Не проходите мимо. Роман-фельетон - Страница 5

— Вот пишут о нас: образцовая, мол, и показательная семья, — начала Пелагея Терентьевна. — А какая мы образцовая? Вера ведь не со мной жила, не в деревне, а здесь, на этой вот квартире. Тимофей, сын мой старший, — бездетный. Ну и набаловал сестру. И мы, конечно, Веру проглядели. А сейчас вот как у нее дело до Альбертика дошло, мы всей семьей спохватились, я хозяйство бросила, сюда приехала… Да, впрочем, это вас не интересует. И попусту я об этом разговариваю… Вам подавай семейный парад и расчет по трудодням…

— Зря вы нас обижаете, — возразил Юрий. — Лак и глянец меня, например, не интересуют. А то, что вы говорите, очень важно, и если это не составляет семейной тайны…

— К сожалению, не составляет, — вздохнула Надя. — О поведении Вериного жениха в городе знают больше, чем мы… И говорят всякое…

— Слухи надо проверять, — изрек Мартын.

— Вот мы с мамой сегодня проверяли кое-что. Ходит такая молва, что Альбертик обещал одной студентке жениться на ней. А как дело до свадьбы дошло…

— Не отнимай, Надежда, у молодых людей время. Говори короче: соблазнил да в бега ударился, вот и весь сказ.

— И вы нашли эту девушку? — спросил Мартын заинтересованно.

— Если бы разыскали ее, мы бы уже сегодня познакомили с ней Веру… Может, это подействовало бы на мою легкомысленную сестрицу.

— Значит, слух не подтвердился, — констатировал Мартын.

— И да и нет. Мы узнали фамилию и адрес этой Лели из горного института. Отыскали дом. А она, оказывается, несколько дней назад уехала из города. Директор нашего бюро находок на такие случаи даже слово придумал специальное— «необнаружение».

В комнате все отчетливее пахло обедом из трех блюд. Калинкина-младшая расстелила на столе скатерть и стала доставать из буфета посуду. Юрий толкнул Мартына: «Вставай, пора уходить».

— Сейчас будем кушать, молодые люди, — заметив жест Можаева, сказала Пелагея Терентьевна. — Пустой желудок — плохой помощник в работе.

— В Аскании-Нова я ел яичню из страусиных желтков, — торжественно улыбаясь, заявил Мартын, — в Одессе пил консервированное китовое молоко и заедал галушками, но здесь сегодня готовилось что-то совершенно дивное… Это я вам говорю, как куховар куховару!

— Большое спасибо, — произнес Юрий, хватаясь за шляпу, — но мы с товарищем уже обедали. Кроме того, у нас спешные дела.

Мартын сразу как-то потускнел. Даже очки и те перестали пускать зайчики по стенам, а курносый нос заметно опустился.

Калинкины сочувственно поглядели на Благушу.

— Оставайтесь! — сказала Надя. — Подумайте о качестве будущего фильма. Вспомните лекцию…

— Нет, нет, — покачал головой Юрий, — благодарим! Как-нибудь в следующий раз! Мы еще успеем вам надоесть! Пошли, Март!

— Спасибо, — неизвестно к кому обращаясь, произнес Благуша. — Приятною аппетита! До свиданья!

— Теряйте — заходите, — сказала Надя и, перехватив недоуменный взгляд Мартына, пояснила: — Это у нас так в бюро находок говорят.

Операторы вышли на улицу.

— Не томись, не страдай, — утешал друга Юрий. — Ресторан «Тянь-Шань» к нашим услугам. Оставаться в первый же раз обедать — признак невоспитанности. Мы же не студенты в конце концов. Так и быть, я возьму тебе две порции сосисок на ужин.

— Эх вы, скромники-скоромники, — раздался из окна голос Пелагеи Терентьевны. — Идите назад, пока не поздно!

Операторы готовы были провалиться сквозь асфальт от смущения. Рыцарски приложив руки к сердцам, они торопливо зашагали прочь.

