Назло богам, на радость маме - Страница 4

Вот черт! То есть, чертовка! А я ведь в суматохе и забыла, что голая! Как-то некогда об одежде думать было! Увлекательное дело — охота на пернатых!

— Чем обязана? — не смущаться же, в самом деле!

— Он жив? — спрашивает чертовка, кивая на нимб.

— Пока жив.

— За люстрой прячется? Или на карнизе?

Однако! Проницательная стерва!

— А тебе не всё равно? — а я чем хуже?! — Могу и тебя отоварить! Злая я сегодня! Ходят всякие, спать мешают!

— Извини за поздний визит, — гостья вдруг вспоминает про вежливость. — Разговор есть. Серьезный. И срочный.

Делаю шаг в сторону, пропуская брюнетку мимо себя. Хочет она или нет, а ситуацию контролирую я!

— В спальню иди.

Чертовка криво усмехается, проходит в комнату, кивает висящему на люстре ангелочку: «Привет, Руф» и устраивается на стуле. Навожу арбалет на пернатого:

— Продолжим?

— Витька, — чертовка следит за мимикой ангелочка и усмехается. — Он, конечно, дурак дураком, но ничего плохого не затевал. Просто они в Раю все такие бесцеремонные. Может, достаточно ему за глупость?

— Хочешь компанию составить?

— Не выйдет, — сообщает эта стерва. — Я летать не умею. По штату не положено. У нас к тебе серьезное дело. Хвост на отрыв даю! Может, поговорим, а?

Смотрю на нее, потом на пташку:

— Слезай, не трону.

Бедолага отпускает люстру, рушится на пол (А неплохо мне крюк вделали! Такую тушу выдержал!) и переползает к креслу. Медом ему там, что ли, намазано? Накидываю рубашку и присаживаюсь на кровать, не выпуская арбалета. Черт, надо было автомат брать! И рожок, помеченный красной изолентой!

— И?

— Для начала, позволь представиться, — церемонно начинает брюнетка. — Мекрина, чертовка. А этого недоощипанного птенчика называют Руфаилом. И он на самом деле ангел! — она критически косится на битую физиономию обсуждаемого. — Не знаю, как тебе удалось его так отделать. Вообще-то мы существа инфернальные… — чертовка запинается. — То есть, я инфернальная, а он наоборот. Но один черт — нематериальный. Твои удары должны были проходить сквозь него!

Ага! Счас!

— Если мой удар проходит сквозь, то противник уже труп, — бурчу я. — С такими дырами не живут! И вообще, хорош тут чертовщину разводить! Вы мне спать не даете!

— Тогда к делу, — соглашается Мекрина, кончиком хвоста потирая лоб. — А дело у нас обоих к тебе одно. Так Руф?

Ангел кивает и жалобным голоском хнычет:

— Нимб верни…

— Перебьешься! — показываю ему язык и сдвигаю трофей набекрень. — Он мне нравится! Лучше рассказывайте, что у вас за срочность?

— Ты очень необычная девушка, Витька, — продолжает чертовка.

— Допустим, — судорожно раздумываю, не продырявить ли обоих, пока арбалет под рукой.

А чертовка начинает излагать малоизвестные детали моего прошлого. Откуда такие подробности? Как пальцы считала — не помню. А тупых отморозков, возжаждавших обидеть тетю Соню — очень даже хорошо. И автоматик, что дядя Саша подарил, до сих пор в отличном состоянии. Боевые-то потребовались только один раз! Тот самый рожок с красной изолентой. Патроны в нем тоже игрушечные. Но с семи метров человека насквозь пробивают. Проверено.

А чертовка, пожалуй, слишком много знает, чтобы уйти отсюда живой. Вон, как чешет:

— Сегодня вечером ты участвовала в небольшом инциденте, в результате которого некий Игорь Любомудров получил черепно-мозговую травму, несовместимую с жизнью.

— Как несовместимую?!

Вскакиваю на ноги. Вот это сюрприз! Мой принц!

— Категорически. Уже бы помер, но его держат. И будут держать еще, — Мекрина взглянула на часы на стене, — семь часов. Потом отпустят.

— Кто отпустит? — не поняла я.

— А вот это самое главное. Тебя не удивляет, что мы с ним, — кивок на Руфаила, — работаем в паре?

Объясняю собеседнице, как я в три часа ночи отношусь к большой небесной политике. Моим вечерним оппонентам, сейчас мирно отдыхающим в КПЗ, такие выражения недоступны. Не тот уровень. Руфаил краснеет. Чертовке — как с гуся вода.

