Не плачь, орчанка! - Страница 1

Граната, кувыркаясь, летела в воздухе.

Антон видел ее отчетливо – цилиндрическую, выкрашенную в защитный цвет РГ-42, формой похожую на консервную банку из стандартного армейского пайка. Формой, но не содержанием. Внутри РГ-42 находилась не гречневая каша с мясом, а сто десять граммов тринитротолуола и металлическая лента с насечками. Спустя считанные секунды эта лента превратится в десятки осколков, которые вопьются в его тело. И тогда…

«Машина! – мелькнула в голове мысль. – У нее стальной кузов, а внутри ящики. Они защитят!»

Окончание это мысли Антон додумывал на бегу. Тело сообразило раньше, чем мозг. Стремительными прыжками он преодолел расстояние, отделявшее его от «УАЗа», рванул на себя дверцу и вщемился внутрь. Вернее, вбросил себя. Даже успел захлопнуть за собой дверцу. И только затем сообразил: внутри машины – ящик с такими же РГ-42, вдобавок с вкрученными запалами. И «УАЗ» – последнее место, где надлежит прятаться от взрыва. Все-таки мозгу следует доверять больше, чем телу. Однако пожалеть об этом Антон не успел.

Сбоку грохнуло. В следующий миг пространство за стеклами «УАЗа» затопило багровое пламя. Антон ощутил, что куда-то летит. «Пиз…ц!» – мелькнула мысль, и все исчезло…

Жизнь Антона резко изменилась в январе 1971 года. После ужина, в ходе которого он похвастался отцу и сестре полученными отметками – повышенная стипендия в кармане! – отец пригласил его к себе в комнату. Выглядел при этом Ильин-старший строго. «Это он с чего? – думал Антон, шагая вслед за отцом. – Все же нормально». Недоумение его разъяснилось скоро.

– Каким ты видишь свое будущее? – спросил отец после того, как они расположились в креслах.

Антон осторожно пожал плечами. Вопрос был странным. Какое будущее у студента третьего курса института иностранных языков? Ему еще учиться и учиться. Так и сказал.

– А конкретнее? – не отстал отец.

– Окончу институт, получу диплом, пойду работать.

– Куда?

– На распределении скажут.

– А куда распределят?

Антон задумался. О распределении в группе говорили не раз – все-таки третий курс. Мечтой многих было попасть на работу в МИД. Но такая перспектива выглядела призрачной: в министерстве иностранных дел Белоруссии работали десятка два человек. Про МИД СССР и мечтать нечего – в Москве свои институты имеются. Неплохо бы устроиться в «Интурист» или хотя бы в «Спутник»: они работают с иностранцами, поэтому переводчики нужны. Теоретически. Практически – не вщемиться. Желающих в разы больше, чем вакансий. Остается работа в издательствах, торгово-промышленной палате – там специалисты-переводчики востребованы, в худшем случае можно преподавать иностранный язык в школе. Последнее нежелательно, зато есть шанс остаться в Минске. Он отличник, уверенно движется к красному диплому. Таким на комиссии дают возможность выбрать место распределения.

Все это Антон и сообщил отцу. Тот удовлетворенно кивнул.

– А чего ты хотел бы сам?

– Поездить по миру, побывать в разных странах, – вздохнул Антон.

– Такая возможность есть, – сказал Ильин-старший. – Если пойдешь по моим стопам.

Антон на мгновение выпал в осадок. Ильин-старший был полковником запаса, и не какого-нибудь, а КГБ. О своей службе он рассказывал мало. Но Антон знал, что отец начал в знаменитом ИНО (иностранном отделе) НКВД. Много раз бывал за границей. Зачем туда ездил, догадаться не трудно – фильмы про советских разведчиков показывали в кинотеатрах. В Отечественную войну сотрудник «Смерша» Ильин ловил вражеских диверсантов, при этом был ранен. Антон видел на его теле отметины от пуль и осколков. У отца пять орденов и масса медалей. Так что своим «предком» Антон гордился. Но идти в КГБ? Репутация этого ведомства в советском обществе никакая. По мнению интеллигентных людей (а Антон считал себя таковым), порядочный человек в «контору глубокого бурения» не пойдет.

– Знаю, о чем думаешь, – сказал отец, – и что дружки твои говорят. Все эта падла лысая! – отец сжал кулаки. Хрущева он ненавидел люто. – Разоблачил «врагов», клещ кукурузный! Теперь нужных людей в Комитет не зазвать. Лезет всякая шваль. А нужны люди умные и образованные – такие, как ты.

