Назови меня своей - Страница 2

Разумеется, ничего подобного не произошло бы, если бы мать Мэган, Айрин, была жива. Тогда наверняка и отец остался бы здоров и жизнь текла бы как обычно.

К несчастью, Айрин внезапно скончалась от пищевой токсикологической инфекции. Проще говоря, умерла в результате отравления рыбой — случай банальный, но от этого не становящийся менее трагичным.

Фред — муж Айрин и отец Мэган — сначала вроде держался, горя старался не показывать, таил его в себе, но потом, в годовщину смерти супруги, перенес инфаркт, слег в больницу, а позже переместился в пансионат, где выхаживали пациентов с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Тогда-то и пришлось Мэган бросить журналистику, вернуться в Сандсайд-Бич и полностью посвятить себя клубу «Боент-шарм».

Сначала она вздыхала по этому поводу, потом смирилась, а позже даже начала испытывать удовольствие от своих занятий, которые, кстати, поглотили ее почти целиком, ведь фитнес-клуб «Боент-шарм» был заведением не только фешенебельным, но и просто большим.

Единственным, что беспокоило Мэган в настоящее время, были капризы некоторых клиентов, в том числе местного мэра Ральфа Хейлика. Мэган познакомилась с ним в муниципалитете, когда решала вопросы, связанные с расширением занимаемых клубом «Боент-шарм» площадей. С того момента Ральф Хейлик зачастил на массаж, причем настаивал на том, чтобы процедуру проводила лично Мэган, и никто другой.

В подобном пожелании не было бы ничего особенного, если бы речь шла только о массаже. Но с некоторых пор Мэган стала тяготиться своими профессиональными обязанностями, когда применять их приходилось в отношении Ральфа Хейлика. Дело было в том, что Ральф Хейлик начал отпускать в ее адрес двусмысленные шуточки, делать всевозможные намеки, порой на грани приличия, и вообще вести себя странновато. Причем формального повода уличить его в вышеперечисленных действиях Мэган не имела, потому что все происходило во время процедуры массажа, когда они с Ральфом Хейликом оставались наедине.

Но не из-за этого Мэган просила своего персонального помощника Майкла Майерса принести ей распечатку списка клиентов. Ее интересовало вовсе не то, записался ли к ней на массаж Ральф Хейлик. Существовал совсем другой человек, на которого в последнее время, было нацелено внимание Мэган и, к которому относилась исчезнувшая к настоящему моменту улыбка, — Гарри Планкетт.

Чаще всего он приходил в спортивный зал заниматься на гимнастических тренажерах, но одновременно являлся завсегдатаем бара, где его можно было видеть беседующим с самыми разными людьми, хотя предпочтение, как заметила Мэган, явно отдавалось представителям мира искусства.

Гарри Планкетт и сам был похож на актера — высокий, стройный, с превосходным загаром и белозубой улыбкой. Его почти черные волосы слегка вились, на скуле темнела родинка, а карие глаза искрились жизнерадостной энергией. Разве удивительно, что вокруг такого красавца постоянно вьются женщины?

Прерывисто вздохнув, Мэган посмотрела, какая запись находится напротив имени Гарри Планкетта — спортивный зал. Хм, этого и следовало ожидать. А время посещения какое? С четырнадцати до пятнадцати тридцати. Тоже как обычно…

Мэган механически взглянула на наручные часы — половина десятого. Еще долго ждать.

Ждать?

Она нахмурилась. Собственно, чего ей ждать? Возможности отправиться к спортивному залу, чтобы хоть одним глазком взглянуть на ослепительного Гарри Планкетта? Не лучше ли выбросить из головы постороннюю чушь и заняться делами, которых, как всегда, невпроворот!

Мелодичный сигнал внутренней связи прервал размышления Мэган.

— Да? — сказала она, нажав на кнопку.

— Тут звонит Фред, из санатория, — сообщил Майкл Майерс. — Спрашивает, можешь ли ты с ним поговорить.

— Разумеется. С папой я беседую всегда и при любых обстоятельствах, вам ли этого не знать, мистер Майерс!

— Я-то знаю, — позвучало в ответ. — Это Фред спрашивает. Соединяю…

В динамике что-то щелкнуло, затем раздался голос Фреда Стэмма:

— Мэган? Слышишь меня, девочка?

— Очень хорошо слышу, папа. Почему ты звонишь не по сотовой связи? Что-то случилось?

