Не комильфо! (СИ) - Страница 6

-Ой, – обиженно выдохнул Совесть, ложась на кровать и обнимая мою подушку, – нужно было тебе испытательный срок не неделю, а больше давать. Ты уже начал исправляться, доказывая, что мой способ исправления таких… личностей как ты вполне реален. Но, увы, времени я дал слишком мало. Ну, ничего, я найду еще способ тебя исправить.

-А не наполеоновским ли планом тут пахнет? – поинтересовался у уже задушившего мою подушку, парня.

-Нет, не пахнет. Вот увидишь, ты еще исправишься и не раз мне спасибо скажешь. Запомни мои слова, – на полном серьезе сказал Совесть, опять внимательно посмотрев на меня. Господи, я готов отдать все, что угодно, только бы вспомнить, где же я видел эти красивые глаза цвета горького шоколада и взгляд, бесстрашный, полный уверенности и заставляющий тебе поверить.

-Знаешь, что? Девчонку-то очень жалко. Красиииивая она, в тебя, козла этакого, по уши влюбилась, – протянул Совесть, выпуская мою изнасилованную им подушку. Что угодно, но я на ней спать больше не буду.

-Кого?! – переспросил я, явно не поняв, что в конце сказал этот очкарик с каре.- В козла? Жить надоело? И вообще, когда же ты её увидел? Тебя не было, пока она у меня была, да и раньше я ее домой не приводил, – поинтересовался я, закипая от ярости и желания врезать этому умнику между глаз.

-Когда надо. Ха-ха! Я вообще решил проверить, что с тобой произошло за то время, пока я дал тебе возможность погулять на свободе. Знаешь, появляюсь я такой, а тут твоя голая задница! И чьи-то очаровательные ножки у тебя на плечах. Больше всего мне понравились твоя попка и сладкие стоны девушки. «О, Юра! Юрочка!!! Боже!.. Ах!.. Ох!.. Нх!.. Нгнн!.. Нгг!..» – изображал стоны Даши мальчик, закрыв глаза и подняв голову вверх, крутясь влево и вправо, при этом как-то мило краснея. Когда же Совесть на секунду замолкал, вспоминая, наверное, что же еще он слышал, пока подсматривал, на его лице светилась красивая улыбка, да еще в придачу с этим очаровательным румянцем на щеках… Не знаю почему, но я был готов ему простить то, что он стал свидетелем моей прекрасной задницы (в ее красоте никто не сомневается), взять мальчишку за шиворот и, приковав к кровати, трахнуть. Ну, очень-очень моя совесть оказался миленьким, когда начинает краснеть. Интересно, что же еще он видел?

-Ох! Господи, я так надеялся, что ты исправишься, но, к сожалению, пока у меня не получилось. Ладно, мистер, у меня еще есть план «B», – хитро сообщил мне очкарик, поднимая ноги вверх, позволяя мне забрать из под кровати мою футболку. Но без происшествия это сделать не получилось, пяткой мне зарядили прямо по голове и, пискнув что-то типа «Прости…», опять мне мило улыбнулись.

Ладно, только спокойствие. Держи себя в руках, подумаешь, нечаянно тебя задели. Кстати, если бы Совесть был моим плодом воображения, стал ли бы я чувствовать все его удары? Или же все-таки я должен проходить сквозь этого мальчишку? А мы это сейчас проверим.

Подойдя к Совести, который даже не подозревал о том, что я задумал (а что я задумал, мм…), я, размахнувшись, сильно, но не очень, ударил парня в солнечное сплетение, абсолютно уверенный в том, что кулак пройдет сквозь тело. Но оказалось все не так просто. Кулак не прошел сквозь мальчика, а совсем наоборот. Совесть испуганно посмотрела на меня, поджав губы и стараясь не моргать, чтоб не заплакать. Держа руки на месте удара и все-таки не справившись с напором слез, мальчик, трясущимся голосом, спросил:

-Ты… Ты чего? Это же не комильфо! Зачем ты меня ударил?

Да я и сам теперь не до конца понимал, почему так сделал. И даже то, что я хотел проверить, пройдет ли моя рука сквозь Совесть или нет, теперь мне не казалось оправданием. Просто я действительно не знаю, зачем я это сделал.

А очкарик так и продолжал плакать, содрогаясь всем телом и утирая слезы со щек. Неужели я так сильно его ударил? Я же не… Я же действительно не хотел.

