Не повезло (СИ) - Страница 26

Шрарх ругался, а я валялся на шкуре, отвернувшись, весь в слезах, слюнях и соплях, и подыхал от отвращения к самому себе, от бессилия, и — от злости на Ннара.

Зачем я только связался с этим проклятым эльфом? Из рассказов Шрарха я знал, что пленник бежал. Эльфы потому нас и не добили — забрали пленника и умчались в свою сторону.

Поэтому кое-кому все-таки удалось спастись — тем, кто сумел продержаться до подхода орочьего отряда. Эльфы, видно, не хотели подвергать пленника риску, поэтому воевать дальше не стали, а смылись.

Обо всем этом я раздумывал все те дни, когда Шрарх учил меня разминать ногу, разминать шею и заново ходить.

Получалось херово. Нога не слушалась, постоянно болела, и Шрарх уклончиво намекал на то, что там перебиты крупные нервы.

Постепенно моя вторая нога окрепла, и я уже мог стоять, опираясь на деревянный горбыль. Ходить тоже кое-как приспособился.

Когда я проковылял, опираясь всем весом на горбыль от стенки до стенки, Шрарх заявил, что больше ничем мне помочь не может.

— Наконец-то, — фыркнул он. — Завтра обоз раненых развозить будет, вот ты с ним домой и отправишься. Надоел.

— Ты-то мне как надоел, — огрызнулся я.

Голос у меня все еще сипел и срывался, но говорить уже кое-как получалось.

Шрарх собрал мои пожитки в мешок, пошел и получил мне место в обозе, и на следующую ночь мы собрались в путь.

Шрарх притащился, чего я никак не ожидал. У меня аж сердце дрогнуло.

— Вот, возьми, — буркнул он, сунув мне завернутый в кусок кожи барсучий жир. — Натирай раны, и пей перед сном.

Я хотел как-то выразить ему признательность, но не сумел найти слов. Просто молча протянул ему руку.

— Если вдруг попадешь к нам, то, это, зайди ко мне, — прохрипел я. — Тебе мою нору каждый покажет.

— Да сдался ты мне, — Шрарх отвернулся, пряча морду, крепко пожал мою протянутую руку, и поскорее отвалил.

А мы расселись на телегах, и обоз двинулся в путь.

**

Ползли мы ни шатко ни валко. Телеги скрипели, пешие сопровождающие зевали, пытаясь приноровить шаг к тряской трусце телег. Запряженные в них старые облезлые варги уныло огрызались на погонщиков.

От нашего обоза воняло смертью, болезнью и ничтожеством.

Шествие теней, вот что напоминал наш обоз.

Телеги все время сворачивали и расползались по своим районам. Наконец осталось три последних, в том числе и та, на которой ехал я.

Мы ползли по пустоши, и я сидел, свесив ноги и уронив голову на грудь. Я думал о том, как я в таком виде вернусь домой. В душе накипала чернота. Я все больше думал о том, что не надо мне домой в таком жалком виде. Я думал, что можно же слезть пораньше, и свернуть куда-нибудь в сторону Безымянного Ужаса. В конце концов, я ему ужин должен.

Жизнь для меня потеряла всякий смысл, я не чувствовал в себе никаких эмоций. Только боль во всем теле и пустоту в груди.

На своих спутников я не обращал внимания — они были заняты подобными же мыслями, кроме тех, что бредили в горячке.

Вдруг ночь разорвали звуки горна.

Эльфы!

Они появились из тьмы — грохочущие копытами кони, закованные в броню всадники. Взяли нас в кольцо и наставили стрелы. Все произошло так быстро, что обозные вояки не успели ни рта раскрыть, ни за топоры схватиться.

Эльфы целились в нас, но стрелять не спешили.

— Вы понимаете мою речь? — спросил самый высокий из эльфов, сидевший на здоровенном черном жеребце.

Поскольку он говорил на всенаречии, все дружно закивали.

— Тогда скажите — есть ли среди вас орк по имени Орлум Серошкур?

Я от изумления чуть с телеги не свалился. Так, так. Мало мне внимания Крепости, теперь меня еще и эльфийские патрули разыскивают.

Стояла тишина. Раненые опустили глаза, охранники угрюмо прижали уши. Я понял, что выдавать меня никто не собирается.

Самоубийцы тупые.

Суки.

Я сполз с телеги, опираясь на свой горбыль и кое-как проковылял вперед, остановившись перед эльфиским начальником.

