Наваждение - Страница 11

– Конечно. Минуточку…

Рейз исчез и тут же вернулся с двумя бутылками пива «Моси». Д’Агоста пробормотал «спасибо» и сразу сделал большой глоток.

– Вы – директор лагеря? – спросил Пендергаст, когда Рейз опять уселся за стол.

Тот покачал головой:

– Я администратор. Вам нужен Фортнум. Он ушел утром, с группой.

– Фортнум, значит… – Пендергаст окинул взглядом кабинет. – Лагерь очень изменился.

– Приходится поддерживать конкурентоспособность, – объяснил Рейз с невеселой усмешкой. – Клиентам теперь подавай не только природу, но и удобства.

– Конечно. А жаль, правда, Винсент? Мы тут надеялись увидеть знакомых…

Д’Агоста кивнул.

Пендергаст как будто призадумался.

– А Алистер Уокинг? Он все еще окружной комиссар?

Рейз покачал головой:

– Умер, давно. Погодите-ка… Почти десять лет назад.

– Вот как? Что же случилось?

– Несчастный случай на охоте. У нас тут отбраковывали слонов, и он тоже присутствовал. Ему случайно выстрелили в спину. Такое вот несчастье.

– Достойно сожаления. Теперешнего директора, говорите, зовут Фортнум? А тогда был Уизли. Гордон Уизли.

– С ним-то все в порядке, – ответил Рейз. – Ушел от нас в позапрошлом году. Говорят у него теперь охотничья концессия у водопада Виктория… Живет как король. Его ребята просто по струнке ходят.

Пендергаст повернулся к д’Агосте:

– Винсент, а не припомните, как звали нашего оруженосца?

– Нет, – искренне ответил тот.

– Погодите… Уилсон Ньяла! С ним можно увидеться, мистер Рейз?

– Уилсон умер весной. Тропическая лихорадка. – Рейз нахмурился. – Минутку, вы говорите – оруженосец?

– Жаль. А наш следопыт, Джейсон Мфуни?

– Не слыхал. Впрочем, такие сотрудники часто меняются. Так, погодите, что там насчет оруженосца? Ведь у нас, в Нсефу, только фотосафари.

– Наше сафари было особенное.

Слово «особенное» у Пендергаста прозвучало так, что д’Агоста, несмотря на жару, почувствовал озноб.

Рейз недоуменно нахмурился.

– Благодарю за гостеприимство. – Пендергаст встал, и д’Агоста последовал его примеру. – Значит, у Уизли теперь концессия у водопада Виктория? А название лагеря?

– Улами-Стрим. – Рейз тоже встал.

– Вы позволите нам пройтись по лагерю?

– Если угодно. Только не беспокойте гостей.

Выйдя наружу, Пендергаст посмотрел по сторонам, как будто пытался сориентироваться, и, не говоря ни слова, зашагал по утоптанной тропе прочь из лагеря. Д’Агоста поспешил следом.

Солнце жгло немилосердно, гул насекомых все нарастал. По одну сторону тропы простирались заросли кустов и деревьев, по другую текла река Луангва. Рубашка прилипла к спине и плечам д’Агосты.

– Куда мы?

– В заросли. Туда, где… – Пендергаст не договорил.

Д’Агоста сглотнул:

– Ну да, конечно. Ведите.

Неожиданно Пендергаст повернулся к спутнику. Никогда д’Агоста не видел у друга такого лица – печаль, мука, бесконечная усталость.

– Извините, Винсент, но это я должен сделать один.

Д’Агоста с облегчением перевел дух:

– Понимаю.

Пендергаст посмотрел на него своими светлыми глазами, коротко кивнул, повернулся и ушел твердой, решительной поступью – прямо в буш, скрывшись в густой тени деревьев.

Где находится хозяйство Уизли, знали все. Оно располагалось на невысоком холме в лесах к северо-западу от водопада Виктория, и вела к нему хорошая грунтовая дорога. Когда перед последним поворотом ветхое авто притормозило, д’Агосте показалось, что он слышит водопад. Далекий низкий рев ощущался не как звук, а скорее как вибрация.

Лейтенант взглянул на Пендергаста. От лагеря Нсефу пришлось ехать несколько часов, и за все это время его друг произнес лишь несколько фраз. Д’Агосте хотелось расспросить, дали ли что-нибудь поиски в зарослях, но, похоже, было не время. Когда Пендергаст захочет – сам расскажет.

