Не называй меня майором... - Страница 7

— На вокзалы уже послали проверять. Задание — собрать как можно больше жареного…

— Могу представить…

Финал Коллегии был предсказуем

Жестко разобраться со Скубилиным, который должен был принять на себя главный удар, а затем рикошетом вломить курирующему его заместителю министра. Жернакову.

— Такие вот дела, Василий…

Противостоянию первых лиц шел не первый год. Жернаков едва успевал разрушать интриги, которые день за днем плели против него люди Кублатого. Менялись министры, а непрекращающаяся война их замов ко всеобщему удовольствию все продолжалась.

На этот раз Жернаков звонил полный мрачных предчувствий.

— У меня точные сведения. Кублатый готовит бо-о-льшую провокацию…

— Догадываюсь, Борис Иванович… — Скубилин подпустил порцию патоки вместе с елеем. — У нас ведь всегда так — кто больше трудится, отдает себя целиком работе, того и больше долбают. Взять вас, к примеру…

— Не в том дело… — На этот раз Жернаков не был склонен к лести.

Скубилин это сразу почувствовал.

— Безусловно…

Жернаков был ощутимо перевозбужден.

Во время своих ночных бдений замминистра обычно заправлялся хорошим марочным коньяком, запас которого обновлялся обычно начальниками подчиненных управлений.

— Каждому проверяющему дан личный план-задание. В них все. Регистрация жалоб и заявлений. Наблюдение за потерпевшими на подходе к дежурке…Да! Сохранность табельного оружия у личного состава…

— Круто…

— Для Кублатого это беспроигрышный вариант. Потом хоть сам пиши рапорт об увольнении, хоть жди, пока выгонят. Один хер… — Оба любили крепкое словцо. — Ведь так?!

Скубилин для вида поупирался:

— Ну что вы, Борис Иванович! Пусть приходят, следят… И насчет табельного оружия тоже.Не все так плохо на деле…

— Уверен?!

— Мы разослали распоряжение. Начальники лично за все отвечают. Инспекция будет контролировать…

— «Лично»… «Контролировать…» — Скубилин переборщил и замминистра сразу это заметил. — И ты мне лапшу на уши вешаешь?! У тебя раскрываемость преступлений под девяносто процентов! Откуда?!

Скубилин задержался с ответом.

— Молчишь?! А я тебе скажу! Что раскрыть не можете — летит в корзину…

— Борис Иванович! Обижаете!

— Обижаю?! Что у тебя сегодня?

Скубилин был готов к докладу.

— По первой позиции три, Борис Иванович… Раскрыто два. Вторая позиция: восемь — пять…Третья …

Успокоившийся было Жернаков взорвался:

— Да что ты мне все цифры, Вася. Разве об этом речь! Мне верный человек позвонил…У тебя на домодедовском направлении ЧП! Дерзкий разбой! Под угрозой ножа отобрали документы, деньги…

— На вокзале?

— В электричке. Двое.

— Сейчас проверю…

— Можешь не проверять. В министерстве уже известно. Заявление не зарегистрировали! Ориентировку по вокзалам не дали! Линию не оповестили. Нет ни примет преступников, ни описания похищенного…

— Сейчас дам команду…

— На твоем месте я бы лично разобрался. Раньше, чем вмешается министерство. Тем только зацепиться, дальше уж пойдет. Полезут и в заявы, и в ружейку…

— Понимаю, Борис Иванович…

— Даже укрыть не могут!.. Жернаков был удовлетворен. — Чем жестче мы будем, тем больше у нас шансов устоять. Иначе на нас повесят всех собак …Разберись и сразу прими меры. В шею. Сразу. Грязной метлой…

***

Игумнов поднял голову.

В коридоре послышались шаги. Кто-то быстро шел от дежурки.

Низкий мужской голос за дверью прозвучал глухо:

— Мне к начальнику розыска. Срочно…

То же он произнес, видимо, и при входе.

«Потому и пропустили…»

Посетитель уже входил — в коротком, на «молнии» пуховике, вязанной шапочке с козырьком — осанистый, чисто выбритый, с намечающимся вторым подбородком.

— Я тут принес заявление… — В руке он держал бумагу. — Меня ограбили. В электричке…

Он подвинул стул. Продолжил, уже сидя:

— Двое. Наставили ножи… «Не отдашь — отправишься на тот свет!»