— Ну, допустим, Орлум Серошкур это я.

Эльф смерил меня холодным презрительным взглядом. Выглядел я жалко, чего уж там.

— А ты не врешь?

Я разозлился. Еще он глумиться над калекой будет, падла такая. В кармане у меня лежал приказ о награде. Я достал его и протянул эльфу.

— На вот, убедись, если грамотный, блондинка.

Эльф побагровел, запыхтел, наклонился и выхватил у меня из рук документ. Всмотрелся, хмуря светлые брови.

— Какой ужасный язык, — проворчал он. — Ну, насколько я могу понять, это действительно приказ, выданный Орлуму Серошкуру.

— Да я это, я, — устало сказал я.

Убьют, так и лучше. Не придется собой тупую безмозглую тварь кормить. Все-таки чистая смерть, хотя и от поганого эльфийского клинка. Но с другой стороны — чем я лучше папаши своего?

— Не веришь — у них спроси, — кивнул я на своих.

Эльф поднял взгляд. Несколько орков молча кивнули.

— Отря-я-а-ад! — рявкнул эльф.

С коней спрыгнули три эльфа, и через секунду я был связан по рукам и ногам, и перекинут как вьюк через седло свободной лошади.

Эльф поднял руку, и лучники натянули тетивы.

— Ты! — захрипел я, пытаясь поймать его взгляд.

Поскольку я висел, перекинутый через седло, сделать это было непросто.

Эльф глянул на меня, задержав руку.

— Я сам сдался! — с пеной у рта просипел я. — Не убивай их. Ты взял, кого надо было. Оставь их — тут только раненные. Их по домам везут.

На лице эльфа отразилось сомнение. Он заколебался. И тут я вспомнил кое-что и решил рискнуть.

— Чести нет в том, чтобы добивать раненных и беззащитных!

Эльф выпрямился в седле, побледнев.

Повелся. Как однако просто их развести.

Я бы на его месте как раз всех и добил, раз сопротивляться не могут. Но то я, а то благородные светлые.

Прозвучал приказ, и кони подорвались в галоп. Краем глаза я успел увидеть наш обоз — рты у всех раскрыты, глаза квадратные. Удачно им добраться.

Трясло ужасно. Всегда я ненавидел лошадей — огромные тупые скверные твари. Копыта твердые, несут быстро — желудок в горле застревает.

Разумеется, по пути я облевался, чуть наизнанку не вывернулся с непривычки. Да еще вниз головой. Этого их начальника с серыми гордыми глазами так подвесить, он бы небось тоже всю лошадь заблевал.

Я сначала выблевал все, что у меня осталось от обеда, потом всю желчь, даже из кишок, наверное, а потом уже просто давился слюной. Два раза сознание от боли и тряски терял.

Наконец, мы доскакали до реки, там мне на голову накинули плотный мешок, сгрузили в лодку и оставили в покое. Тут-то я и снова сознание потерял.

**

Пришел в себя от того, что меня довольно бесцеремонно вытащили из лодки, и сняли с головы мешок.

Я осмотрелся. Вокруг поднимались дома, а впереди, на холме, стояла крепость. Белая. Солнечные лучи ярко горели на золотых шпилях. У меня из глаз потекли слезы, и я зажмурился. Такого открытого солнца орки не выносят.

Вооруженная копьями и мечами стража в сияющих доспехах поволокла меня к крепости. Идти предстояло по лестнице. Я вступил на нее боком, едва не кувыркнувшись, и остановился.

Стражники злобно уставились на меня.

— Я не могу идти, тупые вы ослы, — проскрипел я. — Видите же, нога не слушается.

Один из стражников, в шлеме с металлическими крыльями, присмотрелся к моему бедру. Потом они отошли совещаться, а я подставил лицо свежему ветру. Вечерело, солнце ушло за тучи, и мне стало полегче.

Пахло тут цветами, каким-то вкусным непонятным запахом — не мясным — и эльфами.

В итоге они подхватили меня под плечи и потащили наверх на себе. Пыхтя и обливаясь потом. Я не выдержал и расхохотался.

— Ха-ха-ха, — смеялся я. — Хрена себе дожил до почестей — эльфы на руках носят. А говорят еще вы орков не привечаете.

— Сомкни свои грязные уста! — разозлился один из эльфов. — А то мы можем споткнуться и уронить тебя.

— Роняй, — веселился я вопреки здравому смыслу. — Тогда я хоть от вас избавлюсь.