Не называй меня майором... - Страница 53

В коридоре его никто не увидел. Качан слета как впечатался всем телом в дверь кабинета.

— Смотри, Игумнов!

Он вынул руку из куртки. На ладони, как совершенное произведение искусства, лежал вороненный новенький «макаров».

— Куда его теперь?!

— Е-моё!

Их прервал звонок. Домодедовский начальник уголовного розыска звонил снова:

— Сейчас я могу говорить, Игумнов… Слушай.

История оказалась простой, как сказка

Два домодедовских опера, которых Качан видел несколько минут назад на перроне, возвращались вчера последней электричкой. Когда выскочили на платформу, электричка уже отправлялась.

— Смотри!..

Один из них увидел на скамье отключившегося Качана.

Вокруг была подозрительная публика, обитатели последних электричек. Один из оперов подскочил к скамье. Принялся будить. Второй как мог тянул отправление…

Качан не реагировал.

Электричка уходила. Последняя…

— Оба опера эти, они из деревушки за Белопесоцким. Что было делать? Они вытащили пистолет, удостоверение. Когда садились, двери уже закрывались…

Дальнейшее было ясно. Открыться никому из начальства они не хотели, только Качану.

«Солидарность оперов. „Если мы не за себя, то кто за нас…“ Звонить? Из глухой деревушки?! Как?!»

— Все-таки умудрились связаться… — Домодедовец посчитал разговор законченным. — Цуканов не у тебя?

— Нет, я скажу, чтобы он тебе перезвонил…

***

Цуканов продолжал свой путь .

Известный любому москвичу Институт скорой помощи имени Николая Васильевича Склифосовского, на сленге — просто Склиф, был полон людей…

«Как на вокзале…»

Подъежали амбулансы, такси, ментовской транспорт…

В коридорах кипела жизнь персонала.

Цуканова, мента-водителя, который его сопровождал, и африканца сразу отрядили в отделение токсикологии. Уши Бат Сантес — нигерийский наркокурьер снова затосковал — еле волочил ноги.

В токсикологии лежали люди с отравлениями — нечаянными и умышленными, суециды.

Цуканов показал врачу рентгеновский снимок.

Тот развел руками:

— Я не могу вам помочь…

Пригласили хирурга. Он появился уже через несколько минут молодой, плечистый, с сильными руками, в зеленой одежке.

Хирург оказался с юмором:

— Если хотите, товарищ майор, я вскрою ему живот. Конечно, под вашу ответственность…

Он подмигнул хорошенькой медсестричке. Ушел.

Токситолог развел руками:

— Лучше начать с приемного покоя…

«Снова здорово!..»

Цуканов кивнул водителю: «Уходим!»

— Что будете делать? — поинтересовался токситолог.

— Возвращаемся на вокзал…

— А что там?

— Посоветуемся…

Токситолог только пожал плечами.

В медкомнате дежурил приятель Цуканова, военный врач — бывший начмед дивизии, воевавший в Афгане. Иногда они устраивали тут свои посиделки. При случае к ним присоединялся Игумнов. Медик воевал в десантно-штурмовой бригаде недалеко от Игумнова. Цуканов ему верил.

На вокзал он вместе со своим пленником попал уже под утро .

К счастью, больных в медкомнате не было. Приятель никуда не спешил.

Задача вытащить из нигерийца его наркотический груз немедленно вдохновила медика. Проблемы брюшной полости, как и военно-полевая хирургия, были его несостоявшейся любовью.

— Будем промывать желудок. Давай сюда, брат…

Африканца водрузили на белый табурет посредине.

— Держите его.

Цуканов, водитель и медсестра облапили сидящего нигерийца. Внизу штаны Уши Бат Сантеса перевязали бинтом повыше щиколоток, а также перепоясали. В рот ему просунули шланг с воронкой снаружи.

— Ну, начнем, благославясь…

В воронку полилась какая-то жидкость.

Нигериец несколько раз дернулся, потом застыл, прикрыл глаза.

Бывший военврач подносил к воронке пузырь за пузырем. Это длилось довольно долго. Наконец, процедура была закончена.