— На вокзале?

— В электропоезде. На посадке.

Ночь началась с неприятностей. Никола не звонил, Качан исчез. На перроне — пожар.

«Теперь ещё разбой…»

— Пойдемте, покажете… — Игумнов уже закрывал сейф.

Посетитель не понял:

— Что показывать?! Электричка ушла… — Он нехотя поднялся. — Я написал заявление…

Вариант был известный.

«Я написал заявление. Оставляю и еду спать. А вы бросайтесь в погоню… Ищите, стреляйте, лезьте под пули. И не забудьте про Уголовно-процессуальный Кодекс…»

— Мы теряем время, — Игумнов был уже на пороге.

Посетитель пожалплечами.

Почти бегом проскочили мимо дежурки.

Место майора за пультом занимал помощник. Дежурный, скорее всего, вышел в ресторан или в медкомнату. Помощник составлял протокол. Двое дюжих носильщиков — понятых, не читая, подписывали бланки, .

— Я на вокзал. Если Качан будет звонить, найди меня по сотовому.

Молоденький помощник проводил Игумнова внимательным взглядом . Он все видел. Тайны общения с посетителями для посвященных всегда шиты белыми нитками.

— Понял, товарищ капитан…

Игумнов выскочил за дверь. С хода налетел на цыганок, организовавших пикет у пепелища. Кто-то из их сородичей был задержан. Гадалки требовали справедливости — последними словами нецензурно несли всех подряд — ментов, власть, систему.

Игумнов на ходу шуганул их по-цыгански.

Женщины смутились. Одно дело — откровенно послать матом на чужом языке, другое — услышать подобное на своем родном.

— Нехорошо, начальник…

Игумнов окинул глазами перрон.

Поставленные на прикол сцепы. Опущенные до утра токоприемники, темные окна вагонов…

Вечерний поток пассажиров заканчивался. Прерывистый ручеек сочился от метро сквозь нижний цокольный вокзальный этаж, открытый с обеих сторон и занесенный снежной крупой.

Не умолкало радио.

Игумнов и потерпевший быстро шли вдоль перрона.

Начальник розыска спросил на ходу:

— Все произошло в вагоне?

— Именно.

— Они вошли после вас? Или уже были внутри?

— Я только успел войти, тут они и возникли… — Он держался с плохо скрываемым вызовом.

— Выходит, что в тамбуре?

— Это уж вы делайте вывод!..

Быстро пересекли перрон.

На справочном указателе, в начале платформы, когда они проходили мимо, что-то щелкнуло — на табло появилось время отправления первых утренних электропоездов.

— Что у вас взяли?

— Бумажник…

— Извините!.. — Шедшая навстречу пара заметалась, уступая дорогу. Игумнов её и не заметил.

— А что внутри?

— Обычное: документы, деньги.

— Много денег?

— Немного, — Потерпевший подумал, — Половина зарплаты. Главное — заграничный паспорт.

Остановились у срединной платформы.

— Здесь…

— Сейчас тут уже другая электричка.

— Я предупредил, что поезд ушел…

На междупутье повсюду валялись окурки, вмерзшие в снег молочные пакеты.

— Почему вы не пришли сразу?

— Подумал, все равно бесполезно… — Причина выглядела стандартной. — Сходил купил сигарет. Еще раз подумал. «А вдруг паспорт подкинут?» Тогда написал заявление…

— Где вы писали?

— На почте.

«На почте ты бы писал на бланке телеграммы и их ручкой…»

Потерпевший словно прочитал его мысль:

— У меня была бумага. И ручка тоже.

Можно было возвращаться в дежурку.

Игумнову важна была платформа. Теперь можно было установить отправлявшийся от неё сцеп.

Быстро свежело. Несколько женщин с детьми пробежали мимо к парку прибытия. Там тормозил опаздывавший волгоградский скорый.

— Куда вы ехали?

— В Барыбино… — Потерпевший натянул ниже на лоб вязаную шапочку.

— Вы там живете?

— Нет, я ехал к знакомым.

Игумнов уточнил:

— Адрес их вы знаете?

— Они должны были меня встретить на станции.

— Вещи при вас?

— Какие вещи? Газета вот только. Завтра я возвращаюсь…