Антон с удивлением посмотрел на отца. Тот усмехнулся.

– У тебя отменная память и блестящие способности. Ты свободно говоришь на двух языках. Учишь третий. К диплому освоишь и его. Это раз, – отец загнул палец. – Два – ты не рохля. Умеешь постоять за себя и дать сдачи.

Антон кивнул. Стойкости его научил отец. Когда маленький Антоша прибегал жаловаться на дворовых обидчиков, Ильин-старший спрашивал: «А ты дал сдачи? Нет? Вот, пойди и дай!» И, не обращая внимания на возражения матери, выталкивал сына за порог. Приходилось возвращаться и выполнять приказ. Не раз Антону разбивали в кровь нос, вешали синяки, но его это не останавливало. Со временем дворовые хулиганы оставили его в покое. Приятно, когда тебя боятся. А если сразу дают сдачи? Ну его, малявку бешеную…

– И еще у тебя мой характер, – загнул третий палец отец. – Сидеть в издательстве или торговой палате ты не сможешь. С тоски умрешь. Поэтому КГБ для тебя – неплохой вариант. И за границей побываешь, и мир увидишь, и пользу Родине принесешь. Согласен?

Антон подумал и покачал головой. К его удивлению, отец усмехнулся.

– Молодец, имеешь свое мнение! Но все равно завтра пойдешь в деканат и напишешь заявление о переводе на вечернее отделение. В связи с тяжелым материальным положением в семье.

Антон вздохнул. После смерти матери достаток семьи упал. Не сказать, чтобы сильно. У отца хорошая пенсия, сестре платят пособие в связи с утратой кормильца, и получать его она будет до окончания института. У Антона – стипендия. В сумме на троих набирается двести восемьдесят рублей. Не мало. Другие и на меньшие деньги живут. Но если отец считает иначе…

– Ты неправильно понял, – покачал головой Ильин-старший. – Денег хватает. Но для того, чтобы ездить по миру или работать с иностранцами, нужна биография. Абы кого не подпустят. Поэтому пойдешь на завод. В трудовой книжке появится запись «рабочий». У нас это ценится. Затем тебя призовут на военную службу…

Антон похолодел. В институте он занимался на военной кафедре и рассчитывал, как и другие студенты, по получении диплома пройти двухмесячные курсы и стать офицером запаса. Военным переводчиком. А тут на два года! Рядовым солдатом!

– Служить будешь в пограничных войсках, – сказал отец, не заметив волнения сына. – Насчет этого я постараюсь. Пограничники относятся к КГБ СССР – это второй плюс в твою биографию. Третий добудешь сам. Служи так, чтобы на дембель уйти кандидатом в члены КПСС. Если сумеешь, считай: дело в шляпе. По возвращении восстановишься на дневное отделение. Вступишь в партию, проявишь себя на общественной работе. И мир для тебя открыт.

Ильин-старший улыбнулся. «Не хочу!» – хотел крикнуть Антон, но промолчал. И в ответ на вопрошающий взгляд отца обреченно кивнул.

Уйдя на вечернее отделение, Антон устроился учеником слесаря на завод. Наставника ему определили из бывших фронтовиков. Тот сунул студенту железяку, протянул напильник и указал на тиски.

– Пили! Нам опилки нужны.

Антон «пилил» три дня. На четвертый наставник осмотрел почти сточенную железку, вытащил ее из тисков и зашвырнул в урну.

– Молодец! – сказал, улыбнувшись. – Терпение есть. Без него хорошим лекальщиком не станешь. Буду учить.

И научил. Через три месяца Антон получил второй разряд слесаря и первую полноценную получку – 78 рублей. Но порадоваться этому не успел – пришла повестка из военкомата. Как и обещал отец, призвали его в пограничные войска. Поезд привез новобранцев в молдавский город Унгены. Там Антона мигом выделили из общей группы. Студент иняза, высокий, приятной наружности – идеальный кандидат в школу контролеров. Тех, которые первыми встречают прибывающих в СССР иностранцев. В школе курсантов знакомили с образцами заграничных паспортов, учили распознавать подделки, сличать фотографии в документах с оригиналами, определять нервничающих и странно ведущих себя туристов на предмет их дальнейшей, более глубокой проверки. Отучившись шесть месяцев, Антон получил распределение на автомобильный пункт пропуска Леушены.