Не грози Дубровскому! Том 13 (СИ) - Страница 52

Летучая ящерица использовала ледяное дыхание, но площадь замерзания оказалась незначительной. Ершов понял, что его магия крови ничего не решит, и даже не стал рыпаться, доверившись мне. Ну конечно, а как иначе? Я ведь всегда знаю, что делать.

А вот Оболенский поддался панике и за пару секунд выплеснул из себя всю имеющуюся ману, создав шквал молний. Правда, от шквала толку не было никакого. Это заклинание начинает действовать лишь через десять секунд после его активации. А пока над нами лишь потемнели небеса, в которых стали собираться черные тучи. Я ускорил Клювика, и мы на полной скорости влетели в пробой.

Приземление вышло жестким. Коршун на полном ходу врезался в почку, покрытую прозрачными кристаллами с острыми гранями, после чего мы полетели кубарем, сдирая кожу на руках и ногах.

— Какого чёрта? Что это было? — широко распахнув глаза, спросил Лев.

— Песчаный червь. Очень занятное существо. Может жрать путников столетиями напролёт. А если сможешь его убить, то внутри брюха такой твари…

— Будет невероятное количество артефактов, — закончил за меня Ершов.

— Именно так, — кивнул я и стал осматриваться по сторонам.

Возникло ощущение, что мы попали к Оболенскому на фабрику. Куда ни посмотри, везде стекло. Стеклянные колонны, деревья, горы, даже живность была сделана из прозрачных стеклянных пластин. От каждой стекляшки в этом месте тянулись бледно-желтые энергетические нити, словно провода — от электростанции Бобровского. Жаль, Сани нет тут, его бы явно заинтересовал этот мир. Ага. Привет тебе, Саня Бобровский.

Подумав об этом, я расплылся в улыбке. Жаль, что мы раньше с ним не познакомились. Можно было кучу грандиозных проектов сделать, ведь у этого парня не только строительное образование, но и голова работает отлично.

— Смотри, Гриша, это прям твоё царство, — хихикнул Картаполов.

— Ага. Такое же хрупкое, как и он сам, — подначил друга Лев.

— Да вы уже достали хвастаться. Помню я, что вы намного сильнее. Помню, — с обидой сказал Гриша и со злости пнул растущий рядом стеклянный цветок.

Цветок разлетелся тысячей мелких звенящих осколков. Казалось, что эхо подхватило этот звук и понесло его через весь пласт изнанки. При этом каждый листочек, каждая стеклянная бабочка или другая живность — вздрагивали, будто ощущали боль утраты. А в следующую секунду стало поистине весело. Даже мне.

Со свистом рядом с шеей Оболенского пролетела птичка, похожая на воробья. Её стеклянные крылья чиркнули по коже Григория, оставив на ней неглубокий порез.

— Ай! — воскликнул он от неожиданности и приложил ладонь к порезу.

Но птичка была не одна. Бледно-желтые энергетические линии, тянущиеся от всех существ и растений этого мира, начали, пульсируя, ярко светиться. С каждым вдохом пульсация нарастала, а стеклянных тварей, желающих нас порезать на ремни, становилось всё больше. Воздух зазвенел от ударов крыльев, топота ног, шелеста корней, тянущихся к нам.

— Оболенский, твою налево! На кой-чёрт ты это сделал⁈ — возмутился Ершов, создав перед собой водяной барьер, о который на всём ходу разбилась стая бабочек.

— Да, а я откуда знал, что так выйдет⁈ — ответил Григорий, лупя молнией по стеклянным созданиям, но это было бесполезно. Эта стихия на них совсем не действовала.

— Все ко мне! — выкрикнул Лев, создавая пламенный купол вокруг нас.

Так мы и поступили. Встали ближе, и наблюдали, как стеклянные жители этого мира плавятся, приближаясь к барьеру. Правда, стеклянная живность была вовсе не глупой. Пару минут они атаковали нас, выстреливая прозрачными иглами, влетая в барьер на полном ходу, пытаясь обойти его под землёй, но очень быстро существа поняли, что нас не достат,ь и прекратили самоубийственную атаку.

— Фух. Вроде, остановились, — радостно сказал Лев и улыбнулся.

— Ага. Ждут, пока у тебя закончится мана. — Я кивнул в сторону существ, которые замерли в десятке метров от нас, готовясь в любую секунду продолжить атаку.

— И что будем делать? — спросил Картаполов.

— Да, Григорий. Что же мы будем делать? — переадресовал я вопрос Оболенскому.

