Не предавай любовь. Книга 2 (СИ) - Страница 2

Ну кухне — то же правило: ничего лишнего. Пока с деньгами туговато, но когда дед выдаст содержание, Глеб купит самое необходимое: кофеварку и мультиварку. Говорят, столовку тоже отремонтировали и сменили команду поваров, уж очень отвратно готовили прежние.

Новая обстановка Глеба вдохновила. Он повалялся на матрасе, с удовольствием прислушиваясь к гомону птиц за окном (ему досталась восточная сторона, с зоной рекреации за зданием), и решил спуститься в столовую. В коридоре столкнулся нос к носу с выходящим из соседнего блока Михаилом, студентом магистратуры и преподом с лингвистики. Оба вежливо поздоровались. Так вот, кто у Глеба в соседях. Ну норм. Хоть не гуляки какие-то. Впрочем, в общаге для иностранцев преподов было больше, чем студентов из других стран: ребят по обмену в последнее время в Каратов приезжало все меньше.

Глеб отлично помнил Катиного репетитора. В прошлом году, в очередной приступ тоски, набрался наглости и подступился к нему с вопросом о Кате. Майкл дружелюбно ответил, что Катя с ним больше не занимается. Глебу показалось, что старшекурсник соврал, но допытываться он не стал. В конце концов, какое ему дело? Как там в Катином стихе? Было-сплыло?

В столовой Глеб взял котлеты с гречневой кашей. С удовольствием умял двойную порцию и заказал кофе с булочкой. К нему подсел какой-то вихрастый загорелый парень, и, вглядевшись в него, Глеб охотно пожал протянутую руку. Тимур, слегка оторванный, но веселый пацан. Вытянулся за лето, и не узнать. Любит потрепаться и иногда слишком нагло препирается с преподами, рискуя нарваться, но на курсе его любят за отзывчивость и спокойный характер без лишних понтов.

— Привет, прогульщик! — Тимур улыбался. — Мы думали, ты свалил из нашей скромной богадельни, золотой мальчик. В Москву там, Питер.

— Не, — Глеб покачал головой. — Я тут корни пустил, нафиг. И у меня справка, все тип-топно.

— Липовая?

— А чё, я на больного похож?

Тимур заржал.

— У тебя, чувак, все схвачено, да?

— У моей девчонки тетя в клинике работает. За бабло — любой каприз.

— Ну… это хорошо… и не очень. Я в том смысле… короче, жаль, что ты еще со своей…

— Сашей.

— Ага. У вас чё-то там как-то тухло, да? А меня тут с такими телочками с первого курса познакомили, свежачок, одну для тебя, так уж и быть, выделю. Такие, знаешь, сами чисто поразвлечься настроены, ничего долгосрочного, просто осваиваются, — однокурсник скабрезно хохотнул. — Не желаешь замутить? Зацени.

Тимур сунул под нос Глебу мобилу. Да, прикольная девчонка. Блондинка, глаза карие, носик аккуратный. Саша симпотнее, но у этой лицо попроще, не такое стервозное.

Глеб откинулся на стуле, потянулся. Жилье есть, с едой теперь все нормально. Кайф. А почему бы не расслабиться? Свой долг он перед Максимовой отработал — целый год с нее пылинки сдувал. Глеб состроил фальшиво-сокрушенную гримасу и сказал:

— Любовь типа проходит, но свежие девчонки есть всегда. Короче, я в теме.

— Тогда сегодня на концерте познакомлю вас. Твою Женя зовут.

— Договорились, — Глеб хлопнул Тимура по ладони.

В деканате его справку приняли почти без претензий. В начале учебного года универ раскачивался медленно. Было жарко. И студенты, и преподы ползали по аудиториям как сонные мухи. Глеб с трудом высидел занятия, за лето отвык от умственного труда.

После третьей пары занятия были отменены, в честь дня основания универа, народ оживился и потянулся в актовый зал. Там выступала студенческая рок-группа «Сёклз». Глеб подумал и решил присоединиться к потоку.

Рядом с его местом на сиденье стоял женский кожаный рюкзак. Глеб опустил откидное кресло, от движения соседнее начало складываться, и рюкзак пополз вниз. Глеб поправил его и стал смотреть на сцену. Однако бесхозная сумка притягивала его внимание.

