Не отбрасывая тень (СИ) - Страница 43

- Раньше ты был смелее, - хмыкнул Он, - и не спрашивал разрешения. Что ты хочешь узнать?

- У тебя есть человеческий облик? Ты никогда его не принимаешь, а…

Я неловко замолчал, понимая, что упоминать венгерского принца в такой момент будет более чем глупо.

Он отнял руку, отпуская меня, и опустил голову. Пряди Его иссиня-черных волос упали на Его лоб, почти доставая до глаз, и когда Он посмотрел на меня, Его взгляд был отрешенным, но без гнева и презрения.

Мой вопрос Его не разозлил. Я даже облегченно выдохнул.

- Есть, - наконец ответил Он, не сводя с меня внимательный взгляд. - Почему ты спрашиваешь?

- Я… хочу увидеть. Хочу увидеть тебя человеком.

Он усмехнулся. Усмешка получилась кривоватой, словно через силу.

- Ты никогда не показывался человеком, - защищаясь от Его реакции, сказал я. - Я видел всех демонов, с которыми общался, людьми, а…

- Потому что я не являюсь человеком, - резко оборвал Он. - И дело даже не в том, что я был рожден в семье чистокровных демонов без какой-либо примеси человеческой крови на всем генеалогическом древе. Я не человек, Томми, потому что я сделал столько зла, сколько человечество не сделало за все свои тысячи лет жизни.

Он вдруг умолк, а я продолжал смотреть на Него, боясь даже пошевелиться. Его грудь чуть поднималась от пламенной речи и сбившегося дыхания; Он спустил ноги с кровати, скрывая свою наготу одеялом, пока я наблюдал за каждым Его движением с плохо скрытым восхищением.

В конце концов, Он посмотрел на меня и выдохнул. Его лицо ничего не выражало, но глаза сияли, и у меня щемило сердце от одного взгляда на Него.

- Я не считаю себя человеком, - повторил Он.

И вдруг принял человеческий облик.

От удивления я даже остолбенел.

Он не просто принял человеческий облик, Он изменился. Когда я обращался в демона, различий со мной-человеком было четыре - глаза, рожки, когти и клыки. И сейчас на моих глазах Он вдруг изменился так сильно, что я зачарованно, широко распахнутыми глазами, скользил взглядом по Его лицу.

Его кожа стала на несколько тонов темнее, не такой белой, как я привык видеть, и, что странно, внезапно Его веснушки выступили отчетливее на носу и пухлых, бледно-розовых губах, как будто до этого они были спрятаны под молочной белизной. Рожки исчезли, пряди Его шелковых волос падали на идеально гладкий лоб, а руки без когтей казались беззащитными и хрупкими.

Но не это поразило меня больше всего, а Его глаза.

Подсев поближе, я удивленно рассматривал Его глаза, полностью изменившие цвет. Из черных с огненно-красными всполохами они вдруг стали серо-голубыми. Ближе к зрачкам более серые, ближе к краю радужки - голубые, и я отчетливо видел, как эти два цвета плавно смешиваются, перетекая друг в друга, разбавленные едва заметными золотыми лучиками, словно в Его морских глазах утопили солнце.

- Боже, ты такой… - пробормотал я, протягивая руки и ощупывая Его лицо, словно пытаясь найти доказательства того, что это иллюзия или умело нанесенный грим.

- Человеческий? - фыркнул Он.

- Прекрасный, - прошептал я и подался вперед, целуя Его пухлые губы. - Такой красивый… Совершенный…

Я продолжал неразборчиво бормотать описания, какие только приходили в мой затуманенный разум, пока Он не откинул голову чуть назад и не втянул меня в поцелуй. Встав рядом с Ним на колени вплотную, я обнял Его, целуя, и положил ладонь на Его шею, нащупывая пульсирующую вену. Он был теплый, мягкий, удивительный, и сейчас я понял это как никогда отчетливо, прислушиваясь к Его сердцу, которое тоже, как оказалось, умело чувствовать боль и любить.

Обняв меня за талию, Он уложил меня на постель, отстранился и навис надо мной, а потом снова принял демонический облик. Кожа побелела, выступили когти и рожки, а глаза сменили цвет, и мое сердце пропустило удар.

- Почему ты не считаешь себя человеком? Что ты сделал такого, чтобы перестать себя уважать? - спросил я.

