Не надо, Азриэлла! - Страница 27

Его ежедневно навещал Семён Аронович, лучший специалист Императорской Медицинской академии по расстройствам сна и прочим нервическим хворям, — а больше никто. Иногда звонил Кирилл Матвеевич, справлялся о здоровье и погодах, имея в виду, безусловно, другое. Голос у него был больной и надтреснутый. Батенька обошёлся, с ним беда как крутенько.

Да попервоначалу бывал ещё Митя Елпырин, пока находка мышьяка не рассорила друзей навсегда.

«Никакая не жаба» — она так и не сообщила, к какой разновидности земноводных принадлежит, — целыми днями шлёпала по дому, а на ночь уходила в сад. Ваня в разговоре звал её в шутку то Василисой, то Варварой. Ей, похоже, было всё едино.

Зато поболтать она любила. Предпочитала темы географические и ботанические; однако совсем недурно разбиралась также в холодном оружии, древней истории, верованиях и религиях. В лошадях. На что могло сгодиться лягушке, пусть крупной, любое из этих знаний, оставалось для Вани вопросом.

Через неделю «совместной» жизни он, посмеиваясь, спросил, способна ли Василиса-Варвара превращаться в девушку. Та почти по-человечески вздохнула и сказала:

— Конечно. Я ж Кощея Бессмертного дочь.

Царевич с готовностью расхохотался. «Невеста», вопреки ожиданию, смех не подхватила, а строгим тоном велела отвернуться. Ваня, продолжая похохатывать, выполнил просьбу. Разговор происходил в павильоне, возле пруда с карпами и лебедями. Поэтому громкий всплеск не показался Ване неожиданным. Зато последовавшее за всплеском…

Его глаза накрыли вдруг мокрые, но тёплые и нежные ладошки, к спине прижалась, несомненно, девичья грудь, и упоительнейший под небом голос игриво спросил:

— Угадай, кто?

Он невольно поворотил голову. Девушка была нага и прекрасна. Лишь чресла препоясывала изумрудно глянцевая повязка, да густые влажные волосы двумя крыла-ми прикрывали перси. Сквозь волосы просвечивало нежно-розовым.

— Ой, — тихо сказала она, не сделав ни единого движения, чтобы прикрыться.

Обвенчались через неделю, в деревенской церкви, без помпы. От двора официально присутствовал брат Николаша с хохотушкой Соней. Да инкогнито — маменька под плотной вуалью, сопровождаемая Кириллом Матвеевичем. Его величество прислал поздравление, от холода которого и гренландский лёд стал бы, верно, на сажень толще.

Когда после венчания проезжали в коляске, среди мещан, мужиков и детей, искренне радовавшихся счастью царевича, мелькнул тонкий силуэт Мити Елпыри-на. Ване показалось, что у юного князя в руке пистолет. Он сейчас же схватил жену в охапку, вызвав восторг зрителей. Выстрела не последовало.

Теперь он звал её правильно, Машей. Она не могла находиться в девичьем обличье больше восьми часов — и это сводило его с ума. Обнимая её, Ваня шептал, что он счастливейший человек на свете.

К нему зачастили братья с жёнами, думцы, офицеры из полка, в котором Ваня служил добрых два года. Только отец никак не желал поддаться чарам Машеньки. Да где-то бродил с мышьяком и пистолетом низкий человек Митя Елпырин, лелея скверные мысли.

Разумеется, папенька тоже сдался. В сентябре Ваня с молодой женой были приглашены во дворец, на приём по случаю подписания мирного договора между Белуджистаном и Персией. Переговоры, благополучно покончившие с ещё одним затяжным конфликтом, велись в России, а император Александр Александрович выступал их главным инициатором.

Впрочем, кажется, даже дворцовые кошки догадывались, что главным событием вечера должно стать долгожданное воссоединение августейшего семейства. По слухам, государь, ознакомившись с киноплёнкой, на коей была снята гуляющая в саду Маша, нашёл младшую невестку очаровательной, себя же — старым упрямцем.

Маша блистала весь вечер. Её «маленькое платье» от Коко Шанель — васильковое, в цвет глаз — стоило всех бриллиантов всех дам и девиц. Ваню наперебой поздравляли. Отец поцеловал его, сказав только: «Сын!» Но глаза у влиятельнейшего монарха обеих Европ были при этом определённо на мокром месте.

