Не отбрасывая тень (СИ) - Страница 148

Пол посмотрел на меня, но я не перехватил его взгляд.

- Томми, - тихо сказал он. - Если та предсказательница видела, что ты входишь в двери Домуса один, то это плохо кончится.

- Если ты войдешь со мной, все закончится еще хуже: они убьют тебя сразу же. Иди домой, Пол. Я справлюсь один.

Ящер громко и демонстративно фыркнул, но я его проигнорировал. Пол не сводил с меня взгляд.

- Он сказал мне защищать тебя, - произнес он.

- Я снимаю с тебя его приказ.

- Ты не понимаешь.

- Это ты не понимаешь, - я повернулся к нему. - Он там. С ними. И если Грета видела, что у меня нет будущего рядом с ним, если она видела, что я умру от их рук, то пусть так, но я не брошу его там. Я умирал в пяти разных жизнях, но неизменно возвращался к нему. Вернусь и в этот раз.

- А ты подумал о том, каково Ему терять тебя каждый раз? - вспылил он. - Он предупредил тебя, зная, что ты погибнешь, если придешь за Ним!

- И он все равно знал, что я пойду против его приказа.

- Томми…

- Отправляйся домой, - перебил я. - Я не пойду с тобой. Я снимаю с тебя твое обещание защищать меня. Что бы ни произошло за этими дверьми, оно больше не имеет значения.

Пол поджал губы, но промолчал. Скользнув взглядом по лицам демона и анимона, я крепче сжал рукоять меча в руке и повернулся к дверям.

- Иди домой, Пол, - повторил я и добавил чуть тише. - Я справлюсь.

Но уже не обернулся, чтобы увидеть, исчезнет ли он, перенося себя к Мосту. Прислушиваясь к каждому шороху за спиной, я медленно направился к дверям и возле них помедлил, рассматривая их. Они были почти вдвое выше меня, украшенные расписными узорами, без ручек, а на косяках, рядом с большими тяжелыми петлями, виднелись странные символы.

На уровне своего лица на дверях я увидел, что завитки узора складываются в рисунок горящей лилии, и почувствовал, как мурашки пробежали по коже: этот символ внушал мне безотчетный ужас.

Не оборачиваясь, я шагнул за порог и сделал еще несколько шагов вперед, глубоко во тьму.

Тяжелые двери медленно закрылись за моей спиной, а потом вдруг пол под моими ногами засиял: клеточка за клеточкой загорелись квадратные плиты, образуя подсвеченную дорожку, и я, стараясь подавить чувство тревоги, пошел по ним, совершенно не представляя, куда ведет этот путь. Я даже не знаю, сколько я прошел; когда я оборачивался назад, то видел, что квадраты за моей спиной больше не горят и все погружено во тьму.

А потом, за одним из поворотов, дорожка погасла, приведя меня к еще одним дверям. Они были не такими высокими, как главные двери, и единственным украшением на них были большие металлические кольца и нарисованные над ними горящие лилии.

Ощущая, как колотится мое сердце, я шагнул к дверям, уперся в них ладонью, неловко сжимая меч во второй руке, и толкнул.

И они со скрипом открылись.

Помещение, в котором я очутился, было так ярко освещено свечами и факелами, что в первое мгновение после долгого пребывания в темноте меня ослепило. Когда зрение вернулось, я увидел огромную комнату, по размерам напоминавшую наш церемониальный зал. Она была круглой; по периметру стен располагались деревянные скамьи и высокие столы, а пространство в центре, напоминавшее арену для боя, было освобождено от мебели.

У стены входа, между скамьями и стенами, на земле был начерчен полукруг, а в нем, прикрепленный к стене, черный крест. По бокам от креста и над ним к стене крепились факелы; едва дыша, я смотрел, как блики от света пламени и неровные тени танцуют вокруг тела Адама.

Стоя на коленях на черной земле, он был распят на этом кресте; широкие рукава его одеяния были сдвинуты, и его запястья показались мне такими хрупкими в массивных серебряных кандалах, приковывающих его к кресту. Я увидел его склоненную черноволосую голову, расстегнутую застежку одеяния и обнаженную шею, будто кто-то позаботился о том, чтобы ему было удобно и он не задыхался от тугой застежки, напоминающей ошейник.

Мой Адам. В человеческом обличии.

Стало трудно дышать.