-Эй, ты чего? Не плачь, слышишь? Тебе сильно больно? Я же старался не больно тебя ударить, просто хотел проверить, плод ли ты моего нездорового воображения или что-то другое. Ну, пожалуйста, успокойся. Эй! Вот только плачущих мальчишек мне не хватало…

Но Совесть ничего не ответил, только толкнул меня ногой подальше от себя и выставил защитницу перед собой на тот случай, если я еще раз захочу к нему подойти. Но я этого делать не стал. Просто было кое-что, что заставило меня просто замереть на месте, как завороженный смотреть на мальчика. Он впервые снял свои очки и, положив их рядом с собой на кровати, стал вытирать слезы, стараясь их скрыть, хотя я уже их и так увидел. Господи, неужели я так сильно его ударил?

Но это ушло на второй план. Мальчик, шепотом повторяющий «не комильфо, не комильфо», за что хотелось крикнуть на него «Хватит, комильфошка хренова!», оказался очень красивым без этих своих окуляров. Большие, знакомые шоколадные глаза, которые постоянно скрывались за линзами очков, оказались очень красивыми. Не знаю почему, но я был уверен, что если бы он не заплакал, глаза так и продолжали бы обворожительно блестеть. Даже эта так бесящее меня девчачье каре оказалось парню к лицу. Хотя он теперь был больше похож на представительницу прекрасного пола, мне, почему-то, захотелось его не ударить, как обычно я делаю с парнями с такой внешностью, а поцеловать. Странно, если учесть еще то, что несколько мгновений назад я его ударил.

-Знаешь, Юра, не больно, а приятно! – сквозь слезы огрызнулся мальчик, уже собираясь опять надеть свои очки, так портящие его лицо. Нужно что-то сделать, чтобы он этого не сделал. Но что? Опять заставлять его плакать я не хочу, хватит еще и того, что обо мне сейчас думает это чудо, свалившееся на мою голову. Мне почему-то впервые за последние несколько лет стало стыдно за свой поступок. Не знаю, что послужило тому причиной: моя исправительная неделя или все же пострадавшим от меня Совесть – но факт остается фактом – виноват в этом точно мой Комильфошка. Это имя ему больше подходит, чем Совесть. Скорее всего, это из-за его любимой фразы.

-Зачем ты меня все-таки ударил? – держа очки в правой руке, спросил Совесть, уже больше не плача, но все равно кончик его носа был красным. А что, очень даже мило!

-Я хотел проверить, плод ли ты моего воображения или нет. Если бы да, то больно от того, что ты ударил меня своей пяткой по голове, не было. Верно? Но больно было, значит, ты все-таки существуешь. Хотя сразу же возникает вопрос: «Почему тебя не видит моя мама?» Тогда тебя не существует, получается. Но я тебя могу трогать, понимаешь, не прохожу сквозь твое тело. И, даже, поцеловать тебя могу… – уже тише добавил я и медленно приблизился к покрасневшим от слез губам. Только я легонько их коснулся, ощутил, какие же они холодные и… настоящие, как мне резко ударили ногой в… В общем, вы поняли. Это реально очень больно! Нет, это слово даже рядом не стояло с теми, которыми вообще можно описать это ощущение. Зато я увидел тех самых желтых птичек, которые появляются над головами героев мультфильмов, когда тем больно. Докатились…

Ты! Вообще! Соображаешь! Что! Делаешь! завопил Комильфошка (теперь буду звать его так, ведь скоро я услышу опять эту его излюбленную фразу), вскакивая с кровати и отходя ближе к двери, надеясь тем самым спасти свое тело от моих домогательств. Это все написано было на его лице. – Знаешь, мало того, что ты меня ни во что не ставишь, не слушаешься, используешь в своих гребаных экспериментах, так теперь еще и приставать вздумал, как будто я один из этих… Твоих фанатов, которые готовы по каждому твоему зову прыгнуть тебе в постель. Тебе вообще повезло, что я не ушел от тебя, а остался! Мог бы так не делать, мне лично как-то все равно, что там с тобой после моего ухода станет! Но нет же, я не такой как другие! Я остался, дал тебе второй шанс, а ты… А ты… А ты… Запомни! Запомни, Юра! Настанет такой день, когда тебя поставят перед выбором, приравнивающийся к тому, как выбрать, например, между жизнью и смертью. Тебе вообще никто не сможет помочь. Вот тогда ты и вспомнишь меня, вспомнишь, как я пытался тебя исправить, как я сжалился над тобой и твоим будущим. Но действительно будет уже поздно, потому что помочь выбрать правильный вариант тебе никто не сможет, точнее их не будет вовсе! Если ты, конечно, не исправишься, что вообще нереально! Господи, да что с того, что я тут перед тобой распинаюсь? Результат каким был, таким и останется!