- Уважать? - хмыкнул Он и переплел наши пальцы. - Я уважаю себя. Я просто констатирую факт, Томми. Я убил много людей и много демонов. Я нарушил все существующие заповеди во всех религиях. Я был рожден чудовищем, и от года к году я лишь подтверждаю это.

Прижав тыльную сторону моей руки к щеке, Он посмотрел в мои глаза. Я лежал, боясь пошевелиться и едва дыша, и единственное, о чем я думал - пусть эта ночь не кончается никогда.

- Долгие годы войны, - добавил Он тихо, не сводя с меня взгляд, - лишают тебя человечности и превращают в машину.

- С кем ты воевал? - едва слышно спросил я; картина Его шрамов стояла перед моими глазами и не исчезала.

Он не спешил с ответом. Повернув голову и прикрыв глаза, Он медленно касался губами моих пальцев, пока я следил, как по Его волосам скользит мягкий свет свечей.

- С собой, - наконец ответил Он. - С другими демонами. С суммусами. С Судом. Я воевал со всем миром и я солгу, если скажу, что это не оставило на мне следов. Есть следы еще хуже, чем шрамы на моей спине. В каком-то плане это даже забавно, потому что пока ваш мир борется за толерантность и гендерное равенство, наш мир борется за любовь.

Мое сердце остановилось.

- Что? О чем ты говоришь?

Он отстранился, отпустил мою руку и сел на кровати. Приподнявшись на локтях, я следил за сосредоточенным выражением Его лица, ожидая, что вот-вот Он снова наденет маску и скроется от меня, но Он лишь молча раскрыл крыло. С тихим шорохом оно возникло за Его спиной, и я тут же забыл все свои мысли, увлекшись тем, как таинственно оно выглядело в легком полумраке покоев.

- Когда-нибудь расскажешь, почему оно одно? - аккуратно спросил я и сглотнул, опуская глаза на Него.

Захотелось откашляться, словно эти слова и ожидание Его ответа выкачали из меня все.

Он перехватил мой взгляд.

- Виктор не рассказал тебе.

Это был не вопрос. Он констатировал факт.

Видя, что Он не злится, я испытал легкое облегчение и тут же одернул себя не радоваться раньше времени.

- Нет, - я качнул головой. - Он сказал, что это не его тайна.

Он всматривался в мое лицо так, словно пытался уличить во лжи, а потом вздохнул и снова протянул ко мне руку. Я с готовностью улегся обратно на спину и взял Его кисть между ладоней, рассматривая тонкие пальцы, длинные когти и массивные серебряные перстни с темными камнями.

- Одно крыло у демонов такая редкость, что считается практически аномалией, - заговорил Он после недолгого молчания, наблюдая за тем, как я играюсь с Его рукой. - Я знаю лишь единицы, у кого было одно крыло… потому что оно раскрывается у однолюбов.

Я замер и перехватил Его взгляд. В первые секунды я чуть было разочарованно не спросил «и это все?», а потом я увидел тоску и плохо скрытую боль, с которой Он смотрел на меня и на свою руку в моих ладонях, и я прикусил язык так сильно, что почувствовал вкус крови.

- Среди демонов однолюбы - это патология, - продолжал Он, не дожидаясь моего ответа. - По своей крови, по своей сущности мы должны сеять раздор, разбивать сердца и рушить надежды, нести хаос и ужас… Когда ты любишь кого-то одного, твое сердце принадлежит только ему. Для тебя нет ни войны, ни хаоса. Не существует.

- И что будет, если все узнают? - тихо спросил я.

- Такое уже было, - Его глаза сияли так ярко, словно Он отчаянно пытался сжечь все воспоминания внутри своей головы, и можно было увидеть языки пламени в бездонной глубине Его глаз. - Виктор рассказал о моем крыле несколько сотен лет назад. Поднялся бунт, потому что демон, который предан только одному возлюбленному, не может быть властителем Ада. Он инвалид. Он не способен променять одно чувство на тысячу постелей.

- Ты убил их?

Я даже не заметил, как машинально понизил голос до шепота. Перед глазами стояла представленная картинка: как Он, со своей хищной и опасной грацией, убивает демонов, которые считают Его слишком слабым для правления.

Я представил, как легко Его когти могут вспороть кожу, и содрогнулся.