Не могу его оставить (СИ) - Страница 67

— Как думаешь, они могли удрать через этот вход?

Оба непроизвольно зажмурились от света. Внизу, посреди склада стояло трое полицейских и замученный арт-директор Илья.

Женя и Мартин сидели в оконном проёме под довольно большим кирпичным сводом и козырьком, согнувшись в три погибели и еле дыша. От неудобной позы Жене было очень больно, затекла нога, нестерпимо саднил ожог, но она молчала. Здание было старым, кладка толстая и Женя без труда догадалась, что снизу их попросту не видно, тем более, что вошедшие догадались включить лишь одну лампу.

— Ну, точно. Ушли через дверь, — хмыкнул один из полицейских и небрежно щёлкнул по защелке, — сообщи на выход, хотя уже поздно. Наверняка, они уже далеко. Всё, Илья Александрович, — обречённо вздохнул полицейский, — выключайте свет и запирайте двери.

— Да, ты настоящий преступник, — Женя смерила Мартина восхищённым взглядом и со стоном распрямила затекшую ногу.

— Помогла бурная молодость, — усмехнулся Мартин, — это знаешь, как в анекдоте. Женщина просит в магазине высокий шкаф. Ее спрашивают:

— У вас что, потолки высокие?

— Нет, сосед.

Женя заулыбалась:

— Как же нам теперь отсюда выйти?

— Сейчас попробую открыть окно. Неудобно говорить, но возможно, придётся выбить стекло.

Мартин покопался в карманах своих кожаных штанов и выудил монету в пять евроцентов.

Через несколько минут ему удалось открутить шурупы и в помещение потянуло свежим воздухом. Мартин лёг животом на широкий подоконник, подтянулся на руках и выглянул на улицу.

Голоса полицейских доносились до небольшого тёмного дворика очень слабо, словно в глубоком сне, когда ты ясно ощущаешь, что кто-то говорит, но речь сливается в один невнятный монотонный гул. Женя и Мартин молча переглянулись. Опасность миновала, но обоих всё ещё потряхивало. Мартин пошарил по карманам, несколько раз щелкнул зажигалкой и, наконец, закурил. Руки у него дрожали.

— Как думаешь мы сможем отсюда выбраться?

Двор заканчивался чахлыми облетевшими кустами и за ними начинались цеха заброшенного завода, которые мрачно взирали на мир чёрными провалами окон. Глубокими горизонтальными колодцами, что вели в неведомый параллельный мир. Территория была огорожена забором.

— Должны, машина с продуктами ведь заезжает.

Женя стащила с себя испачканный поварской халат, аккуратно свернула и положила на землю около спасительного окошка.

— Пошли искать ворота или, может, дыру какую в заборе. В крайнем случае попробуем перелезть.

Несколько минут они шли, старательно осматривая ограждение из покосившегося серебристого сайдинга. Не смотря на перехлёстывающие эмоции, молчалось. Женя послушно топала за Мартином, даже не пытаясь возражать. Она, вообще, в данный момент думала не о нём и даже не о том, как выбраться из этой переделки. Все её сомнения, подозрения, неудовлетворённость сворачивались в один огромный колючий ком, вызывая дискомфорт и досаду. Она тупая, непроходимая дура, наивный и дремучий человек, который попался на прежнюю уловку уже в сотый раз. Заложник собственной доверчивости. Она бессмысленная биомасса, которой может управлять любой мало-мальски предприимчивый человек.

Наконец, показался въезд со шлагбаумом и будкой охранника. Шлагбаум был опущен, но толстый бодигард мирно спал в своей будочке, опустив голову на грудь и оглашая окрестность могучим храпом, который доносился даже сквозь стекло. Они просто нырнули под стрелу и оказались в небольшом проезде, который выходил на улицу.

— Куда пойдём? — спросил Мартин, — веди, а то я в вашем городе ничего не знаю.

Женя задумалась. Все вещи остались в гримёрной, кроме её почти пустого рюкзачка. Она прихватила его машинально и сейчас рассеянно ощупывала карманы, пытаясь сообразить куда им податься.

— Ты, вообще, без всего? — спросила она.

— Как видишь. Надеюсь ребята догадаются забрать моё шмотьё в гостиницу.

— Что же теперь будет? — Женя всё ещё была в плену своих мрачных мыслей.