Неновый рюкзачок, потертый на углах. Качество хорошее. У Полины года два назад в магазине была такая коллекция, «Freshman», ограниченная серия, довольно дорогая. Почему-то покупателям не зашла, то ли цена оказалась высокой, то ли стиль непонятным: для девушки грубоват, для парня — цвет какой-то девчачий, розоватый беж. Мать тогда, кажется, их как бонусы к большим покупкам использовала. Кате тоже подарила — на тебе, боже, что нам не гоже.

Глеб не выдержал, осторожно протянул руку и отогнул клапан над боковым кармашком. Точно, «Freshman», надо же. Он заволновался, начал оглядываться, сам не понимая, почему — подумаешь, тот же бренд, мало ли сколько Полина и другие магазины таких рюкзаков распродали.

Вскоре появилась и владелица сумки, высокая девушка, немного мрачноватая на вид, в татуировках на шее и многочисленных пирсингах на лице. Раньше Глеб ее в универе не видел. Первый курс, наверное, иначе он бы запомнил такую… фрикнутую. Деваха дошла до середины ряда и остановилась перед Глебом, почему-то внимательно его рассматривая. Глеб ответил настороженным взглядом. Это точно не обещанная Тимуром Женя. Странная какая-то телка.

— Подашь?

То ли спросила, то ли попросила, то ли потребовала.

Глеб молча протянул ей рюкзак. Тяжелый. Верхний клапан приоткрылся, показав плотно упакованные разноцветные тетрадки «эрихкраузе», которые Глеб тоже уважал за прочность и удобный размер, и корешок книги. «Стоунер», Джон Уильямс, успел прочитать Глеб по-английски. Он сам эту книгу не читал, но наталкивался на аннотацию в сети. Что-то о любви, кажется. Или нет?

— Интересная? — спросил он у девчонки с пирсингами.

— Не читаю такое заумное, — буркнула она, взяла рюкзак и ушла.

Вот и поговорили. Глеб уже через несколько минут забыл о странном эпизоде: подошли Тимур и его девчонки-первокурсницы.

Катя

Мама переживала. И не без причины. Это в соседнем общежитии, куда они зашли с ней по ошибке, вовсю шел ремонт, пахло краской и лаком. А во втором корпусе, в комнате, ключи от которой Кате торжественно выдали на вахте, боевым строем ходили по стенам тараканы, ветер насвистывал в щелях рам, а через щели лопнувшего линолеума выглядывал бетонный пол.

А еще в комнате уже жили — девушка, к которой подселили Катю. Кате с мамой пришлось несколько дней жить в хостеле, недалеко от университета, пока куратор группы искал ей место в общежитии, а соседке комнату выделили еще в конце августа. Малоимущие, объяснила «коменда», пряча взгляд.

Девушка сидела на кровати и неодобрительно (как показалось Кате) наблюдала за суетой в блоке. Она не поздоровалась и не спешила знакомиться. Катя с досадой подумала, что нежданно-негаданно нашла себе еще одну проблему на голову. Как-то все не очень гладко начиналось. Надежды на спокойную учебу рухнули в первые же дни.

Мама выволокла Катю в коридор и громким шепотом забормотала:

— Нет-нет, Катюш. Так дело не пойдет. Ну ты видела это?

— Что это, мам? — стараясь не раздражаться (мама неосознанно добавляла к возу ее страхов свою немаленькую тележку), проговорила Катя.

— Эту жуткую девицу! Пирсинги! Татуировки! Глаза эти жуткие! Видела ее ботинки? Ими убить можно!

— Девица как девица! Это такая молодежная мода. Мам, успокойся. Я во всем разберусь. Нельзя судить о человеке по внешности и… первичным признакам социофобии.

— Опять тебе смешно? — мама подозрительно вгляделась в лицо Кати в полумраке коридора. — Все веселишься? Вот начнут вещи пропадать, как тогда запоешь?

Кате было совсем не весело. Просто в последние месяцы выработалась такая реакция на стресс: внутри начинало закипать какое-то безудержное желание подшучивать над всем подряд. И над всеми.

— Вот начнут пропадать, тогда и буду решать… проблему. Хотя проблемы — это в математике. В жизни — ситуации, которые регулируются или коммуникативно, языком, или кулаками.

— Ох, молодежь! Глупые вы, жизнью еще не наученные. Надо же как нам не повезло! Придется отложить ремонт в комнате! Я буду переживать, зная, что твоя комната… она убитая просто, Катюш! Линолеум, окна, мебель! Но ведь вдруг не уживетесь — деньги на ветер!