Не прикасайся - Страница 11

Тан точно не оценит, но я все же встаю с кровати и следую на кухню. Разогреваю приготовленные умелыми руками прислуги блины с мясом, делаю чашку чая и поднимаюсь на второй этаж. У двери, которую не так давно нагло захлопнули перед моим носом, останавливаюсь. Убеждаю себя, что ничего хуже уже случившегося не произойдет. В худшем случае Тан пошлет меня еще раз. Разорвет всякую возможность наладить наши отношения и выбьет из меня жалость, что прямо сейчас толкает на отчаянный поступок.

Я стучусь в его дверь.

Снова.

На этот раз в своей одежде. Его толстовка осталась в моей комнате, но я обязательно скажу ему, что…

Щелчок замка в повисшей тишине дома звучит, как взведенный курок у виска. Я вздрагиваю, но пути назад нет. Как только дверь открывается, решительно шагаю внутрь. Не собираюсь ждать, пока он выставит меня и снова не позволит вставить ни слова.

– Аккуратно, горячий чай. Кипяток, – говорю как можно громче.

Тан отступает. Отходит от двери, так что я могу беспрепятственно пройти внутрь комнаты. То, что он не ловит меня и не выставляет обратно в коридор – хороший знак.

– Я подумала, что ты тут голодный, – продолжаю тараторить в надежде заговорить его. – На добро отвечать добром, так ведь? – зачем-то спрашиваю и тут же добавляю: – Ты не подумай, я не навязываться, я просто принесла тебе поесть. Блинчики очень вкусные, и чай только сделала. Без сахара. Сахар вот, рядышком, на блюдечке, я просто не знала, как ты любишь.

Он молчит. Почему-то даже не двигается. В полумраке комнаты я едва могу различить выражение его лица, но вот шумное прерывистое дыхание режет слух.

– С тобой… все в порядке?

Из-за резко дрогнувших рук чашка немного съезжает с блюдца, разнося по комнате неприятное бряканье.

– Тан…

Я начинаю суетиться. Не знаю, куда деть этот дурацкий чай с блинами, и не нахожу ничего лучше, как поставить все на стол.

– Ты плохо себя чувствуешь? Может…

Дальнейшие слова комом тормозят где-то в горле. Я не могу ни вдохнуть, ни что-либо сказать, потому что Тан резко разворачивает меня лицом к себе. Его пальцы неприятно впиваются в кожу плеч, и я дергаю ими, пытаясь получить освобождение.

– Серьезно? – спрашивает, сжимая еще сильнее, а затем встряхивает. – Ты, блядь, притащила горячий чай?

Я не успеваю ничего ответить, как он хватает чашку. Не за ручку, а прямо так обхватывает ее рукой и делает резкий глоток. Его начинает трясти крупной дрожью – и меня рядом за компанию. Мурашки расползаются по всему телу, когда свет луны падает на его лицо, и я могу прочитать весь спектр эмоций – гнев, ужас, презрение, беспомощность, отчаяние. Эмоции сменяют одна другую, пока не остается только одна – разочарование. Я вижу ее проблески в его взгляде и лишь сильнее сжимаюсь, потому что уже понимаю, что сделала не так.

Осознаю и не знаю, что ему сказать, чтобы он меня услышал. Я ведь… я не специально. Я даже не подумала, что простой чай может вызвать такую реакцию.

– Еще горячий, – выдает на одном дыхании. – Хочешь почувствовать сотую долю того, что ощущал я, пока мою кожу съедало пламя?

Чашка с обжигающе-горячим чаем все еще в его руках, а я нахожусь слишком близко. В какой-то паре сантиметров от того, кто, кажется, сошел с ума, потому что в следующую секунду мой истошный вопль нарушает тишину не только его комнаты, но и, кажется, всего дома.

Ее оглушительный крик действует мне на нервы. Жду, когда до этой инфузории дойдет, что на нее ни капли не попало, но она продолжает истошно орать. Мои барабанные перепонки рискуют лопнуть, но она резко замолкает. Затыкается, закрывает рот и распахивает глаза, в ужасе глядя на меня.

– Ты… ты меня не облил!

– Можем исправить. Спустимся на кухню, ты сделаешь новую кружку…

– Ты ненормальный.

