Не надо, папа! (СИ) - Страница 2

С виду очень старая. А ведь двадцать лет назад деревню отстраивали почти заново. Как она сохранилась?

По спине пробежали мурашки, и Сарада поспешила убраться подальше от странной статуи. Баба проводила ее лукавым взглядом. Сараде показалось, что незрячие глаза искоса следили за ней.

Роща оборвалась. Взору открылись просторы, разлинеенные ровными рядами могил. В груди что-то болезненно сжалось.

Но вдруг…

Кто это?

Посреди кладбища стоял человек в черном плаще. Сарада тихо двинулась вперед. Черные волосы. Неужели…

— Папа?

Мужчина не шелохнулся. Сарада подошла еще ближе. Игнорируя ее присутствие, отец сосредоточенно глядел на свежую могилу жены.

Сердце взволнованно забилось.

Папа вернулся!

Они молчали достаточно долго. Наконец плащ качнулся и отец повернулся к ней. Один его глаз скрывали падающие на лицо волосы, другим он смотрел прямо на нее. Сарада с замиранием сердца ловила во взгляде отца любые эмоции: растерянность, сомнение… Но только не печаль и не сочувствие.

Ему не больно? Он настолько хорошо скрывает эмоции? Или он просто не любил маму так… как я. Так, как стоило любить ее.

— Идем домой, — коротко бросил отец.

Сарада покорно устремилась следом за колышущимся черным плащом.

Она была частью этого человека. В ней текла та же кровь. У нее были его глаза и волосы. Последние в мире Учиха. Но тогда почему он был так безразличен? Право же, Сарада чувствовала, что мужчина, шагающий перед ней, был чужим, но в то же время их соединяла невидимая связь, и они оба ее чувствовали.

— Ты надолго? — решилась спросить Сарада.

— Нет.

«Нет». Он снова уйдет? Как же так?

— Папа… — Сарада остановилась.

Услыхав, что она не следует за ним, он тоже остановился и обернулся.

— Папа, а я?

— А ты останешься в деревне.

— Одна?

— Да.

Грудь затопила новая волна боли. Это было хуже любого разочарования, которыми отец щедро награждал ее каждую встречу.

— Что не так? — в голосе отца звенело легкое раздражение. — Ты генин. Это позволительно.

— Но, папа!

Она и сама не заметила, как в слезящихся глазах проснулся шаринган.

— Я не хочу быть одна. Ты разве не скучаешь по маме? Ты так смотрел на ее могилу, — с болью в голосе выдавила Сарада. — Такое чувство, что тебе все равно. Просто… просто досадно, что некуда девать меня!

— Сарада…

— Разве ты не любил ее, папа? Совсем-совсем?

— Сарада, — твердо повторил отец.

Но слова сами рвались из груди и слетали с губ:

— Ты даже ничего не скажешь. Даже… Папа, тебе словно совсем не больно. Разве она не была тебе близким человеком?

— У меня было много близких людей, — в его голосе прорезался металл. — И я потерял их всех.

Сарада притихла. От ледяного тона отца стало не по себе. Перед глазами всплыла картинка фамильного дерева Учиха, каждое имя на котором было зачеркнуто красным крестом.

— …всех до единого. Отца и мать. Брата. Я — шиноби. Чувства мешают миссии. Я не смогу работать, если буду предаваться бесполезным сожалениям о прошлом.

— Но, папа…

— Ты — генин, Сарада, — он кивнул подбородком в сторону кладбища. — А это — мир, в котором ты живешь. Твоя жизнь слишком спокойна. Но так будет не всегда. Вы, дети, не знаете боли. Вы не знаете, что такое быть шиноби. Не тебе меня обвинять.

Слезы текли по щекам ручьями. Активированный шаринган беспощадно пожирал чакру, и Сарада почувствовала слабость во всем теле. Вместо того чтобы утешить ее, папа только сильнее давил на открытую рану. Так безжалостно…

— Ты — Учиха. Ты должна была уже понять, что наша сила пробуждается в беде. Чем сильнее боль, тем мощнее твои глаза. И ты никогда не станешь достойным шиноби, если не научишься жить с этим. Хм… Я гляжу, ты пробудила третье томоэ.

— Папа… — прошептала Сарада.

Слабость и звенящий голос отца в ушах.