Зачем я это сделал? Да всё просто. Большая сила — это большая ответственность. И пока он на себя эту ответственность не возьмёт, то и силу не сможет заполучить. Пусть решает, как же нам выжить в этой заварушке.

— Давайте уйдём через портал и найдём другой путь, — уверенно заявил Гриша, достал портальный камень и… Ни-че-го. Из-за структуры этого пласта реальности, порталы здесь не открывались, можно было войти и выйти лишь через пробой. А тот пробой, через который мы вошли, уже захлопнулся.

— Оболенский, тик-так, тик-так. Мана с каждой секундой заканчивается всё быстрее. Думай. Думай, — поторопил его я.

Григорий одарил меня суровым взглядом, и под его черепной коробкой закипел мыслительный процесс.

— А что если…? — начал было Лев, но я его придавил взглядом, и он умолк.

— Этот мир не проявлял к нам враждебности, пока я не уничтожил цветок, а после, после… — сбивчиво прошептал Гриша. — Такое ощущение, что все существа здесь связаны одной нервной системой.

— Всё так. Думай дальше. А лучше, закрой глаза и сосредоточься на окружении, — подтвердил я его догадку и дал подсказку.

— А значит… Значит где-то есть центр сопряжения, — догадался Оболенский и наконец-то закрыл глаза, впав в медитативное состояние. — Нам туда! — Указал он пальцем налево.

Лев тут же посмотрел на меня, и я кивнул, давая согласие на движение по выбранному маршруту. Бежали мы минут сорок. Пламенный барьер оплавлял всё вокруг, сапоги прилипали к вязкому стеклу, которое нас не обжигало. Спасибо благословению, которое на нас наложил Лев. Иначе наши вещи, да и мы сами, уже бы давно сгорели от дикого жара.

Спустя сорок минут мы прибежали к холму, на вершине которого виднелся ярко-желтый жужжащий рой. Даже издалека я сумел понять, что это светлячки. Но не обычные. По их стеклянным телам пробегали желтоватые разряды молний, из которых и состоял энергетический потенциал этого мира. Поэтому магия Григория на стеклянных тварях и не работала.

— Сейчас я жахну по ним, и всё закончится! — Лев потянулся к мане, но теперь его остановил Оболенский.

— Нет. Я чувствую… Чувствую их боль. Они… скорбят, — прошептал Григорий и двинул к границе барьера. — Ждите здесь, я… Я договорюсь.

— Ты из ума выжил? Тебя зарежут, как свинью! — выкрикнул Ершов и сделал шаг, чтобы остановить его. Заметив моё осуждающее выражение лица, Василий остановился и тише сказал мне. — Если он умрёт, это будет на твоей совести.

— Совесть? У Дубровского? — усмехнулся Оболенский. — Не смеши меня. Он выше этого понятия.

— А вот сейчас обидно было, — хмыкнул я, не переставая улыбаться. Ведь мой друг был в шаге от возможности вырасти или умереть. Тут как пойдёт.

Покинув барьер, Оболенский был мгновенно атакован со всех сторон. Мелкие насекомые, птицы и растения вспарывали его кожу, заставляя кровь литься на землю.

— Гриша! — выкрикнул Картаполов.

— Они не пытаются его убить. Просто возвращают причинённую боль, — прошептал, догадавшись, Лев.

Оболенский стоически поднимался наверх, обливаясь кровью, оставляя за собой красные следы. Порой он вскрикивал от боли, но продолжал идти. Спустя минуту атака стекляшек прекратилась. А гудение роя светлячков немного затихло. Оболенский, пошатываясь, поднялся на вершину холма, протянул руку к желтым жучкам и исчез. Рой набросился на него и поглотил скрыв от наших глаз.

— Можешь убрать барьер. Переговорный процесс начался, — сказал я и сел на землю.

Лев без вопросов выполнил мою рекомендацию, и нас действительно никто даже не подумал атаковать. Живность просто стояла в десяти метрах от выжженного на земле круга и безразлично пялилась на нас. Чем дольше мы ждали, тем сильнее светился рой светлячков. Пульсация света нарастала с каждой секундой. А спустя десять минут засветился так ярко, как будто родилось новое солнце.

Но и эта вспышка погасла. Рой расступился и в его центре показался Оболенский. Израненный, но живой. Улыбаясь, он направился к нам. Сделал пару шагов, оступился — и кубарем скатился со стеклянного холма что-то бережно сжимая в руке. Падение Григория завершилось прямо у наших ног. Я тут же создал целебные лозы, которые стали заливать многочисленные раны целебным соком.