Не комильфо! (СИ) - Страница 9
«Не комильфо, Юрка, не комильфо. Подумай сам, ты знаешь ответ. Не бойся ошибиться…»- услышал тихий голос я, раздающийся как будто ото всюду. Даже показалось, что это услышали и те бугаи во главе с Желтым. Но они как ухмылялись, сверкая своими противными глазами, так и ухмыляются.
Что же, я принял решение…
Осталось его только огласить…
- Дайте мне то, чем нужно убить, – громким, чтоб все слышали, властным голосом произнес на полном серьезе я. Желтый заулыбался еще сильнее, искажая все так нравившееся мне некогда лицо в страшной ухмылке, протягивая очень острый складной нож. Костян забился в руках беззубого парня, пытаясь вырваться, что-то отчаянно мычал, но не мог, его рот заткнули кляпом. По щекам все сильнее лились слезы, красивые глаза испуганно и умоляюще смотрели на меня. Тихие всхлипы, что издавал замолчавший уже друг, победный смех бывших приятелей, горячие пальцы, сжимающие мою ладонь, чтоб я не выронил оружие убийства.
Я вздохнул глубоко, давая всем понять, что я уже готов, и, подойдя к лучшему другу, на лице которого застыл ужас и разочарование, смешанное с болью предательства, наношу удар. Ладно, пусть думает, что я его предал. Пусть…
Вот только ударил ножом не Костю…
- Вот же бля!- послышались почему-то затихающие с каждым мгновением крики. – Он же себя!!! Себя проткнул!!!
- Мотаем от сюда!!! Копы едут, слышите? – тихо послышался голос Желтого, смешанный с воем сирены.
Аха-ха! Странно…
====== Глава 7. ======
Когда же испуганные крики банды стихли где-то вдали, а сами парни – за очередной кучей развалившегося дома, я выпрямился и встал с земли, вытаскивая лезвие ножа из толстовки. Вот же олухи, подумали, будто я настолько слаб, что не смогу выбрать и решу покончить с собой. М-да, ну у меня и фантазии, когда возникают экстренные ситуации. Не будь кофта мне велика, и ее складки не смогли бы скрыть лезвия, фиг бы кто поверил, будто я себя решил убить. И жалко, что ее теперь придется выбросить, ведь ходить с довольно большой дыркой, которую прикроет разве что заплатка, да кровавыми пятнами, полученными, когда лежал на земле, притворяясь мертвым, я не собираюсь. Нет, я ее выбрасывать не стану, повешу на стену в золотой рамке, подписав «Спасительница!»
Я бросил нож в сторону и, посмотрев как он упал на землю и дальше покатился, наверное, в какую-нибудь яму, подошел к другу. Он лежал на земле, закрыв глаза, и, кажется, даже не дышал. Я проверил пульс – слабый, но все же есть. Хватит, чтобы успеть довезти Костю до больницы.
Смотреть на избитое до неузнаваемости, ставшее фиолетовым, где-то даже черным, испачканное собственной кровью тело лучшего друга было очень больно и стыдно. На глаза наворачивались слезы, которые, как мне кажется, были лучше слов извинения, но все же я должен был хоть что-то сказать другу, поэтому тихо прошептал:
- Прости… – и взял друга на руки, стараясь не нанести ему еще больше повреждений.
Было бы разумнее вызвать скорую помощь, но я не видел в этом смысла, мне просто хотелось самому все сделать, ведь больница была буквально в двух шагах от разрушенной части города.
Похоже, Костян поверил, будто я на самом деле себя убил, чтоб не выбирать ни его, ни себя, и, увидев, как я «сделал» это, перенервничал и потерял сознание. Может, сказалось еще и то «наказание» моих бывших приятелей. Теперь этих тварей даже друзьями, коими я их считал, язык не поворачивается назвать. Да и стыдно, что просто хочется умереть от этого. Но этого делать не буду, еще стоит извиниться перед Костей прямо в лицо.
В палату меня не пускали, сказав, чтобы я ждал в коридоре, но я не мог. Просто не мог ждать, пока мужчина с сединой в волосах и в очках откроет дверь в палату и впустит меня, сообщив, что Костя уже очнулся. Время шло мучительно медленно, иногда даже казалось, что оно и вовсе остановилось. Мимо проходили доктора, интерны отводили пациентов в палаты, какая-то маленькая девочка с двумя смешными хвостиками, улыбнувшись, показала на меня пальцем, сказав, что я петух и сижу на лавочке, высиживая яйца. Ну и где логика? Где, в каком месте я похож на эту птицу? И вообще, петухи яйца не несут, деточка! Вот что хотел я сказать этой мелкой болтающей всякую ерунду девочке, которая, держась за мамину юбку, уже подходила к выходу, помахав мне напоследок.
