Не плачь, девчонка (СИ) - Страница 129

- Так, быстро взяла себя в руки! – в непонятной тишине леса мой голос прозвучал пугающе громко. Замерев, я попыталась дышать ровно, несмотря на стягивающие грудь упругие ветки. Поговорить с ними, что ли, как дома в саду? – Послушайте…

Я едва не остановила себя от острого осознания бредовости происходящего. Но только всё равно делать больше ничего не могла.

- Пожалуйста, отпустите меня, добрые кустики, меня ждут…

Ласковое слово, и кошке, то есть – кусту, приятно, как оказалось. Я смогла высвободить левую руку и осторожно погладить длинную плеть, втянувшую в себя колючки.

- Вы хорошие, красивые, славные… – слова находились легко, кусты, в самом деле, были нарядными и интересными. Бутоны, вон, повылезали – изумрудно-зелёные. Потому и не заметила их сразу, что прятались на фоне прочей зелени. Чем-то они кусты из домашнего сада напоминали.

Ещё несколько ласковых увещеваний, и я встала на ноги, а одна из плетей необычного куста, рванула ко мне, изрядно напугав, и повесила перед глазами запутавшуюся в тонких усиках волшебную палочку.

- Спасибо! – я бережно взяла палочку и осторожно сделала несколько шагов по дорожке, косясь на следующие кусты, но и эти не проявили теперь желания меня хватать. Более того, при моем приближении, следующие кусты и тоненькие деревца отползали с тропки, втягивали ветки или просто отводили их, словно приглашая следовать дальше.

Пришлось идти по этому пути – никаких ответвлений не встречалось – свернуть с тропинки в сторону было безумием – чаща казалась непролазной, загромождённой камнями, стволами упавших деревьев или глубокими ямами, зачастую скрытыми ветками какого-то куста. Лишь однажды обернувшись назад, я увидела, что кусты смыкаются за моей спиной, деревца наклоняются над тропкой, и сама она теряется в густой, непонятно откуда повылезшей траве.

Оставалось топать прямо вперёд и ласково благодарить буйную флору Запретного Леса за любезность и доброту. Все же один путь был мне оставлен. Тропка неоднократно петляла, взбиралась на пригорки, с которых из-за плотной растительности всё равно ничего не было видно, несколько раз спускалась в овраги разной глубины. Пару раз пришлось перепрыгивать небольшие ручьи, а через один узкий, но бурный поток переходить по тонкому стволу сухого дерева.

И ведь никакой живности не встретилось, за что я была искренне благодарна этому лесу. Представлять огромных акромантулов, преграждавших дорогу, или даже странных кентавров отчаянно не хотелось. Даже птиц не было видно.

Когда мне стало казаться, что иду я вечность, и никогда никуда уже не приду, тропинка внезапно оборвалась на краю огромной поляны. По кругу она была выложена высокими белыми валунами, оставлявшими свободные проходы с четырёх сторон. Явно что-то, созданное человеком, а не естественный лесной ландшафт.

Я выбралась на поляну, ступая по нежно зелёной, густой как щётка, траве. Она пружинила под кроссовками, словно ковёр, и следов позади не оставалось. Поляна была огромной, после блуждания по тонкой тропке, здесь и дышалось легче. Насколько я могла судить, тут было не меньше ста метров в диаметре. Или даже больше. А шла я к центру, где видела небольшую кочку метра полтора высотой, в которой явно виднелась дверь с моей стороны. Обычная такая дверь, деревянная, потемневшая от времени, с большим железным кольцом посерёдке.

До неё оставалось шагов пять, когда дверь легко распахнулась, и на пороге появилась высокая женщина в сером балахоне неопределённого возраста за пятьдесят с абсолютно седыми волосами, заплетёнными в толстую косу, переброшенную вперёд через плечо. Её бледно-голубые глаза глядели словно сквозь меня, вызывая холодок в позвоночнике. Лицо, покрытое густой сетью морщин, крючковатый нос, тонкая полоска бледных губ, красивый овал лица, очень прямая спина, и приподнятый подбородок – несмотря на далёкую от красоты внешность, она выглядела величественно и благородно. Меня охватила робость, как будто я нарушила покой как минимум королевской особы.

- Пришла, – прошелестел голос женщины над поляной. – Как долго я ждала. Подойди.

