Наваждение - Страница 2
«Причем первое случается гораздо чаще… А может, просто взять да остановиться? И пусть меня догонит пожар – или Майкл Деверо, если он где-то здесь. Насколько это было бы проще!»
Но странное дело: как бы сильно ей этого ни хотелось, что-то мешало ей опустить руки. В глубине ее существа горела слабая искорка – то ли совесть, то ли какая-то неведомая, ведьмовская часть ее души.
«Я – Дева Лилии, – сказала она себе. – Пусть могущество Каоров перешло большей частью к Холли, толика его досталась и мне. И хотя моя фамилия Андерсон, в моих жилах течет кровь ведьм из рода Каор. Мы с Николь – такие же их потомки, как Холли. И если с Холли что-то случится, а Николь… если Николь погибла, то остаюсь только я – последняя из трех сестер…»
Аманда подавила всхлип и яростно замотала головой. Слишком много всего навалилось: сначала смерть матери, а теперь… О судьбе остальных родных и близких не хотелось и думать.
«И ведь только мы с Николь помирились. Она не может умереть! Хотя бы потому, что еще одной смерти я просто не вынесу!»
Ветки тянулись из темноты, будто костлявые руки, норовя вцепиться в волосы, выдрать клок одежды; кровь заливала глаза, превращая весь мир в дрожащее красное марево. И все же Аманда бежала, поспевая за Томми. На то, что Филипп их догонит, она уже почти не надеялась.
И тут за спиной раздался оглушительный взрыв. Аманда рискнула обернуться: земля разверзлась, будто от чудовищного землетрясения. Ближайшая купа деревьев мгновенно вспыхнула, осыпав беглецов дождем горящих сучков и шишек.
А следом накатила магическая волна. Аманду швырнуло оземь с такой силой, что ее ребра переломились, одно за другим, будто кто-то отдирал их от позвоночника.
Где-то рядом кричал от боли Томми.
Взрывы гремели непрерывно; пылало все, даже земля. Внезапно высоко в небе вспыхнула стая птиц, искорками осыпалась в море огня, разлившееся там, где когда-то был лес.
В отчаянии Аманда набрала полные горсти земли и закричала:
– Богиня! На помощь!
И вдруг, среди бушующего вокруг ада, на Аманду снизошло странное спокойствие. Будто чья-то рука придержала ее сердце, и оно забилось ровно и сильно; страх схлынул, оставив после себя ужасающую своей внезапностью пустоту. Уже проваливаясь в истому, Аманда испуганно дернулась: а вдруг на них опять нападут?
– Ш-ш-ш… – раздался женский голос. – Успокойся. Я тебя не оставлю.
– Богиня… – выдохнула она.
– Я тебя не оставлю.
Аманда смежила тяжелые веки.
«Может быть, – подумала она. – Но захочешь ли ты помочь мне? Сможешь ли меня спасти?»
Аманда перестала сопротивляться, и тьма окутала ее сознание. Последняя мысль Аманды была о любимом.
«Если можешь, спаси хотя бы Томми. Он моя жизнь! Прошу, Богиня, не дай ему погибнуть. Ради него я готова на все… На все, что угодно…»
«Ш-ш-ш…» – повторила Богиня.
И Аманда послушалась.
Сэр Уильям
Лондон, Верховный ковен
Сэр Уильям Мур, потомок Ричарда Мура, знаменитого тем, что, будучи генерал-губернатором Австралии, привнес в арсенал своего клана время сновидений, сидел на троне из черепов и довольно посмеивался. Глава Верховного ковена, повелитель и слуга Зла, он каждой клеточкой своего тела чувствовал боль и отчаяние ведьм, умиравших на другом конце земли, и это ощущение наполняло его душу острой радостью. Майкл Деверо выполнил свою миссию.
Но не до конца. Да, силам света нанесен сокрушительный удар, однако оставалась еще ненавистная троица: Холли Катерс и сестры-близняшки Аманда и Николь Андерсон.
«Ну да ничего. Скоро мы это исправим. Очень скоро».
Преисполненный мрачной решимости, сэр Уильям поднялся, взмахнув полой церемониального облачения цвета ночи. Его не удивляло, что Майкл тянет с убийством сестер: глупец по-прежнему верил, будто союз с кланом Каор даст его роду достаточно могущества, чтобы претендовать на трон из черепов. Сэр Уильям снова зашелся тихим смехом. Похоже, Майкл Деверо вот-вот исчерпает свою полезность.