Он не поднял головы, когда я вошел. Я сделал несколько шагов к нему и остановился: он был без сознания.

- Адам… - тихо произнес я.

А потом за моей спиной вдруг прозвучал незнакомый голос, и я вздрогнул, когда услышал его, потому что мое жестокое воображение всегда рисовало мне их машинами для убийств, ничего не чувствующими и никогда не сожалеющими.

Но этот голос не был механическим. Он был полон тепла, словно я пришел не на Суд, а на встречу с друзьями, которых не видел сто лет, хоть по нему и нельзя было определить пол говорившего - он не был ни мужским, ни женским, словно его хозяин был бесполым.

- Здравствуй, Энтенэбре.

И я обернулся.

========== Глава XC. ==========

Застыв на месте и крепко сжимая рукоять меча, я откинул волосы со лба и пробежался взглядом с ног до головы, осматривая стоявшего передо мной Судью.

Мое воображение недалеко ушло, когда я представлял себе их: черное одеяние в пол с широкими рукавами и большим капюшоном, надвинутым на лицо так, что оно оставалось в тени и рассмотреть его не удавалось. Он был примерно моего роста и моего телосложения; я представлял себе их вытянутыми вверх, словно тени, угрожающе нависающие над головой и зачитывающие приговор механическим голосом, и был удивлен, когда увидел невысокую и хрупкую фигуру.

- Узнаю эти глаза, - произнес Судья.

Он сделал шаг ко мне и я в ужасе шарахнулся в сторону, но он словно бы даже не отреагировал на это. Медленно, будто находясь в клетке с хищником, он прошел мимо меня, направляясь к Адаму, и, обернувшись, я увидел, что в нескольких шагах от круга стоят еще двое Судей - тоже в одеяниях и с надвинутыми на лица капюшонами. Единственное их отличие друг от друга было в росте: один из Судей был выше остальных примерно на полголовы.

Я втянул носом воздух и не почувствовал никаких запахов, кроме Адама - совсем тонкого и слабого аромата, едва различимого в пепельном воздухе, и я подумал, что это, должно быть, связано с тем, что он без сознания.

- Как мне его не хватало, - тепло произнес Судья, останавливаясь перед чертой круга, за которой на кресте был распят Адам. - Сколько времени прошло…

- Не хватало? - чуть слышно переспросил я.

Не сводя взгляд с остальных двух Судей и держа наготове меч, я подошел поближе и тоже остановился перед чертой. Я не мог видеть лица, скрытого за капюшоном, но почти физически ощущал волны тепла, исходящие от этой невысокой фигуры, когда она чуть повела плечами.

- Мы все способны на эмоции, Энтенэбре, - тихо произнес он. - Скучать по кому-то - это не преступление.

- А похитить его и удерживать насильно? - спросил я сквозь сжатые зубы. - А пытаться его убить? Это тоже не преступления?

Судья тихо усмехнулся.

- Убить? - переспросил он и чуть качнул головой, будто отгонял навязчивые мысли.

А потом он вдруг удивительно легко перешагнул черту нарисованного на земле круга. Просто занес ногу над чертой и перешел ее, будто она была всего лишь рисунком на земле, и в несколько шагов преодолел расстояние от черты до Адама, останавливаясь рядом с ним вплотную. Словно зачарованный, я следил за тем, как Судья положил тонкую, хрупкую ладонь с длинными пальцами и черными когтями на макушку моего демона и как-то любовно погладил его по склоненной голове.

- Это ведь мой любимый ангел, - тепло произнес он. - Это мой любимый ребенок, мое дитя, влюбленное в человеческий мир и короткую человеческую жизнь. Это мой возлюбленный, убаюканный на моей груди, когда его мир начал рушиться, когда он потерял свою семью, свою любовь, себя. Это божество, ради которого в сердце Ада зацвел бы Рай. Убить его? Нет, милый Энтенэбре, я не дарую ему его последний вдох.

Судья задержал ладонь на склоненной голове демона и повернулся ко мне. Я по-прежнему не мог видеть его лицо, но ощущал на себе его взгляд - и у меня от него по коже мурашки бежали.

- Это сделаешь ты.

На несколько мгновений воцарилась тишина, пока до меня доходил смысл его слов. Я перевел взгляд на других Судей, будто пытался понять, не послышалось ли мне это, но они молчали, глядя на меня, и я качнул головой, заставив непослушную челку снова упасть на глаза.