарь, буду ее утешать, прижав к своей груди? Я стремительно забываю, какова ее кожа на ощупь, почти не помню, каково это – обнимать ее.
Срываю свое раздражение на двери, позволяя ей захлопнуться позади с глухим стуком, и падаю на кровать лицом вниз. Я сдаюсь? Нет. Но у меня совершенно нет идей, как я могу запретить им уединяться в чаще.
Спустя некоторое время Китнисс приходит в комнату и встает возле меня. Ее руки сложены на груди, а взгляд недоволен и строг.
«Что?»
Сперва мне хочется высказать ей, как я переживал, пока она бегала по лесу с Гейлом, рассказать, как тоскливо и одиноко мне было все это время, но я быстро прихожу к выводу, что не имею на это права. Китнисс не клялась мне в любви и верности, не обещала всегда быть рядом. Если она решит выбрать охотника, я должен буду принять это, ведь так?
– Все нормально, – отмахиваюсь я, отворачиваясь от Китнисс.
Спиной чувствую ее взгляд, буравящий мою спину, но не оборачиваюсь. Ожидание измотало меня.
Вероятно, мое поведение обижает Китнисс, потому что, когда она уходит, дверь за ней хлопает так сильно, что я вздрагиваю. Комната быстро погружается в тишину, нарушаемую только мерным шепотом дождя за окном.
– Дурак, – бурчу я себе под нос, едва до меня доходит, что я практически сам отправил Китнисс к Гейлу. От одной мысли об этом становится тошно.
Переворачиваюсь на спину, проводя рукой по волосам. Я позволю им сидеть там вдвоем? Дам Гейлу лишний шанс уговаривать ее уехать с ним?
Быстрым шагом иду вниз, заставая Китнисс на кухне. Одну. Она сидит боком ко мне и лениво ковыряет ложкой в тарелке. Наши глаза встречаются, Китнисс расстроена, причем не стесняется показать, что причина во мне.
Сажусь на свой стул, смотрю на нее через стол. Нельзя позволять ревности брать над собой верх.
– Съедобно? – пытаюсь пошутить, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
Китнисс откладывает столовый прибор в сторону и откидывается на спинку стула, сложив руки на груди. Ее губы сжаты в тонкую линию, выражающую недовольство. Надо что-то сказать, как-то объясниться, но что может быть глупее, чем рассказывать ей о своих сомнениях, когда нас вполне вероятно может услышать Гейл.
– Я постараюсь вести себя… иначе, хорошо?
Она кривится, качает головой.
– Ну, извини, - говорю я. – Это сильнее меня…
Китнисс вздыхает, подаваясь вперед и опираясь локтями на столешницу. Снова смотрим друг другу в глаза.
– Пойдем спать?
Боюсь, что она откажется, но Китнисс встает, вздыхая, и направляется к выходу. Иду за ней, однако, спохватившись, останавливаюсь и сворачиваю к раковине, чтобы набрать в кувшин воды. Прихватив стакан, догоняю Китнисс: перестраховаться никогда не лишнее – теперь у нее не будет повода пойти посреди ночи вниз.
Пока я принимаю душ, Китнисс ждет меня в постели. Укладываюсь рядом с ней, с облегчением замечая, что сегодня между нами нет баррикады из одеял. Китнисс засыпает почти сразу, а я еще некоторое время прислушиваюсь к ее громкому дыханию, уже привычному, но всегда напоминающему мне о пережитом.
***
На следующий день сразу же после завтрака Гейл и Китнисс снова уходят в лес, а я остаюсь караулить домашние стены. Мои обещания не нервничать разбиваются о новый приступ ревности: я до предела раздражен тем, что Хоторн проводит с Китнисс слишком много времени – наедине и там, куда мне доступ заказан.