Не проклинайте мужа Светом - Страница 13

Я, поразмыслив над вчерашними событиями, тоже решила залезть под одеяло. Не потому, что хотелось спать, – просто любопытство замучило. И очень хотелось выяснить, насколько тот сон был реален. Проще говоря, повторить эксперимент и хоть одним глазком взглянуть на собственного мужа, о котором, как выяснилось, я знала далеко не все.

Сон, как назло, не шел. Извертевшись на постели и порядком измучившись, я с раздражением считала про себя овечек, надеясь, что хотя бы одна из них принесет долгожданное успокоение. Но где-то на второй тысяче сбилась, после чего белых овечек сменили огромные трехголовые церберы. За ними пришли голозадые тролли с посеребренными спицами в носу, потом – плюющиеся ядом гидры, а под конец – извергающие огонь драконы, мигом спалившие оплеванный гидрами плетень до основания.

После этого я решила не мелочиться и стала считать прыгающих через кучку догорающих деревяшек Темных Князей, выбрав в качестве жертвы безвременно почившего серокожего. А чтобы гаду мало не казалось, обрядила его демоническую ипостась в коротенькое розовое платьице и повязала на оба уха по большому банту с длинными завязочками, которые так и норовили залезть в клыкастую пасть.

Вид скачущих через костер и злобно матерящихся соседушек, на мордах которых застыло одинаково зверское выражение, меня изрядно повеселил, но сонливости, увы, не прибавил. После чего я с сожалением отказалась от мысли пораньше уснуть и довольно долго лежала, лениво размышляя о муже и гадая, чем он может заниматься в столь поздний… то есть для него конечно же ранний час.

Неожиданная догадка озарила меня в тот момент, когда с мертвологии вернулась Улька и, стараясь не шуметь, попыталась прокрасться в ванную. В темноте, само собой, налетела на стул, уронила тяжело грохнувшуюся на пол сумку, а потом тихонько взвыла, ударившись локтем об косяк.

Уже собираясь окликнуть напрасно мучающуюся баньши по имени, я вдруг додумалась до очень важной мысли и пораженно застыла в постели.

Инкубы и их избранницы! Да я ведь знаю, как спровоцировать нужный сон! Сомнительно, конечно, что Князь рискнул оставить для меня такую привязку, но если сон и впрямь настоящий, то она могла быть только одна: его собственное имя, которое после встречи с инкубом прямо-таки крутилось у меня на языке!

Арсур…

Я вздрогнула, осознав, насколько легко и свободно произношу его про себя. Но потом вспомнила, что Князь в прошлый раз меня не увидел, и решила – ладно. Темная ипостась по-прежнему скована зельем и поддаться ему при всем желании не сумеет. Так что, наверное, риск не такой уж большой?

Прислушавшись, как плещется в ванной пропахшая мертвечиной баньши, я взвесила все «за» и «против». Но искушение и впрямь оказалось велико: безнаказанно подсмотреть за собственным супругом, узнать его самые сокровенные тайны, проверить, не развлекается ли оставшийся без любимой игрушки Князь с какой-нибудь симпатичной демоницей… кто бы на моем месте отказался?

Решено. Проверке – быть!

Я смахнула на подушку упрямо лезущий в глаза локон и, повернувшись на бок, решительно позвала:

«Арсур!»

После чего ощутила, как мягко наваливается на мой разум Тьма, удовлетворенно закрыла глаза и без всякого страха провалилась в долгожданный сон, успев напоследок шепнуть:

– Держись, муженек! Я иду!

На этот раз в гостевой комнате кое-что изменилось – рядом с входом в купальню появилась третья дверь. Тоже для меня проницаемая, в чем я немедленно убедилась, просунув сквозь нее сперва руку, а затем и голову.

За дверью оказалась еще одна комната – просторная, очень скудно обставленная и лаконично раскрашенная в черно-белой гамме. Не сказать что уютная, но что-то в этой мрачновато-торжественной обстановке наводило на мысль о хозяине и придавало помещению особенный, нетипичный для темных шарм.

О личности владельца гадать не приходилось – Темный Князь, собственной персоной, возлежал на огромной, занимающей чуть ли не половину свободного пространства кровати, застеленной черными простынями. Что удивительно, лежал он на животе, открыв моему взору беззащитную спину. Находился в демонической ипостаси, используя крылья вместо одеяла, и, кажется, крепко спал, уткнувшись лицом в маленькую, ослепительно белую подушку.