Хирург салфеткой вытер пот со лба. Предупредил:

— У вас есть полчаса, ребята. Потом тут начнется что-то такое, чего я не могу в точности описать…

Было уже утро. Цуканов посмотрел на часы:

— И долго оно будет — это «что-то»?

— Трудно сказать. В твоем дружке, Цуканов, под сотню капсул героина величиной в сливу каждая…

***

Игумнов подержал в руке «макаров», но Качану не вернул.

Сейчас, когда пистолет был на месте, после всего, что предпринято за ночь, глупо было как страусу прятать голову в песок. Надо было действовать.

Он приказал:

— Проследи, чтобы сюда не входили…

Качан посмотрел вопросительно, но пистолет оставил. Пошел к дверям. Пахану он мог доверять, как себе.

***

Игумнов достал из куртки бумаги министерского проверяющего.

Он так и не переложить их в сейф.

«Я, старший инспектор подполковник милиции Черных получил служебное удостоверение….»

Тут же было и липовое заявление о разбойном нападении на него в электричке и «план — задание»…

Наступало время компроматов.

«Рисковать — так до конца…»

Игумнов позвонил в дежурку не по местному телефону. Не по линии МПС. Звонок должен был прозвучать так, словно звонили из города, а не из соседнего кабинета.

— Слушаю… — В голосе майора Игумнов не услышал обычной развязности.

В присутствии высокого начальства дежурный ходил по струнке.

— Игумнов. Не называй меня…

— Вас понял.

— Подполковник Черных там? Из МВД. Дай ему трубку.

— Сейчас…

Старший инспектор был удивлен звонку.

— Слушаю, Черных…

— Игумнов…

Черных промолчал. Игумнов спросил в лоб:

— Документы свои взять хочешь?

— Безусловно… — Черных тут же принялся умело темнить. — Бумагу я видел в почте…

— Я здесь, в кабинете…

— Да, журнал исходящих. Пожалуйста…

Черных появился в кабинете уже через несколько минут. Улыбчивый, спокойный, осанистый. Безмерно уверенный в себе.

— Привет, командир…

Он подвинул ногой тот же стул, на котором сидел ночью в качестве лжезаявителя. Сел. Старший инспектор не испытывал ни неловкости, ни паники.

— Ну что же вы так оконфузились?! — Он взял со стола сигареты, нашарил в кармане зажигалку. — Скубилин там спустил собаку на твоего начальника. Сейчас и до тебя дойдет очередь. Боюсь, майора тебе не видать…Хоть бы создали сразу оперативную группу, своевременно дали ориентитировку…

— Ты о «макарове» Качана?

— Да.

— Тяжелая ночь… Игумнов закурил. — Мы задержали нигерийского наркокурьера. Он сейчас в медкомнате, полные штаны героина. Там работы — на сутки. Cемьдесят восемь зарядов… Что же касается оружия…

Игумнов поднялся к сейфу, достал пистолет.

— Это Качана. Он здесь…

— А ну? — Черных заинтересовался, достал из куртки блокнот. — Точно. — Он сверил цифры. Посмотрел на Игумнова. — Черт возьми! Как же это…

— Потом. Сейчас надо как-то понизить волну. Расставить все по местам. Возьмешься?

Игумнов достал бумаги, Черных узнал почерк. Это была его расписка.

— Пусть полежат… — Игумнов снова сунул бумаги в карман.

В коридоре то и дело слышались шаги. Начинался рабочий день.

Игумнов не боялся, что их потревожат. Качан в коридоре следил, чтобы к ним никто не зашел.

— Попробовать можно…

Черных неспеша докурил сигарету. Стряхнул невидимые соринки с пуховика. Он размышлял.

Здесь, в Линейном Управлении, подполковник никому не подчинялся. Да и генерал Скубилин был по большому счету для него никто. На охоте, случалось, он общался с людьми из самого высшего окружения.

Наконец, на выбритом до синевы, холеном лице что-то мелькнуло он принял решение.

— Рискнем…

Черных потянулся к телефону. Набрал номер.

С каждой секундой он действовал все увереннее, задача увлекла его.

— Здравия желаю. Черных докладывает. Искали?..