За поворотом возник дом: белый, в колониальном стиле, с четырьмя невысокими колоннами и верандой. Строгие линии здания смягчались заботливо ухоженными кустами – азалиями, самшитом, бугенвиллеями. Все поместье – пять или шесть акров – будто вырезали из окружавших его джунглей. Перед гостями раскинулась изумрудно-зеленая лужайка, усеянная клумбочками с розами всех мыслимых оттенков. Если не считать удивительной яркости цветов, поместье выглядело бы вполне привычно в Гринвиче или, например, в Скарсдейле.

– Похоже, старина Уизли прекрасно устроился, – пробормотал д’Агоста себе под нос.

Пендергаст кивнул, устремив светлые глаза на дом.

– Тот парень, Рейз, говорил о каких-то ребятах, – продолжал д’Агоста. – А жена? Или он разведен?

Пендергаст выдавил ледяную улыбку:

– Полагаю, Рейз имел в виду нечто другое.

Он медленно подъехал к площадке перед домом, остановился и заглушил двигатель.

На веранде в огромном плетеном кресле, закинув ноги на табурет, сидел грузный мужчина лет шестидесяти. Белый льняной костюм подчеркивал красноту мясистого лица. Голову венчали подстриженные в кружок, как у монаха, редкие рыжие волосы. Мужчина отхлебнул из высокого стакана со льдом и со стуком поставил его на стол рядом с наполовину опорожненным графином. В его жестах чувствовалась пьяная вальяжность. По бокам плетеного кресла стояли худые африканцы средних лет в выцветших ситцевых рубашках. У одного через руку было перекинуто полотенце, как у официанта, другой держал веер на длинной палке и медленно обмахивал им сидящего.

– Это Уизли? – спросил д’Агоста.

Пендергаст медленно кивнул:

– Не слишком состарился.

– Это и есть его «ребята»?

Пендергаст опять кивнул:

– Тут, похоже, о двадцатом веке и не слыхали, не говоря уже о двадцать первом.

Медленно, очень осторожно он выбрался из машины, повернулся к дому и выпрямился во весь рост.

Уизли моргнул и открыл было рот, но потом безмятежность сменилась ужасом: он явно узнал гостя. С проклятием толстяк выскочил из кресла, сшибая со стола посуду, схватил прислоненное к перилам слоновое ружье, дернул дверь-ширму и исчез в доме.

– Что ж, доказательств вины не требу… – начал д’Агоста. – Вот черт!

Слуги спрятались за перилами. С веранды прогремел выстрел, и позади гостей взметнулся фонтанчик пыли.

Оба кинулись за машину.

– Ну и ну, – пробормотал д’Агоста, вытаскивая свой «глок».

– Оставайтесь здесь. – Пендергаст вскочил и побежал.

– Эй!

Снова грохот; пуля с громким звоном ударила о джип, выпустив фонтанчик пыли. Сжимая ствол, Д’Агоста глянул из-за покрышки на дом. Куда, черт возьми, делся Пендергаст?

Лейтенант прижался к земле, и тут прозвучал третий выстрел, срикошетивший от стальной рамы. Господи, да сколько же можно изображать из себя мишень! Над головой д’Агосты просвистела четвертая пуля, и он стал целиться поверх крыла джипа в стрелка, притаившегося за перилами. Лейтенант уже почти нажал на спусковой крючок, когда из кустов у веранды возник Пендергаст. Удивительно быстро он перескочил через перила, уложил стрелка сильным ударом в шею и направил пистолет на другого африканца. Тот медленно поднял руки.

– Теперь можете войти, Винсент, – сказал Пендергаст, забирая оружие, лежащее возле стонущего стрелка.

Уизли прятался в погребе для фруктов. Он выстрелил в непрошеных гостей из своего слонового ружья, но промазал – то ли от страха, то ли спьяну – и растянулся на полу. Прежде чем он успел выстрелить снова, Пендергаст прыгнул вперед, ударил ногой по стволу и окончательно свалил противника двумя сильными ударами в лицо. Вторым ударом он сломал Уизли нос, и на крахмальную белую сорочку брызнула яркая струя крови. Пендергаст достал из кармана платок и протянул Уизли. А потом ухватил его за плечо и вытолкал из подвала наверх, к передней двери и затем на веранду, где сунул толстяка обратно в плетеное кресло.

Слуги застыли, словно онемев. Д’Агоста махнул им пистолетом: