Не отбрасывая тень (СИ) - Страница 23

С колен я поднялся на ноги, но все еще не мог перестать держаться за стену. Переведя на Него взгляд, я увидел, что Он наблюдает за мной, и в темных с красными отблесками глазах светится насмешка.

Зная, что Он ускользнет, я протянул к Нему руку. Он стоял неподвижно, глядя на мое лицо, и я потянулся к Нему, но в тот момент, когда мои пальцы уже были готовы коснуться Его груди, Он вдруг исчез. Я никогда не видел, как демоны перемещаются без пелены: Его тело как будто бы обратилось в черный дым, и Он буквально испарился в воздухе. Уверенный, что Он поймает меня, я отпустил стену, и в тот момент, когда Он исчез, я упал на пол без поддержки.

Сил не осталось, словно ударом о пол их вышибло из меня и развеяло над моей головой.

Он возник из воздуха в нескольких шагах от меня, поддразнивая и насмехаясь, и я смотрел на Него через растрепавшуюся челку. Это как если бы воздух вдруг почернел, наполнившись дымом в одном месте комнаты, и Он материализовался из ниоткуда. Даже в своем истощенном состоянии я был восхищен.

- Я предупреждал и об этом, - напомнил Он. - Я не дам тебе коснуться себя. Ты сделал свой выбор тогда и ты ушел. Я делаю свой выбор сейчас и я исчезаю.

- Мучаешь меня, - прохрипел я.

- Ты знал, что так будет, - Он качнул головой. - Засомневайся бы ты хоть на секунду, и я бы приказал тебе остаться.

Он выделил слово «приказал» интонацией, и я сжал зубы. Вместо ответа я снова поднялся на ноги, покачнулся, но устоял, и упрямо направился к Нему, зная, что Он снова исчезнет.

И Он исчез. В изнеможении я оперся на софу и склонился, пытаясь отдышаться; я чувствовал себя так, словно пробежал километр. Он возник за моей спиной, и я тут же, без предупреждения, развернулся, пытаясь поймать Его. Голова закружилась, в глазах потемнело, пальцы схватились за пустоту, и я рухнул, как подкошенный, на пол.

Я был в отчаянии. Я был готов ползти к Нему, был готов по-детски расплакаться, был готов к тому, чтобы Он ударил меня, если чувствует ко мне такое отвращение, но не к тому, что Он будет возвышаться надо мной, такой спокойный и самоуверенный, и знать, что я разлагаюсь на части, буквально рассыпаюсь изнутри.

Наверное, из-за этого отчаяния моя мольба в голосе прозвучала так отчетливо, так болезненно, когда я сел на пол и повернулся к Нему, стоявшему в нескольких шагах от меня, в черном одеянии, как если бы из ночи можно было соткать прекраснейшему из падших ангелов вечную траурную вуаль для скорби по небесам.

- Пожалуйста, - тихо сказал я, поднимая на Него взгляд, - ты нужен мне. Пожалуйста.

В комнате было так тихо, что я слышал шорох собственной одежды при движении и удары своего оглушенного сердца.

Он же словно бы превратился в статую.

- Это… больно. Я сломаюсь без тебя. Эта боль сломает меня. Я прошу тебя. Помоги мне… пожалуйста… пожалуйста…

Ничего не изменилось в Его темных глазах. Я опустил голову, упираясь лбом в колени, и сцепил руки на затылке, продолжая бормотать. Мне казалось, что слово «пожалуйста» превратилось в мантру, и если я буду повторять его бесконечно долго, то, возможно, оно избавит меня от этой боли раньше, чем я умру.

Краем глаза я заметил, что Он бесшумно подошел ко мне, и на секунду мне показалось, что Он сейчас ударит меня, испытывая ко мне, должно быть, еще больше отвращения, чем я сам испытывал к себе. Я сжался и затаил дыхание, но Он вдруг опустился на колени рядом со мной, поднял мою голову за подбородок, разрушая мой маленький храм мольбы, и поцеловал меня в губы.

Он был теплым, по-настоящему теплым, и это тепло хлынуло в мое тело с Его губ, снимая боль и успокаивая дрожь. Оно как будто растапливало тонкую корочку льда, под которой я дрожал и не мог согреться; оно плавно смешивалось с кровью, заполняло вены, вызывало ощущения, похожие на кайф после принятия наркотиков; оно согревало и делало меня легким, невесомым, несуществующим.

С опаской, что Он отстранится, я раскрыл губы, но Он уверенно углубил поцелуй, опрокидывая меня на спину, на холодный, каменный пол, и нависая надо мной. В Нем внезапно проступило что-то грубое, но эта грубость смешивалась с нежностью, с тем, как мягко Он касался моих волос, перемещая ладонь под мою шею. Было что-то жалкое в том, как я вцепился пальцами в ворот Его одеяния, и что-то грубое в том, как Он схватил меня за тонкую кофту, которая, не выдержав силы, чуть разошлась по шву; но было и что-то доверчивое в том, как я прижимался к нему всем телом, словно мне было мало этого тепла, и что-то нежное в том, как смягчился Его поцелуй, когда Он отстранился ровно настолько, чтобы едва-едва касаться моих губ своими, и я чувствовал Его дыхание.

Его рука скользнула по моему телу от груди к бедру и замерла там. Даже через жесткую ткань джинсов я ощущал его длинные, острые когти и твердость перстней, но от ладони, от мягкой кожи, испещренной линиями предназначений, я чувствовал Его тепло. Не то, к которому меня тянуло - его я ощущал само собой, - но тепло человеческого тела, физическое тепло.

И когда Он отстранился, перестав меня целовать, я выждал несколько секунд, пока рассеется туман в голове, но все еще боялся, что Он увидит в моих глазах все те чувства, обуреваемые меня глубоко внутри.

Возможно, они настолько потеряны среди Его собственных чувств, что Он даже не может их отличить.

Возможно, я не один сейчас это испытываю.

Но когда я открыл глаза, моя надежда рухнула и рассыпалась в прах: Его взгляд был холоден, словно бы даже расчетлив; Он смотрел на меня так же, как после поцелуя, когда рассказал мне о нашем браке и дал выбор: уйти или остаться.

Тогда я ушел.

Может, я сделал неправильный выбор?

- Как ты себя чувствуешь? - тихо спросил Он.

- Легче, - выдохнул я. - Спасибо…

Он все еще лежал на мне, приподнявшись на локтях, и я разрывался между теплом Его тела и холодом каменного пола, с опаской глядя в Его глаза.

Между притяжением и ненавистью к тому, что Он заставлял меня чувствовать себя так.

- Боль прошла?

- Почти полностью.

- Тогда ты можешь идти.

Он легко и грациозно поднялся на ноги и, наклонившись, протянул мне руку. Я ухватился за Его теплую ладонь, поднимаясь на ноги, покачнулся, когда закружилась голова, и непонимающе уставился на Него, даже не заметив, что Он не отпустил мою руку.

А еще я подумал, что даже не являясь неаккуратным человеком, я все равно комично смотрюсь рядом с тем, как двигается Он.

- Могу идти? - переспросил я.

- Ты получил то, что хотел, - темные глаза скользнули взглядом по моему лицу к губам. - Теперь ты снова можешь исчезнуть, пока обстоятельства не вынудят тебя вернуться.

- Я не пойду.

Я так резко качнул головой, что непослушная челка упала на лицо. Он смотрел на меня так пристально, словно я представлял угрозу, и я боялся пошевелиться под этим взглядом, даже просто поднять руку и убрать волосы за ухо, и все, что я мог - это вытаращиться на Него одним глазом, боясь, что Он исчезнет.

- Ах да, - наконец, без эмоций, сказал Он. - Ты намерен остаться и выводить меня из себя. Как я мог забыть.

- Я останусь. На самом деле. С тобой.

Увидев, что мои слова не производят нужного эффекта, я запнулся.

- Как тебе объяснить…

Я закусил губу. Он молчал, а меня разрывало от полярных чувств: необходимости бежать прямо сейчас, пока я еще могу, и желания остаться рядом с Ним, рядом с этим теплом, похожим на наркотик, и я, так и не определившись, какое из этих чувств сильнее, сделал шаг к Нему навстречу, сокращая расстояние между нами, обхватил Его за талию, словно ребенок, и крепко обнял. Он не шевельнулся, словно превратившись в статую, и я вдруг подумал, что Он может быть в бешенстве сейчас. Ну, вдруг на это требовалось Его разрешение и только Ему можно было мучить всех окружающих.

От Него пахло чем-то терпким, головокружительным, чуть сладким, и я глубоко вдохнул, пытаясь уловить ассоциации: они вдруг показались мне мучительно знакомыми, важными, будто песня, которую я уже где-то слышал…