Не сказка о птице в неволе (СИ) - Страница 11

– Пит! – громко говорит Китнисс, заставляя посмотреть ей в глаза. – Ты обещал!

Я сглатываю, вспоминая свои слова. Не смотреть. Тогда я согласился, а сейчас мне кажется, что если я отвернусь, то оставлю ее совсем беззащитной. Это иллюзия – я и так бесполезен.

– Ты обещал! – настойчиво повторяет она, а ее голос звенит, как колокольчик.

– Что за?.. – удивляется Люцифер, а я отворачиваюсь, прикрывая глаза.

Я не знаю, что он делает Китнисс, но она охает, отчего я едва сдерживаюсь, чтобы не нарушить обещание.

– Мы так не договаривались, – злится Антониус, поняв, в чем дело. – Я ведь обещал, что ты, Мелларк, сдохнешь, только насладившись падением девицы. Мое слово крепко.

Я сцепляю зубы, но не открываю глаз.

– Дай я… – говорит Сэм, и по шагам я понимаю, что он отходит от меня и приближается к Китнисс.

Проходит секунда, и Китнисс не сдерживает болезненного стона: распахиваю глаза и резко оборачиваюсь к мучителям. От ключицы Китнисс между грудей к животу тянется свежий красный порез, из которого уже выступила кровь. Китнисс закусила губу и тяжело дышит, а Сэм продолжает водить ножом по ее обнаженному телу.

– Правила просты, парень, – сообщает он, – стоит мне заметить, что ты прикрыл свои чертовы ясны очи, я буду украшать девицу узорами. Ей пойдет, я уверен. Хочешь проверить?

Качаю головой.

– Вот и отлично, – кивает Антониус, а его руки уже пускаются в путешествие по телу Китнисс, то сдавливая ее кожу, то пощипывая, скручивая и проникая, куда не следует.

– Отвернись, – как молитву повторяет Китнисс, но я твердо решаю нарушить свое слово.

Не моргая, смотрю ей в глаза. Серые омуты полны слез, влажные дорожки покрывают ее щеки, смачивая багровый румянец, но, я уверен, не уменьшая физической боли. Мое плечо ноет от нанесенной раны, я сам плачу, до крови прокусывая губы, но не отвожу от Китнисс взгляда.

Она глухо стонет, зажмурившись, а я пытаюсь не замечать, как Сэм по-хозяйски распоряжается беспомощной девушкой, пойманной в его сети.

Стараюсь не видеть, как раскачивается тело Китнисс, подталкиваемое резкими движениями Антониуса.

Мечтаю не слышать, как оглушительно громко звучат удары голых тел друг о друга.

Сколько длится этот кошмар?

Насильники возбужденно дышат и, торопя свою разрядку, не заботятся о том, чтобы смягчить боль Китнисс. Временами она не справляется со своими ощущениями и, как не пытается, не сдерживается и жалобно скулит.

Как никогда ясно я понимаю, что такое бесконечность. Вот она – я мог бы ее пощупать, если бы сумел протянуть вперед руку. Но я прикован к стене.

Теперь я знаю, что такое боль, после которой ты не станешь прежним. Даже если каким-то чудом я и Китнисс переживем эту ночь, ничего не вернуть.

Толчки не прекращаются, тело Китнисс распято и больше не принадлежит ей самой.

Различаю животный крик, полный нестерпимой муки и страдания. Он рвется из моего горла и не смолкает до тех пор, пока воздуха в легких совсем не остается.

Я не закрываю глаз. И вижу каждую секунду боли и унижения, через которую проходит Китнисс.

Я впитываю это. Запоминаю.

Она плачет, и я вместе с ней.

Внезапно что-то меняется: ритм мужских движений сбивается, Антониус и Сэм отвлекаются, повернув головы в сторону коридора. Выстрелы, запоздало понимаю я.

Мятежники рядом.

Сэм быстро отстраняется от Китнисс, натягивая штаны, и подначивает Антониуса последовать его примеру. Они спорят, но Люцифер не готов выпустить свою жертву – его игра еще не завершена. Выругавшись, Сэм обзывает Антониуса идиотом и стремительно покидает мою камеру, торопясь спасти свою шкуру.

Люцифер снова обращает свое внимание на Китнисс.

Она лежит перед ним на полу, стыдливо свернувшись калачиком, но он хватает ее за руки и дергает, заставляя встать на четвереньки.

– Хороша куколка… – говорит он, глядя на меня.