Она протянула руку в мою сторону, и я вдруг поняла, почему она смотрит так неподвижно – женщина явно была слепой. Подходить я боялась, но не решилась возражать или остаться на месте.

- Ближе!

Я сделала ещё шаг, встав почти вплотную, и седая женщина ощупала моё лицо длинными пальцами рук. Касания были лёгкими и мягкими. Тонкие пальцы пробежались по шее, плечам, спине… Я боялась шевельнуться, или что-то сказать.

- Мода какая пошла, – проворчала слепая, – как мужчины, в брюках ходят… Ну да ладно, не моё это дело.

- Кто вы? – наконец смогла спросить я.

Женщина улыбнулась:

- Я была Хозяйкой Леса без малого пятьсот лет.

- Была?

- Хм, соображаешь, – она повернулась к открытой двери, махнув мне рукой. – Пойдём-ка.

Я замешкалась в дверях, входить внутрь как-то не входило в мои планы.

- Постойте! Хозяйка! Я очень спешу, понимаете?

- Отчего же не понять, – спокойно отозвалась она. – Проходи-проходи, как говорил один знакомый – спешить нужно медленно.

Пришлось заходить, пригибаясь под притолокой на входе. Вниз вели ступеньки, не меньше тридцати. Казалось, мы уже глубоко под землёй. Дверь высоко наверху захлопнулась, заставив меня вздрогнуть и оглянуться. Но отставать от Хозяйки Леса я не решилась.

Сразу от лестницы начинался широкий коридор с высоким потолком, освещали его лампы на стенах с белыми свечами. Мы свернули в первую же дверь и оказались в кухне, судя по камину, старинной плите и квадратному обеденному столу с самоваром.

- Присаживайся!

Я послушно села напротив Хозяйки, принимая из её рук чашку с прозрачным напитком, от которого поднимался дымок. Запаха не было.

- Пей!

Выпила, куда же деваться. Поудивлялась точным движениям слепой женщины. Впрочем, если ослепла она давно, то должна выучить, где что лежит. Вроде я о таком слышала раньше.

Она достала с полки книгу, не вставая, и положила передо мной в раскрытом виде.

- Читай.

Я уставилась на пустой лист, хотела уже сказать, что ничего нет, но буквы стали появляться.

«Двадцать седьмой Хранительнице Леса Запретного посвящается»

- Вслух читай, – велела женщина.

Я прочла.

- Двадцать седьмая – это вы?

Она рассмеялась, весело, по-доброму.

- Нет, деточка, я – двадцать шестая. Так же, помнится, зашла на огонёк почти пятьсот лет назад. Да так здесь и осталась.

Я попыталась вскочить. Оставаться здесь на следующие пятьсот лет реально не хотелось. А к тому явно всё шло.

- Да сиди, уж. Эка быстрая. Никто силком не заставит. Дальше читай.

- «Храни лес, заботься о его обитателях, живи полной жизнью, расти деток и внуков. Ибо ждёт тебя жизнь долгая и интересная», – прочла я ровным голосом. – Как-то это звучит, словно я уже Хранительница.

- Не бурчи. Читай дальше.

- Ладно… «Но прежде следует тебе принять на себя силу добровольно, и исполнить три пожелания Старшей – вернуть ей мир, призвать недруга, победить врага…» И что это значит?

- Испытания, – хмыкнула Хозяйка номер двадцать шесть. – Пройдёшь их – всё у тебя будет. Не пройдёшь – всё забудешь, да окажешься на поляне среди магов воюющих. А там уж – кто знает, какая судьба тебе выпадет.

- А можно сразу… того? К воюющим.

- Э нет, девонька. Сразу перенести к ним не могу. Но посмотреть можешь. Сама попробуешь окно открыть, или на первый раз помочь?

- Окно? – Я нервно огляделась – какие под землёй могут быть окна? И нет времени искать их! Сердце рвалось туда, где муж подвергается смертельной опасности. И без того много времени потеряла.

- Ну, дверь, это как назовёшь. Я вот окном звала.

- И где оно?

Женщина весело усмехнулась:

- Ведьма ты, или нет? Всему учить надо. Зажмурься, если так легче, представь всё как можно подробней, пожелай, чтобы так и было. Неужели впервой?

Я сразу вспомнила Пифию в больнице, попросившую таким же образом наколдовать нам одежду. Тут, конечно, не Пифия, но колдунья-хранительница явно из того же теста.