Не повезло (СИ) - Страница 14

— Что это значит? Не все слова всенаречия на орочий переводятся. У нас меньше слов, чем там. Я не понимаю, что такое — любовь?

— Вот это, — ответил Ннар.

И вдруг второй рукой схватил меня за шею, и резко притянул к себе. Я не успел ничего сделать, потому что вдруг его рот оказался вплотную прижат к моему, я почувствовал вкус и тепло его губ, а потом его язык проскользнул мне в рот и соприкоснулся с моим.

Это было настолько неожиданно и невероятно, что я впал в ступор. Застыл, словно бревно. Ннар сосал мои губы, его язык хозяйничал у меня во рту, вся моя шерсть встала дыбом, по спине поползли мурашки, а я мог только дышать, да и то, через раз.

Сквозь меня словно проходили волны жара, в голове все перепуталось, глаза закрылись.

Не знаю, что он имел в виду под этим словом, потому что все-таки это явно были какие-то чары. Но мне уже было по хрену.

Пусть чары, пусть я околдован.

Это колдовство того стоило.

Я сдался. Как будто все это время я висел, цепляясь, на краю бездонной пропасти, боролся, сопротивлялся, а потом просто разжал пальцы и полетел вниз — во мрак и неизвестность.

В тот самый момент, когда я впервые почувствовал вкус его губ, я понял, что пропал, погиб и все потерял навеки.

Постепенно я пришел в разум и оценил обстановку.

Ннар обвивал меня руками за шею, и вылизывал мне рот. Его дыхание имело слабый привкус цветов, а запах хвои, тот, которым пахли его волосы и кожа, усилился.

Я сгреб его в охапку, притиснул к себе. Вдавил всем весом в шкуры, а потом приподнялся и начал вытряхивать его из одежды.

Содрать с него жилетку были делом двух секунд.

Наконец-то я мог сделать то, что так давно хотел — обнюхать его с головы до ног, облизать всего, ощупать.

Я ткнулся носом ему в шею, лизнул ее — там, где трепетала жилка, потом провел носом вниз, широко облизав ключицу, потрогал языком маленький аккуратный сосок, перешел на живот, очерчивая каждую рельефно напряженную мышцу, попутно обнюхивая каждый сантиметр кожи, а потом снова вернулся к шее, и ласкал ее языком, упиваясь нежностью кожи, ее гладкостью и вкусом.

Я снова весь пылал, но уже не от злости, а от возбуждения.

Ннар вцепился мне в волосы и вдруг застонал. Я не обратил внимания — был слишком увлечен, вылизывая его.

Но он снова притянул меня к себе — руки у него оказались неожиданно сильными, несмотря на то, что выглядели такими тонкими.

Ннар опять потянулся ко мне губами, поймал мой язык, а его дрожащие руки торопливо зашарили по моей заднице и бедрам.

А потом он нашарил завязки моих штанов, распустил их и сунул туда руку. Прохладные пальцы нащупали мой член — твердый, скользкий от смазки.

Ннар снова застонал, уже чуть громче, стянул с меня штаны вниз, дернул бедрами, чтобы я приподнялся, и тут же приспустил и свои штаны.

Я взглянул вниз — у него тоже стояло.

Ннар пьяно улыбнулся мне в лицо, одной рукой обнял меня за шею, привлекая к себе, и поднял бедра вверх.

Наши обнаженные члены соприкоснулись, и у меня перед глазами заплясали звезды.

Это было настолько хорошо, что я и свое имя-то забыл.

Я чувствовал только его упругую, мокрую, теплую плоть, скользящую по моей плоти.

И мне хотелось еще, еще, еще.

Ннар потянулся рукой вниз и накрыл ладонью оба наших члена.

Чуть стиснул, прижимая, и я замычал, сходя с ума.

Таких ощущений я не испытывал за всю свою жизнь.

Это было охуенно. Настолько, что почти больно.

Ннар извивался подо мной, закусывал губы, чтобы глушить стоны, и вовсю работал рукой. И как работал!

А я просто вжимался в него, стараясь сдерживаться, чтобы не разодрать его когтями в кровь, кусал его плечо, чтобы не орать и терся плотью о плоть, все быстрее и резче.

Это было даже не колдовство, а голое бесконтрольное безумие. Опьянение до потери рассудка, сорвавшаяся с цепи похоть.

И при этом язык у него был все таким же нежным, влажным и ласковым.