Она отшатывается и отходит от меня назад. Наступает в лужу чая, который я плеснул ей за плечо. Ковров у меня в комнате нет, что сейчас даже хорошо. Пришлось бы сушить и обходить мокрое пятно, а так останется только протереть тряпкой. Жаль, что прислуга уже наверняка ушла, придется делать это самому.

– Я… я пыталась подружиться, – продолжает свой бред инфузория. – Тебе не нужно со мной ссориться. И так поступать. Мы можем подружиться.

– Не можем.

– Почему?

Она или тупая, или недоумевает искренне. И если первое простительно, то второе вызывает во мне злость. Как она не понимает? Ни ее, ни ее мамашу здесь никто не ждал.

– Потому что вы мне не сдались.

– Но мы уже здесь. Сегодня родители расскажут о помолвке. Уже завтра об этом станет известно всем. Ты правда думаешь, что получится скрыть это в универе?

Надеялся, что до объявления не дойдет, но если так – дела обстоят так себе. Действительно придется объявить, что эта Романова теперь что-то типа моей сестры. Я уже представляю эту реакцию. А мне еще ее типа защищать. Троллинг в ее сторону я никак не могу оставить без внимания. А ведь я планировал насладиться. Тем, как ей будут досаждать. Проблема в том, что никакого наслаждения ее сегодняшний троллинг мне не принес. Я еще и вступился. Хорошо, что за базар отвечать не придется. Все объяснит наше будущее родство.

– Мы не будем скрывать. Завтра расскажем всем, пока не дошло по новостям.

– То есть ты собираешься объявить, что я твоя сестра?

– Именно.

– А если я не хочу?

– Помнится, ты этого жаждала. Не так давно, кстати.

– Передумала! – она складывает руки на груди, из-за чего ее кофта натягивается, и моему взору открывается небольшая часть полушарий.

– Мне похер! – заявляю, попутно пялясь туда, куда не следует.

Дину, что сегодня прокатила меня с сексом, проклинаю. Это ведь явно из-за недотраха я залипаю на сиськи Романовой. Да и какие там сиськи, так…

– Ты куда это смотришь? – она разжимает руки и поправляет кофту. – Как не стыдно!

– Было бы на что смотреть, а так… стыдно должно быть не мне.

– Придурок, – выдает на эмоциях и тут же, ошарашенно распахнув глаза, выбивает: – Извини!

– Свали!

– Что-о-о-о? – она как-то так тянет эту “о”, что я замираю.

Залипаю на ее рот. Торкает слишком неожиданно. Я не успеваю к такому подготовиться. Появляется необъяснимое желание прикоснуться к губам. Попробовать их на вкус. Они ведь не могут быть такими же ядовитыми, как ее язык?

Шаг.

Иду к ней, приближаюсь. Она отходит, видимо, уловив что-то нехорошее в моем взгляде. Я и сам пока не могу понять, что чувствую. Все эмоции не до конца распознаю. Действую на первобытных инстинктах.

– Тан! – ее высокий голос пробивается в мой мозг, но тут же глохнет.

Ни капли не отрезвляет, потому что я отравлен другими мыслями. Пошлыми, абсолютно запретными, горячими. Они отравляют меня изнутри, а противоядия я пока не обнаружил. Оно есть. Должно быть.

Пока шагаю к ней, а она отходит, дышу ровно, но как только она упирается в кровать, и я оказываюсь рядом, задыхаюсь. Все тело сотрясает дрожь. Я вдыхаю ее запах. Какой-то совершенно не соблазнительный. Дина пахнет совсем иначе. Сладко, притягательно, часто слишком, но я возбуждаюсь, а здесь… Я улавливаю едва различимый аромат цитруса и корицы. Жадно тяну носом воздух прямо у ее шеи.

– Тан…

Ее рука обжигает кожу в месте соприкосновения. Она дотрагивается до моей груди, надавливает. Концентрируюсь на этих ощущениях. Пытаюсь поймать отвращение, но его нет. Но появляется разочарование, как только она убирает руку. Ее резко становится недостаточно, хотя вот она, близко. Опасно близко, между нами почти нет расстояния, в моей голове абсолютный хаос и ни одной связной мысли. Она, судя по реакции, вообще не понимает, что происходит.

Мне бы и самому разобраться.

– Стас…

Не мое имя. Чужое. Я им не пользуюсь последние лет пять, но в ее устах звучит не так противно. Я бы, наверное, смог привыкнуть. Смог, если бы она продолжала говорить так. С придыханием.