Когда начались танцы, Ваня после первой мазурки оставил Машу на попечение невесток (отчего множество кавалеров возликовали) и прошёл с братьями к ломберным столам. Отец считал, что его молодое обаяние может сыграть на руку державе в кое-каких политических вопросах. Ване необыкновенно везло. После того как он едва ли не раздел индийского магараджу за счи-таные партии, мнение папеньки переменилось.

Царевич был отправлен в курительную комнату, где страстно обсуждались перспективы совместного с Германией строительства гигантской пушки, способной выводить за пределы земного притяжения (а то и отправлять к планетам) снаряды с экипажем внутри.

— Довольно нам ползать по земле, как кротам! — экспансивно кричал не вполне трезвый князь Елпырин, отец низкого человека Мити, известный всему свету прожектёр. — И под водой, как ракам. А ежели летать, то несколько выше воробьев. Посмотрите, в туннеле под Беринговым проливом уже к Рождеству пройдёт первый экспресс! Я свободен позвонить прямо сейчас своей… простите, не могу назвать имени… своей даме сердца в Леопольдвилль! Мало того!.. Говорят, у каждой голландской коровы вместо старого доброго колокольчика на шее висит крошечный радиопередатчик, сообщающий хозяину о её местонахождении и, представьте, пищеварении! А космос так и остаётся для нас terra in cognita, господа! Доколе, господа?! Крупп даст нам лучшую сталь, Нобель — взрывчатку, фабрика в Гусь-Хрустальном — броневое стекло для иллюминаторов. Великий лётчик Руси Нестеров подыщет орлов для экипажа! Через три года селениты начнут служить половыми в трактирах, а марсианцы — дворниками. Говорят, у них по шести рук, и, если дать в каждую по метле, чистота будет не-зем-ной, ха-ха-ха!

Ваня совсем уж было собрался возразить князю, что ускорение при выстреле убьёт нестеровских орлов в первый же миг, но тут его побеспокоил Кирилл Матвеевич.

— Ваша светлость. На два слова. Отошли на балкон.

— Простите, что я без обиняков, Иван Александрович. Но, скажите, каким образом ваша прелестная су-прута оборачивается… словом, туда и обратно?

— А вам что за печаль? — начал сердиться Ваня.

— Дело в том, что она так увлечена танцами. К тому же убеждена, что вы всё ещё за картежом. И если вы намерены что-то изменить, сейчас самое время…

Ваня наконец понял, к чему клонит верный старик. «Маленькое платье» от Шанель никак не сочеталось с набедренной повязкой из лягушачьей шкуры, и Машеньке нынче пришлось обойтись тривиальным шёлковым бельём.

— Сколько времени вам понадобится на подготовку экипажа? — спросил царевич.

— Он уже ждёт вас, ваша светлость. Возле греческой калитки сада.

Ваня с чувством пожал сухую ладонь Кирилла Матвеевича и бросился вон.

Лягушечья шкурка с изнанки была мягкой, бархатистой. Пахла берестой, родниковой водой, цветком кувшинки, ещё чем-то неуловимым. Пахла Машей. Ваня скомкал её в кулаке и, сжав зубы, быстрым шагом отправился на кухню. Сердце колотилось, как строчащий автомат системы Томпсона.

Месье Татю колдовал над соусом. Интересно, для кого? Ваня совершенно определённо высказал решение заночевать во дворце. А впрочем, какая разница?

— Прочь! — сказал он коротко. — Allez!

Проворно, точно покрытый крестным знамением нечистый дух, повар ретировался.

Ваня раскрыл дверцу плиты (месье Татю считал, что пища должна готовиться только на живом огне) и швырнул шкурку внутрь. Затрещало. Царевич захлопнул дверцу, повернул до упора замыкающий винт и выбежал прочь.

На миг Ване показалось, что сквозь его собственное лицо проглянула узкая, с прыщиками на подбородке, мордочка Мити Елпырина. И победно усмехнулась.

Никто не мог сказать точно, когда и куда пропала Машенька. Одна лишь Соня помнила, что она в какой-то момент страшно побледнела и, попросив прощения, ушла в сторону дамской комнаты. Челядь разводила руками: «Неужто мы упустили б её из виду, такую красивую? Нет, не выходила». Бесследно пропал и негодяй-провокатор Кирилл Матвеевич.