Я уже чувствовал, как поджимаются яйца, как внизу все тянет первыми спазмами и как в голове начинает звенеть, а в ушах пульсировать кровь.

— А-ай, — застонал, запрокинув мокрую от пота голову, Ннар.

И я почувствовал, как судорожно сжимаются его пальцы, выдавливая из нас обоих первые капли спермы.

Я чуть сжал его плечо зубами и закрыл глаза, отдаваясь горячей волне оргазма.

Ннар всхлипывал мне в грудь, я чувствовал, как его тело вздрагивает в ритме биения моего сердца.

Мы кончали — он подо мной, а я — вжимаясь в него, мокрые и выжатые до предела, и чем острее было удовольствие, тем глубже проваливался я в полную мрака бездну.

На какую-то секунду у меня остановилось сердце, и я перестал осознавать себя. Словно я на несколько секунд умер.

Потом я услышал звук глухо бухающего сердца. Своего сердца — он отдавался у меня в ушах, постепенно затихая и выравниваясь.

Ннар пошевелился подо мной и уперся рукой мне в грудь, пытаясь сдвинуть. Я сообразил, что всей тушей лежу на нем, и сполз с него на шкуры. Не до конца, правда — рука и нога остались на нем.

Я лежал, уткнувшись носом в пушистый мех снежного барса, и постепенно осознавал случившееся.

— Я переспал с эльфом. Бля, какой пиздец!

— Да, именно так, — услышал я голос.

Блядь, я это еще и вслух сказал!

Я поднял голову и посмотрел на Ннара. А он смотрел на меня. И если вы думаете, что он выглядел сильно расстроенным или там смущенным, то хрен вы угадали.

Он весь аж сиял от удовольствия, как будто ему поднос с сокровищами в постель принесли. Я выдохнул.

— Послушай, — медленно начал я. — У нас, у орков, самцы друг с другом не трахаются. Это… Ну, неправильно.

— Я не орк, если ты вдруг не заметил, — поднял бровь Ннар.

Блядь, вот как это у него получается такое лицо сделать, что по нему все ясно — какой я дурак.

— Но я-то — орк, если ты не заметил! — разозлился я.

Не успели толком переспать, а он уже права качает. Охренеть просто.

— И? — Ннар протянул руку и положил ладонь мне на скулу. Провел пальцем. — Тебе не понравилось?

Я даже растерялся. Смотрел на него и молча глазами хлопал.

— Я просто не пойму одного, — я приподнялся на локте. — Ладно, допустим, я. У меня самки нету. И вообще одни нервы сплошные. Но ты-то! Ты же — светлый эльф. Каким образом тебя потянуло на орка?! Вот чего я понять никак не могу. Ведь для вас же орки — полные уроды, морально и физически. Сплошная мерзость, скверна и полный мрак. И вдруг ты, эльф, и переспал со мной. С орком.

— Ты говорил, что орки не так хорошо видят глазами, как чувствуют обонянием и осязанием, — ответил Ннар. — Мы, эльфы, тоже считаем, что главного глазами не увидишь. Главное, не то, что можно увидеть, а то, что скрыто.

И он положил мне руку на грудь — на сердце.

— Вот там — главное, — серьезно сказал Ннар.

— А мне лично кажется, что не в этом дело, — ухмыльнулся я. — Что вовсе не на это ты пялился тогда утром. А вот сюда.

Я тоже положил руку. Ему. Не на сердце, а гораздо ниже.

Ннар вспыхнул и уставился на меня.

— Нет, вы, орки, действительно — скверна и сплошная похабщина, — заявил он.

— Возвращаясь к моему вопросу, — сменил я тему. — Что такое любовь, если не колдовство?

— Я думал, что ты был женат и сам знаешь, — улыбнулся Ннар.

— С женой у меня такого не было, — признался я. — И думаю, ни у кого такого не было. Это… Не знаю, какими словами объяснить.

— Любовь и нельзя объяснить, — вздохнул Ннар. — Любовь — это чудо. А чудо не имеет объяснения. Эльф влюбился в орка — это и есть чудо, и никакой логикой этого не объяснить.

— Чудеса — это чушь, — наставительно заявил я. — У любого чуда есть простые и понятные причины. А если мы не можем их понять, значит, просто пока не знаем.

— Нет, все-таки ты ужасно не романтичный, — косо глянул на меня Ннар. — Ну, хорошо! Считай, что это колдовство. Что меня так покарали Силы Света.

— Чего? — возмутился я. — Это не тебя покарали, а меня! В конце концов, это я свой долг нарушил.