— Если бы ты была младше, — произнес он немного мягче, — я не стал бы этого говорить. Но ты — будущее Листа. Ты — будущее Учиха. Ты не можешь позволить себе быть слабой, Сарада!

— Будущее Учиха. — Горло свело рыданиями. — Я даже ничего не знаю о нашем клане, о своей семье, о дяде!

Отец неуловимо напрягся.

— Ты остаешься дома. Наруто присмотрит за тобой.

— Он не смотрит даже за Боруто. Он — Хокаге.

В душе снова закипала злость на отца.

— Почему ты такой, папа? Почему Нанадайме добрый даже к чужим детям, а ты так жесток, хотя я твоя дочь?

— Я — не Наруто, — размеренно проговорил отец. — Именно поэтому я оставляю тебя. Я не могу взять тебя с собой, Сарада.

Показалось, или в его голосе мелькнула досада?

— И в деревне я тоже остаться не могу. Мое место — там. А твое место — здесь.

Шаринган высасывал из нее последние силы.

— И деактивируй, наконец, шаринган.

Ослабевший кулак внезапно сжался. Сарада зажмурилась, так что скопившиеся слезы резко брызнули из глаз.

— Почему я Учиха?!

Она бросилась бежать, оставив отца на дороге. Сараде отчаянно хотелось родиться в семье Узумаки, жить рядом со светлым и добрым Хокаге и не нести на плечах бремя могучего клана, о котором ей ничего не было известно.

****

Смерть Сакуры стала для него полнейшей неожиданностью. За последние годы он успел привыкнуть, что его семья в безопасности. Он уже очень давно не терял близких людей. Больше пятнадцати лет. И вдруг Сакура.

В душе Саске шевельнулось давно похороненное чувство, о котором он уже успел позабыть — боль утраты.

Отныне в истории второго поколения саннинов Листа можно было поставить жирную точку. Без Сакуры они с Наруто уже не были троицей.

Поначалу, в детстве, назойливая девчонка раздражала его до безумия, но со временем Саске стал невольно проникаться к ней уважением. Сакура была сильна, уверенна и почему-то преданна ему, несмотря ни на что. Даже невзирая на попытку убийства. Она была женщиной, достойной стать женой последнего Учихи, и, временами, вспоминая о ней, Саске испытывал тайную гордость.

Но мирная жизнь в деревне с семьей была не для него. Он был способен на большее. Сидеть в уютном гнезде, растрачивая свои силы и талант на пустяки, было бы грубейшим просчетом. Наруто защищал Лист изнутри, а он — снаружи. С каждым годом Саске находил в своей судьбе и судьбе брата очень много схожестей. Намеренно отталкивал от себя дочь, как Итачи когда-то отдалялся от него сам. Он не хотел втягивать ее во всю эту грязь и подвергать опасности. Не хотел марать ее чистую душу бременем и болью клана. Поэтому Сарадой занималась Сакура.

Но Саске никогда не задумывался о том, что в один день Сакуры может не стать и забота о дочери ляжет целиком на его плечи.

Учиха Сарада. Наследница клана. Саске смотрел на худую девочку, которая глядела на него с такой надеждой, и понимал, что совершенно не знает, что с ней делать. Родная и чужая одновременно. Если бы он только потянулся к ней, они бы очень быстро нашли общий язык. Но Саске не давала покоя одна мысль.

Человек, назвавшийся Учихой Шином, был прав: шиноби закаляется в бою. Они с Наруто многое пережили и многих потеряли, и их сила была целиком эквивалентна страданиям. Но Наруто добивался всего тренировками и упорной верой в себя. А Учиха… Учиха получали силу, выходя на новую ступень ада. И чем дальше, тем гуще был мрак, и справиться с ним было под силу не каждому. Учиха Итачи, Учиха Шисуи, Учиха Кагами — были теми немногими, кто одолел мрак в своем сердце и не провалился в пучину ненависти и безумия. А он — он сам — не смог.

Саске невольно признавал, что всегда уступал брату. Не только в мастерстве, но и духовно. Он погряз в ненависти по горло и, если бы не Наруто, — там бы и остался. Непоседливый Узумаки обладал редким даром обращать людей к свету. Потому Саске и хотел оставить Сараду Наруто. Он чувствовал, что не сможет воспитать из нее Учиху, которая сумела бы обрести великую силу и при этом не опуститься во тьму.