— Думаю, что ничего, — Мартин беспечно пожал плечами, — как ты там когда-то говорила «Не пойман — не вор». И, вообще, у нас не так много времени, что бы мусолить такую фигню. Пойдём, куда-нибудь. Хотя бы в ближайшее кафе.

— Нет, — Женины пальцы неожиданно наткнулись на железную палочку старого ригельного ключа, — пойдём я знаю одно хорошее место. Счастье, что я прихватила рюкзак.

— Ты лучше телефон выключи, — хмыкнул Мартин.

Они шли по Большому проспекту и Мартин крутил головой, как любопытный ребёнок. Временами он даже останавливался, что бы получше рассмотреть очередной дом и сетовал, что его мобильный телефон остался в гримёрке.

— Ничего ж не получится, — рассмеялась Женя, — темно ведь.

— А я со вспышкой сфоткаю.

— Я тебе говорю ничего не получится. Поверь мне, как фотографу. Для ночной сьёмки нужно специальное оборудование.

Женю немного отпустило и сейчас она чувствовала приятное лёгкое волнение, когда Мартин то восторженно ахал или внезапно хватал её за руку, что бы показать очередную архитектурную диковинку. Она привыкла видеть родную Петроградку совершенно другим взглядом, спокойным, приевшимся, когда разнообразие, застывшей в камне музыки, было лишь данностью, рутинным обыденным пейзажем. Реакция Мартина забавляла и умиляла одновременно.

— Проходи, — Женя посторонилась в тяжёлых двойных дверях, нарочно пропуская Мартина вперёд. Она предчувствовала его реакцию и радостно заулыбалась, когда он растерянно замер на пороге.

Парадная старинного дома была отремонтирована. Жильцы даже скинулись на реставрацию цветного витража и сейчас на белые метлахские плитки падали разноцветные яркие пятна, подсвеченные ночным фонарём.

— Когда падает солнце выглядит красивее, — пояснила Женя и подтолкнула Мартина к лифту.

— Никогда такого не видел, — он словно непоседливый и дотошный мальчишка, заглянул в стакан лифта в чугунном витом переплёте и заявил, — я пешком пойду. Нам высоко?

— Последний этаж. Боишься застрять?

— Хочу посмотреть, — он презрительно передёрнул плечами, — а, где это мы?

— Большой проспект Петроградской стороны. Впрочем, тебе это ничего не скажет.

Мартин не спеша полез наверх, периодически останавливаясь и перевешиваясь через перила, что бы посмотреть на парадную сверху.

— Здорово. Никогда таких лестниц не видел. А, всё-таки, где мы?

— Это квартира моей бабушки, — Женя открыла дверь и снова пропустила Мартина вперёд.

— Здесь жила моя бабушка. Теперь, — она запнулась и пробормотала невнятной скороговоркой, — теперь я продала её мужу.

Слова про мужа, Мартин пропустил мимо ушей. Он растерянно повертелся посреди прихожей и едва не разъехался на глянцевом натёртом паркете.

— Да, ну, тебя, — Женя едва успела подхватить Мартина за локоть, — ещё не хватало, что бы ты в довершение разбил себе нос.

— Не разобью. Слушай, а, где тут туалет? Иначе, я сейчас лопну.

Жене почему-то была приятна такая простодушная, почти детская реакция Мартина и она со смехом подтолкнула его к уголку задумчивости. Как Женя и ожидала, увидев старинную конструкцию из унитаза и, возносящегося под потолок, бачка, Мартин замер на пороге, забыв зачем сюда пришёл.

— Я такое только в музее видел, — он задрал голову и затем восторженно подёргал за цепочку с тяжёлым фаянсовым набалдашником.

— Иди уже, — Женя невольно расхохоталась, — а я пойду пока чайник поставлю. Не думаю, что здесь есть еда, но чай точно найдётся.

Через несколько минут раздался рёв спускаемой воды, затем ещё раз. Сооружение понравилось Мартину до такой степени, что Женя едва вытащила его из туалета.

— А у тебя ещё, что-нибудь интересное есть?

— Вообще-то, ты в гости пришёл, а не на выставку, — Жене внезапно стало весело, — пойдём.

Она показала Мартину громадную старинную ванну на тяжёлых чугунных лапах, крошечный французский балкончик, который был в кухне и провела в гостиную к тёмному резному буфету, величественному и загадочному.