— Не беспокойся, все в порядке. Просто куда-то сунул свой мобильник и не могу найти. А у Полли просить совестно…

— У какой Полли? — недоуменно нахмурилась Мэган.

— У нашей красавицы медсестры. Конечно, она позволила бы мне воспользоваться ее мобильником, но я сам не хочу этого делать. Если каждый пациент пансионата станет просить о подобном одолжении, это ни к чему хорошему не приведет. Правда, моя сладенькая? — добавил Фред игривым тоном.

Мэган удивилась еще больше: отец никогда не называл ее так, да и интонации его казались более чем странными.

— Ты… разговариваешь со мной или с кем-то еще? — с некоторой заминкой спросила она.

— И с тобой, и с нашим солнышком, — добродушно ответил Фред.

— С солнышком? — машинально переспросила Мэган.

— Тебя удивляет, что я так говорю? — в свою очередь спросил Фред. И не успела Мэган отреагировать на это, как он продолжил: — Это потому что ты не находишься сейчас рядом с Полли и не видишь, как она хороша. Поверь, красота Полли ослепляет, поэтому я и называю ее солнышком.

— Понятно… — протянула Мэган, не найдя ничего лучше. Сегодня отец, чем дальше, тем больше удивлял ее.

Повисла небольшая пауза, во время которой Мэган раздумывала над тем, что бы такое сказать. Наконец решила, как обычно, спросить о здоровье, однако, уже открыв рот для фразы «Ну, а как ты себя чувствуешь?», вдруг поняла, что отец ее не слушает. Из динамика донесся приглушенный расстоянием мелодичный женский смех, затем та, кому он принадлежал, что-то сказала.

— Да, сладенькой тоже называю, — согласился с ней Фред. — Ну и что, если не пробовал? Во-первых, мечтать не возбраняется, а во-вторых, я уверен, на вкус ты так же хороша, как и на вид!

— Кхе-кхе… папа, я собиралась пройтись по залам клуба… — заметила Мэган. — Ты, наверное, хотел что-то мне сказать? Если не возражаешь, я бы послушала тебя, а потом отправилась бы по своим делам.

— А, Мэган, девочка моя! — спохватился Фред. — Я и забыл, что ты… э-э… то есть забыл сообщить, что чувствую себя лучше и… поэтому волноваться тебе не о чем, спокойно работай, со мной все в порядке.

Мэган усмехнулась.

— Это ощущается даже на расстоянии.

— Правда? — с какой-то напряженностью спросил Фред, и Мэган поняла, что затронутая тема действительно представляет для него интерес.

— Разумеется, — сказала она. — Твой голос звучит бодро, чему я очень рада.

— Спасибо, дорогая. — Вновь наступила минутная пауза, по истечении которой Фред оживленно произнес: — Ну, не буду отвлекать тебя от дел… Всего хорошего!

— До свидания, папа. Береги себя.

Мэган отключилась, так и не поняв, что было нужно Фреду. Создавалось впечатление, будто он просто использовал этот звонок как повод дополнительно пообщаться с приглянувшейся медсестрой. Ведь Фред явно напросился позвонить со служебного телефона, хотя мог отправиться к автоматам, специально предназначенным для пациентов.

В действительности ему хотелось пообщаться с медсестрой Полли, а не со мной. Мэган снисходительно улыбнулась. Вернее, с ней больше, чем со мной. Возможно, все вообще случилось нечаянно. Скажем, отец двигался мимо ординаторской, заметил Полли, сидящую за столом рядом с телефоном, и на ходу придумал повод, позволивший ему немного побыть с ней. Что тут особенного? Все замечательно, я рада за отца, давно он не был таким веселым. И на женщин давненько не заглядывался. Наверное, у него впрямь начался процесс выздоровления…

Ежедневный обход клуба Мэган завершила в косметическом салоне, представлявшем собой разбитый на секции обширный зал, где клиентам оказывали услуги по уходу за телом и волосами. Час еще был ранний, поэтому посетителей почти не было. Пользуясь этим, некоторые сотрудницы приводили в порядок самих себя. Когда Мэган вошла, Терри сидела в повернутом боком к зеркалу кресле, стилист Ирма Райли подравнивала ей кончики волос, а специалист по маникюру Мэри Хорейс подтачивала пилкой ногти. При этом все трое оживленно болтали. Вернее, разговор шел между Мэри и Терри, а крепкая коренастая брюнетка Ирма больше слушала.