Быстренько облетев комнату по периметру и убедившись, что ее стены так же непреодолимы для меня, как и в других помещениях, я с любопытством глянула вниз.

Что ж, обстановочка бедновата, однако не могу сказать, что мне совсем не нравится. Света нет, поэтому первое время ощущаешь себя невинной пленницей в обители зла, но несколько белых пятен вроде подушки или сброшенного на пол покрывала сглаживают это впечатление.

Другой мебели, кроме кровати, в спальне не обнаружилось. Люстры под потолком тоже не имелось, хотя предназначенный для нее крюк торчал на положенном месте. Ни шкафа, ни стола, ни захудалого кресла. Откуда Княже брал одежду и куда складывал ненужные ему предметы, было непонятно. Хотя, возможно, рядом имелась еще одна комната или кабинет, где муженек предпочитал решать текущие дела.

Я задумчиво покружила над разобранной постелью; спал Князь беспокойно. То одно, то другое его крыло подергивалось, виднеющийся краешек щеки частенько морщился, как если бы супругу снился дурной сон. А впившиеся в подушку когти то сжимались, то снова отпускали нежную ткань, будто Князь во сне стискивал чье-то горло. Время от времени из его глотки вырывалось недовольное ворчание. А в какой-то момент он вдруг угрожающе оскалился и рывком перевернулся на спину, словно вот-вот собирался вскочить и ринуться в бой.

Зависнув над постелью, я некоторое время просто рассматривала хмурое лицо мужа с шумно раздувающимися ноздрями и бешено двигающимися под веками глазными яблоками, а затем спустилась еще ниже и легонько дунула.

– Не хмурься, Княже… клянусь, я тебе не враг.

– Ри… – неожиданно шевельнулись его губы, заставив меня испуганно отшатнуться и юркнуть под самый потолок, настороженно рассматривая оттуда спящего демона.

Неужто узнал? Почуял? Догадался?!

В голове начали роиться далеко не самые приятные мысли и предположения. Я даже принялась лихорадочно вспоминать, как и почему проснулась в прошлый раз, чтобы удрать при малейшей опасности. Но время шло, Князь не шевелился, и я постепенно успокоилась. А потом вернулась на прежнее место и, поколебавшись, снова тихонько позвала:

– Кня-а‑аже? Ты меня слышишь?

Он не ответил – только шумно вздохнул и перевернулся обратно на живот, распоров когтями и без того истрепанную подушку. Опять укрылся крылом, как одеялом. Поерзал, пристраивая поудобнее голову. И только после этого наконец затих, позволив мне с облегчением приземлиться на краешек постели и беззастенчиво рассматривать его уже вблизи.

Признаться, мне всегда нравилось на него смотреть, хотя дорогой муженек об этом даже не догадывался. Было в нем что-то такое, что неумолимо притягивало взгляд. Какая-то звериная грация. Совершенная красота свирепого хищника. Будоражащая нервы угроза. А еще от него исходило странное, почти невероятное для демона чувство защищенности, основанное на твердой уверенности, что именно мне этот конкретный высший не может причинить вреда.

В какой-то момент я все-таки не утерпела и провела тыльной стороной ладони по его щеке. Рука, разумеется, прошла насквозь, а упавшая на лоб черная прядка не сдвинулась ни на волосок, но я только улыбнулась. И погладила мужа снова, с затаенной радостью наблюдая, как исчезают недовольные морщинки вокруг плотно сжатых губ, как разжимаются впившиеся в подушку когти, как медленно уходит напряжение из его сильного тела и как меняется выражение лица по мере того, как я наклоняюсь к нему все ближе.

Неожиданно из глотки Князя вырвался низкий, вибрирующий, пробирающий до самых костей рык, услышав который, я едва не отпрянула во второй раз. Но потом поняла, что это всего лишь блаженное урчание, и с невыразимым облегчением рассмеялась. Не знаю, что за связь между нами осталась и почему старик Ишад способен меня видеть, а законный муж – нет, но мои прикосновения, вопреки всему, все еще доставляли Князю удовольствие. И даже не видя меня, вот так, во сне, он каким-то непостижимым образом чувствовал, что я рядом. Все так же неистово жаждал прикосновений. И по-прежнему успокаивался, стоило мне проявить к нему толику искренней нежности.