— Все равно расскажу, — упорствует она. — Это важно. Ты же в курсе, что существуют разные религии?

Добавляю про религии. Пернатый становится бордовым.

— И боги, соответственно, разные.

Можно и про богов. Ангел, наконец, догадывается заткнуть уши. Мекрина удивленно прицокивает языком.

— О! Вот это выражение надо запомнить! О чем мы говорили? — сосредоточенно чешет кончиком хвоста переносицу. — Ах да! Перун решил переделать историю. Переправляет душу твоего незадачливого рыцаря в тело волхва из десятого века. Нас такой расклад, естественно, не устраивает!

Перестаю материться.

— А я тут при чем?

— В принципе, ни причем, — соглашается чертовка. — Но если у него получится, весь этот мир исчезнет. Вместе с тобой и твоими родными. А остановить Игоря можешь только ты.

— И что во мне такого особого?

— Она еще спрашивает! — возмущается Руфаил, в очередной раз ощупывая нос. — Нимб отдай!

— Заткнись! — хором отвечаем мы с чертовкой.

— Подготовка у тебя хорошая, — продолжает она. — А масса маленькая. Переброска во времени дешевле обойдется.

— Я что, туда голая пойду? — ничего себе заявочки! Экономисты хреновы! — А боеприпасы?!

— Неодушевленную материю переносить несложно. А вот одушевленную…

Раздумываю. Сходить в десятый век интересно. И принца моего жалко. Но… Не нравится мне эта затея! А собственно…

— И что я должна сделать?

Мекрина расплывается в улыбке:

— Да ничего сложного! Не дать волхву перетащить в Киев один камешек.

— Что значит не дать? Я при нем нянькой стоять должна? Или предлагаешь убить мальчика?

— Который весь такой благородный и за тебя заступился… — язвит чертовка.

Смотри-ка, увернулась! А так? Тоже! Неплохо у них в аду с обучением личного состава! А вот так?! Так, так и так?! То-то же! У нас лучше!

— Как умрешь, у меня работать будешь! — Мекрина, тяжело дыша, поднимается с пола. — У нас ограничений по росту нет, — отряхивает штаны. — Не надо его убивать. Хотя нас бы это устроило. Уговори вернуться…

— Он же здесь умрет!

— Как душа уйдет, мы тело подержим. Руфик даже подлечит. В больнице язычников нет. А пара верующих санитарок найдется!..

Уже лучше… А Игорька надо выручать. Обманет его этот самый Перун, как пить дать, обманет. Боги, они такие!

— И что я с этого буду иметь?

— Ну… — хвост опять тянется к переносице…

— Ты охамела, смертная! — утробным голосом вопит ангел, и второй раз за ночь летит через подлокотник.

— Руфик, не вмешивайся, — насмешливо улыбается Мекрина.

— Во-во! — подтверждаю я. — Молчи, мужчинка, когда дамы разговаривают.

Ангел, испуганно косясь на меня, приваливается к креслу. Внутрь лезть не решается. И правильно!

— Добавить? — интересуюсь исключительно для закрепления результата.

— Ты же сказала «не трону»…

А жалобно-то как!

— Я тебя обманула! — нет, не выйдет из меня губернатор Калифорнии. Не тот тембр голоса. — Итак? — вопросительно гляжу на чертовку.

— А что ты хочешь? — вкрадчиво вопрошает она.

У-у-у! Я много чего хочу! Но ведь обманет, жучила инфернальная! На личике же написано: любого шулера вокруг пальца обведет и догола разденет! А на мне и так одна рубашка! Нет у меня оснований считать эту парочку честнее славянского громовержца! И ту парочку, что над ними — тоже. Извечные антагонисты, а как жареным запахло, мигом снюхались! Как бы это дело провернуть, чтобы не оказаться последней дурой? И так из-за сегодняшних уродов вся одежда кровью заляпана! Еще не факт, что отстирается! И возни… О!

— Во-первых, — задумчиво тереблю локон, — сегодняшняя драка по вашей вине была!

— Не, — идет в отказ дьяволица, — мы не при делах! Перун там…

А вот хрен, от меня так просто не отделаешься!

— Перун — ваш враг? Не трогали бы его в прошлом, и никаких драк сегодня…

— Ты к чему клонишь? — подозрительно спрашивает Мекрина.