КОНСТ. ШИШИГИНУ, ЧЛЕНУ ХУДСОВЕТА СТУДИИ

Здравствуй, Костя! Привет и поклон всем нашим кинохроникальным друзьям! Как ты уже, верно, угадал по почерку, пишет тебе отставной моряк, а ныне оператор Юр. Можаев. Не успел родиться наш творческий коллектив, как он начинает распадаться… Дело в том, что я наотрез отказываюсь снимать фильм по сценарию Бомаршова, а Мартын со мной категорически не согласен. Вопрос стоит так: или нам возвращаться назад, или бросить бомаршовское сочинение в мусоропровод и снимать фильм по своему плану. Впрочем, Мартын предлагает еще одно «или»: работать по сценарию Бомаршова, внеся в него некоторые исправления. Меня он считает вообще «докучливым критиканом», который вечно лезет не в свое дело. А сам он собирается действовать по своему золотому правилу: «Делай на «отлично» то, что поручено, а «в чуже просо не пхай носа». Нам, мол, дали снимать фильм — значит мы свою операторскую работу должны выполнить на пятерку. Он считает, что спорить нечего, раз сценарий утвержден на студии, тем более, что не очень многим отличается от других сценариев, уже отснятых. Есть, дескать, только фактические неточности. Эх, Костя, Костя! Если бы кинодраматург писал рукой, хотя бы левой, это бы нам хоть в какой-то степени помогло… А теперь, Костя, помощь нам можешь оказать только ты. Не знаю, знаком ли ты с этим шедевром, но я твоей утверждающей подписи на нем не увидел. Тут красуется только иероглиф твоего заместителя. Если ты не изучал данного классического образца сценарной мысли, то я позволю себе вырвать из сценария пару страниц и приложить к письму. Вот они!!

СВЕРХУ: Общий вид города. Аппарат, снижаясь, панорамирует мимо кварталов новых жилых домов, мимо скверов и бульваров, на которых играют дети, мимо оживленных улиц…

ГОЛОС ДИКТОРА: Широко и привольно раскинулся областной центр… Здесь, в Красногорске, живет знатная мать-героиня Пелагея Калинкина.

ОБЩИМ ПЛАНОМ: Веселенький новенький коттедж. К нему направляется почтальон с толстой сумкой на ремне.

ДИКТОР: Кто в городе не знает семьи Калинкиных!

КРУПНЫМ ПЛАНОМ: Радостное, знающее лицо почтальона.

ДИКТОР: Со всех уголков нашей великой страны — из Владивостока и Калининграда, из Кушки и Нарьян-Мара, из Риги и Новосибирска, из Петропавловска-на-Камчатке и Ростова-на-Дону, из Ростова Суздальского и Петропавловска в Казахстане— пишут семье Калинкиных. Тысячи писем получает ежедневно мать-героиня Пелагея Терентьевна.

КРУПНЫМ ПЛАНОМ: Лицо Пелагеи Калинкиной. Мать-героиня улыбается.

КРУПНЫМ ПЛАНОМ: Набитая письмами до краев сумка почтальона.

ПЕЛАГЕЯ КАЛИНКИНА (радостно): И ведь на все надо ответить!

ГОЛОС ДИКТОРА: Ей пишут люди разных возрастов и разных профессий: то академики, то герои, то мореплаватели, то плотники…

ОБЩИЙ ПЛАН: Столовая в доме Калинкиных. Семья завтракает. Отец, мать и десять детей пьют чай. На столе различные продукты, демонстрирующие пищевое изобилие.

ЗВУК: Шум чаепития.

ДИКТОР: Сегодня в семье. Калинкиных большой день: пятьдесят лет назад Прохор и Пелагея Калинкины сочетались законным браком. По старинке такой юбилей называется золотой свадьбой. Младший сын, любимец матери, взбираясь к ней на колени, шутит: «Пятьдесят лет в семейном строю!» Остроумный мальчуган!

КРУПНЫМ ПЛАНОМ: С материнских колен десятый сын, шустрый мальчуган, весело смотрит на своих предыдущих братьев и сестер.

ДИКТОР: Местные организации заботятся о семье матери-героини.

СРЕДНИЙ ПЛАН. В новом костюме, с букетом цветов в руках идет к крыльцу управдом.

ДИКТОР: Управдом — лучший защитник интересов каждой проживающей на вверенном ему жилобъекте семьи… Он повседневно и неустанно заботится.

КРУПНЫЙ ПЛАН: Заботливое лицо управдома.

ГОЛОС ДИКТОРА: Частым гостем семьи Калинкиных является председатель горисполкома. Вот и сегодня, радостно встречаемый, он приехал, чтобы поздравить юбиляров.

СРЕДНИЙ ПЛАН: Возле коттеджа останавливается машина, из нее выходит председатель горисполкома… Он в полувоенном кителе.

ОБЩИЙ ПЛАН: Дети Калинкиных кидаются навстречу дорогому гостю, повисают на руках, обнимают его…

КРУПНЫЙ ПЛАН: Смотрит Пелагея Калинкина из окна на балующихся детей. Грозит им пальцем.

ЗВУК: «Озорники!»

КРУПНЫЙ ПЛАН: Улыбающееся лицо Прохора Калинкина.

ЗВУК: «Все в меня!»

КРУПНЫЙ ПЛАН: Смеется Прохор Калинкин, подмигивает улыбающемуся почтальону.