Приехали, Юра, ты уже с детьми дружишь. Такими темпами я и исправлюсь, о чем так мечтал Совесть. Кстати, где же он, интересно знать? Неужели ушел? Тогда почему же я слышал его голос, сказавший мне не бояться совершить ошибки?
- Привет, – поздоровался кто-то, присаживаясь рядом со мной. Я не поздоровался в ответ и даже не обернулся на человека, продолжая смотреть на белую дверь и ждать, когда же этот врач выйдет и успокоит меня. Но никто так не вышел, а смотреть на проходящих мимо людей порядком надоело, тем более пристальный взгляд человека, сидевшего рядом со мной, тоже начал бесить.
- Что ты хочешь? – прошипел я, поворачиваясь к собеседнику.
И чуть не упал, если это можно сделать, когда уже сижу. Угадайте с первого раза, кто же это?
- Ты что здесь делаешь, очкарик? – закричал я, совсем забыв, как меня видят со стороны окружающие. Еще подумают, будто я какой-нибудь больной, и отправят в соседнее отделение, назвав психом. А кем же называют людей, разговаривающих сами с собой?
- Тс-с-с, ты бы тише себя вел. Внимание привлекаешь, – улыбаясь, сообщил мне Совесть.
- Спасибо, Кэп. Без тебя как будто не знал. Ты же вроде ушел от меня, чего вернулся? – поинтересовался я, хотя внутри, как бы стыдно это не было, все ярко вспыхивало от того, что я вновь увидел эти умные глаза, привычную стрижку, кажется, ставшей немного короче, любимые очки и неизменную радостную улыбку.
- Ну… Я, вообще-то, сильно обиделся на тебя и решил притвориться, будто ушел, а сам, тем временем, следил за тобой. Но, кто же мог подумать, что без меня ты вляпаешься по самые уши? Тебя же чуть не убили. А если бы я, вдруг на самом деле ушел, что бы случилось? На самом деле умер, тебя бы сбила машина или утопили в ближайшем водоеме, предварительно расчленив твое тело на мелкие кусочки?! Я чувствую себя твоим ангелом-хранителем, знаешь ли.
- Вау. Как же мило, – ухмыляясь, произнес я, всеми силами стараясь спрятать свою радость, вырывающуюся наружу. – Ты идиот, очкарик, конченый идиот! Я, мать твою, чуть не сдох! Какой нахер ангел-хранитель? – не стесняясь в выражениях и дальше продолжив обливать мальчишку двадцатиэтажным матом, кричал на все отделение я. Но тот лишь довольно улыбался, искренне, добро, счастливо, что казалось даже странным, когда тебя оскорбляют.
Но я был рад. Стыдно признавать, что без этого ходячего нравоучения, Комильфошки, как я его назвал однажды, было действительно плохо, что мне не хватало любимой фразы «Не комильфо!» и вечных отчитываний в мой адрес. Да, я был доволен, я был рад, я был счастлив.
- Прости, – тихо прошептал я мальчику, у которого от моей фразы чуть не случился сердечный приступ. Глаза удивленно расширились, маленький ротик раскрылся, а лицо преобразилось, став еще счастливее, если это вообще возможно. Нескрываемая радость и счастье излучалось большими порциями в разные стороны непрерывно, освещая все вокруг. Даже Совесть, кажется, стал светлее, хотя, как мне кажется, это просто очередные мои галлюцинации.
- Да я давно простил. Еще тогда, когда ты стал спрашивать у меня совета, как же поступить правильней, когда не пошел на поводу у своего… этого… блин… Зеленого…
- Желтого, – поправил я, перебив мальчика и продолжив дальше его слушать. Ведь приятно-то как!
- Ну, да, Желтого. Он тот еще фрукт, хочу сказать. Противный и какой-то излучающий черную ауру. Никак не пойму, почему же ты раньше этого не замечал? Ох, ладно, главное, что Костя жив, ну, и ты тоже.
- Что значит «ну, и ты тоже»? – поинтересовался я, понимая, что уже придираюсь к каждой мелочи, лишь бы еще раз услышать похвалу в свой адрес. А кому она не нравиться? Вот, так что не нужно на меня так смотреть!