Каждое слово предназначается мне – это нож в моем сердце, и он безжалостно вращает его.

– Такая тесная. Такая мокрая. Жалко, что придется ее убить!

Лезвие ножа разрезает пространство и, сверкнув в полутьме, быстрым движением проходится по шее Китнисс. Она успевает изумленно вытаращить глаза и, не устояв на подогнувшихся руках, падает навзничь. Ее ладони пытаются прикрыть рану, но кровь бешеным потоком прорывается между пальцев и фонтаном брызжет вокруг.

Я глохну от собственного крика, но Китнисс не реагирует: пару мгновений она бьется в конвульсиях и затихает.

Я схожу с ума: выворачиваю себе руки, в кровь раздирая прикованные запястья, но цепи не пускают. Не могу дотянуться до Китнисс! Ору и не замечаю, как приближается Люцифер. Он слишком близко, но мне все равно, я даже не смотрю на его занесенную для удара руку. Мне все равно.

Китнисс не двигается.

Нож врезается мне в живот, и Антониус тянет руку вверх, вспарывая мою кожу. И снова мой вопль, тонущий в хрипе. Нечем дышать.

Я умер и попал в ад. Китнисс мертва. Но я буду с ней.

Боль настолько сильная, что я перестаю реагировать на происходящее. Почти стеклянными глазами наблюдаю, как Люцифер бросается к коридору, но на полпути вспоминает про Джоанну, и я вижу, что он возвращается, собираясь добить и ее.

На столе, среди орудий для пыток, он выбирает пистолет и, взведя курок, направляется к камере Победительницы.

Выстрел, крики, борьба.

Остатками уплывающего сознания я понимаю, что Джоанна еще жива: она напала на Люцифера, и, вероятно, сейчас они решают, кто из них уцелеет в этой схватке.

Снова смотрю на Китнисс. Вокруг нее темно-красная лужа крови. Я не слышу, чтобы Китнисс дышала.

Повстанцы не успели, и чуда не случилось.

Все кончено.

Отзывы и кнопочка “нравится”?))

Не забываем быть активными))))

p.s. Ненавистные многим звезды легко убираются в редактировании поста :)

========== 04 ==========

Комментарий к 04

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Просыпаюсь от собственного крика и резко принимаю сидячее положение. Лоб покрыт испариной, и липкая капелька пота стремительно стекает по позвоночнику вниз. Отрывисто дышу, скользя взглядом по комнате, в которой я очнулся. Где я?

Это не камеры очередных пыток, не клетка, из которой я уже и не надеялся выбраться. Вокруг уютная спальня, погруженная в предрассветную дымку, раскрашенная мягким светом ночника, делающим цвет стен нежно-кофейным, и убаюканная мерным ходом часов, расположившихся на тумбочке у изголовья кровати.

Я жив?

Отбрасываю одеяло, испуганно ощупывая свой живот. Ничего. Нет даже следа от раны, нанесенной мне Антониусом, после того как… как он убил Китнисс! Вопль ужаса и нестерпимой душевной боли уже готов вырваться из горла, но так и застревает там, когда я слышу любимый голос:

– Пит, ты в порядке?

Китнисс, зевая, входит в приоткрытую дверь. Я часто моргаю, боясь поверить своему видению. На ней белая кружевная сорочка до колен, а волосы свободно спадают по плечам. Жена выглядит домашней и такой милой, что у меня щемит сердце. Так не бывает, и уж точно не со мной.

Быстро киваю, не желая беспокоить Китнисс своими сомнениями.

– Ты кричал, – не соглашается она, сначала усаживаясь на край кровати, а потом, откидывая одеяло, придвигается ближе ко мне. – Снова кошмары?

Я прикрываю глаза, пытаясь понять, где правда, а где вымысел. Темница, месяцы плена… Антониус и пытки, которые он устраивал… Китнисс, изнасилованная и убитая на моих глазах… Дурной сон? Снова провожу рукой по животу – шрамов нет.

Чувствую легкое прикосновение ее пальцев к своему плечу: она пробирается выше, поглаживает за ухом, легко царапая мочку.

– Все хорошо, – шепчет Китнисс. – Я рядом.

Ее голова ложится мне на грудь, а теплая ладонь скользит по моей коже.

– Просто плохой сон…

Накрываю ее руку своей, крепко сжимая тонкие пальцы. Китнисс похожа на мираж, который я страшусь потерять, но она не исчезает.