«Он и жив-то, как говорится, только моей милостью. Интересно, знает ли он, что нити его судьбы все это время находились в моих руках… а мой атам способен оборвать жизнь человека в мгновение ока».
Сэр Уильям вошел в тесную комнатку, все убранство которой состояло из каменной ванны и стула с простой белой робой, и, сбросив одежду, шагнул в теплую воду. Колдовство, требующее ритуального очищения, – дело ответственное, и даже владыке Верховного ковена лучше не пренебрегать правилами. Воду для ванны натаскала служанка – невинная девушка, ничего не ведающая о темных замыслах своего хозяина, – а рубаху доставил мальчишка-рассыльный, которому было велено собственноручно отнести ее в комнату.
После выполнения этих заданий верный Аластер перерезал горло и той, и другому. Трупы унесли в подземелье: пригодятся. Для заклинаний из Книги теней Верховного ковена порой требуются весьма любопытные атрибуты… да и в троне сэра Уильяма всегда найдется место для пары черепов…
В комнатке царила девственная чистота: посторонние сюда не допускались, и даже о существовании этого помещения знали лишь единицы.
Что ж, настало время очиститься и ее хозяину.
Отбросив все эмоции, все желания и представления о мире, он зачерпнул воды, повернулся лицом к востоку и вылил ее себе на темя – будто священник, совершающий обряд крещения над самим собой. Затем сэр Уильям расслабил каждый мускул, вдохнул, будто перед прыжком в воду, и смиренно раскрылся навстречу своему властелину и покровителю, Богу тьмы.
Оставалось впустить в себя темные силы и дождаться, пока те отделят очередную частичку души сэра Уильяма. В тот миг, когда это произошло, в груди больно кольнуло, а затем все кончилось.
«Ну вот, дело сделано».
От души сэра Уильяма уже мало что осталось; впрочем, и сожалений по этому поводу он почти не испытывал. Общение с теми, кому не посчастливилось быть детьми Рогатого Бога, убедительнейшим образом доказывало: душа – штука неудобная. Ни радости от нее, ни пользы. Одна сплошная морока.
Колдун привел себя в чувство и повторил те же действия, обращаясь поочередно к западу, к северу и к югу. Зеленый человек, Пан, Рогатый Бог, падший Сын Света – у темного Бога много ипостасей, и все их требовалось почтить.
Завершив ритуал, сэр Уильям натянул приготовленную для него рубаху («Какая ирония: оба лагеря используют белый цвет с той же целью – расширить горизонты сознания…») и повелительно взмахнул рукой.
Часть каменной кладки исчезла, явив взору еще одно помещение, такое же стерильно чистое и абсолютно пустое, если не считать дюжины глиняных изваяний, лежавших в четыре ряда на голом полу.
«Мои големы, – радостно подумал сэр Уильям. – Такие исполнительные, такие надежные! Пешки в моих руках».
Он вернул стену на место и подошел к фигурам.
Даже в теперешнем своем состоянии – мертвые, неподвижные – они напоминали ему о терракотовой армии времен династии Цинь, которую обнаружили в Китае тремя десятилетиями раньше. В отличие от недогадливых археологов сэр Уильям знал: древние изваяния предназначались для той же цели, что и его големы, – исполнять волю того, кто умеет их подчинить.
Статуи, каждая шесть футов высотой, отличались друг от друга. Одинаковым было только выражение лиц: свирепый оскал хищника, который умеет и любит убивать. На лбу у каждого голема было начертано слово «эмет», что на языке древних означает «истина».
Сэр Уильям пошарил в складках одеяния, нащупал вшитый в полу мешочек, где хранился разрезанный на двенадцать частей свиток – добыча, прихваченная из собора Парижской Богоматери во время очередного неудавшегося набега на храм Луны Материнского ковена.
Драгоценный пергамент отправился в беззубые глиняные рты – в каждый по полоске. О том, что они выпадут, сэр Уильям не беспокоился: даже после того, как големы оживут, с их губ не слетит ни вздоха, ни звука. Ибо и у этих совершенных существ имелся один крохотный изъян – дар речи был им недоступен.