Наука любви - Страница 3

Она вряд ли помнит, как ей нравилось кататься с отцом на лошади, пока он, сидя в седле, удерживал дочь одной рукой, другой держал поводья. К его разочарованию, нижняя губа Анны задрожала. Черт побери, он ничего не знает о маленьких детях!

Холли, удобно устроившись в кресле, наклонилась вперед и взяла карту, на которой было изображено синее небо, отражающееся в большом водоеме у основания красного утеса.

— Смотри, Анна, — произнесла Холли, — разве не красиво? — Она многозначительно посмотрела на Грея поверх голов детей, желая сменить тему разговора. — У тебя есть такие красивые места на ранчо? — спросила она Грея.

— Конечно. У нас есть невероятно глубокое ущелье и большая река.

— Там можно плавать? — спросила Холли, ободряюще улыбаясь.

«Нельзя. Если только вам не захочется быть съеденными крокодилом».

Уклонившись от ответа, Грей произнес:

— Рядом с домом есть запруда, где можно плавать. — «Когда не слишком жарко, и вода не очень грязная».

Он осторожно прикоснулся к руке дочери. У нее была мягкая и гладкая кожа. У Грея сжалось сердце при мысли о том, что она испачкается или обгорит на солнце.

Сумеет ли он должным образом позаботиться о дочери?

— Тебе нравятся щенки, Анна?

Она с серьезным видом кивнула.

— У меня есть красивая австралийская овчарка, которая очень скоро ощенится. К тому времени, когда мы приедем, у нее уже будут щенки.

— Сколько щенков?

— Может быть, три. Или четыре.

Анна округлила глаза:

— Они все в животике у их мамы?

— Да. Они растут, и толстеют, и шевелятся, и почти готовы родиться.

— Как Джош и я? Мы тоже были в животике у нашей мамочки.

Грей напрягся, ожидая, что Анна расплачется, упомянув о матери.

Холли ответила за него:

— Все правильно, Анна. Щенки находятся в животе у своей мамы, как когда-то были в животе у своей мамы ты и Джош. Если родится три щенка, они будут называться тройня. Если четыре щенка — четверня.

К удивлению Грея, Анна улыбнулась, явно обрадовавшись ответу Холли.

— Почему бы вам обоим не поиграть в карты, пока я и ваш папа пьем кофе? — предложила Холли. — Ступайте в свою комнату. Я позову вас, как только будет готов обед.

— Папа будет обедать с нами? — спросил Джош.

— Конечно. Он останется здесь с нами на несколько дней.

Удовлетворенный, мальчик стал собирать карты, а затем вместе с сестрой весело убежал из комнаты.

Когда дети ушли, Грей удивленно улыбнулся Холли, качая головой:

— Они тебя беспрекословно слушаются. Они всегда такие покорные?

Она рассмеялась:

— Боже мой, нет! Хотя сейчас они стали послушнее. — Она разлила кофе в чашки. — Вот твой кофе. Пей, пока он не остыл.

— Спасибо. — Он удобно устроился на диване и сделал большой глоток горячего крепкого кофе.

Поверх края кружки он мельком поглядывал на Холли О'Мару. Хотя он встречался с ней всего несколько раз, он был уверен, что она изменилась. Он пытался понять, как именно. Стало ли худее ее лицо? Не потому ли ее темные глаза теперь кажутся больше, губы полнее, а скулы резче?

— Я надеюсь, ты понимаешь, что я очень тебе благодарен, — сказал он. — Честно говоря, я удивлен, что ты так легко управилась с близнецами после смерти Челси.

Холли кивнула:

— Были небольшие проблемы, но с каждым днем наши отношения становятся лучше.

Грей с некой тревогой подумал о «небольших проблемах». Он немного помолчал, попивая кофе.

— Как твоя лодыжка? — вежливо спросила Холли.

— О, прекрасно. — Он поморщился, вспомнив наводнение, а затем свой перелом. — Ты не представляешь, как я жалею, что не смог приехать сюда раньше.

Она хмыкнула:

— Должна признаться, мне было нелегко убедить Анну и Джоша в том, что ты не мог приехать из-за паводков.

— Мне жаль.

Она покачала головой:

— Нет, от тебя это не зависело. И ты правильно поступил, что попросил меня не рассказывать им о твоем переломе. Они только что потеряли маму. Они были бы ужасно расстроены, если бы узнали, что пострадал и их папа.

— Я вряд ли чем-то мог им помочь, передвигаясь на костылях.

— Представляю твою поездку домой, — согласилась Холли, улыбаясь. — Двадцать часов в самолете с двумя непослушными шестилетними близнецами, а ты на костылях.

— Точно. — Грей наклонился вперед, жаждая озвучить вопрос, который его терзал: — Как, по-твоему, Анна и Джош воспримут поездку в Австралию вместе со мной?

Холли опустила глаза и стала пристально разглядывать чашку с кофе, вертя ее в руках.

У Грея сжалось горло.

— Я живу в таком месте, которое совсем не похоже на их нынешний дом...

Холли посмотрела в его глаза хмурясь.

Он заговорил быстрее, стараясь разъяснить свою точку зрения:

— В этой квартире для детей слишком много грустных воспоминаний. Разве отъезд не поможет им забыться?

Холли разомкнула губы, будто приготовившись ответить, но промолчала.

Грей напрягся всем телом.

— Ты согласна со мной? — Он напряженно повел плечами. — Ты знаешь моих детей лучше меня. Я ценю твое мнение.

Холли ответила с едва заметной улыбкой:

— Я совершенно уверена в том, что с ними будет все в порядке, но я не обещаю, что тебе будет легко, Грей. Я не эксперт, но из того, что я читала...

— Читала? — Он напрягся. Будучи скотоводом, Грей привык полагаться на практический опыт, а не на теорию.

Вероятно, Холли догадалась о его сомнениях и покраснела. Однако она заговорила, прищурив карие глаза и вздернув подбородок:

— Я никогда прежде не занималась детьми, потерявшими родителей. Поэтому я консультировалась с терапевтом, который отправил меня к психологу. И я прочла немало литературы на эту тему. В конце концов, книги пишутся знатоками своего дела.

Грей почувствовал, как у него горит затылок. Он старался избегать взгляда Холли.

— И что говорят знатоки своего дела?

Холли очень осторожно поставила кружку с кофе на стол, будто она была антикварной.

— Детям, потерявшим своих родителей, нужна размеренная и предсказуемая жизнь, упорядоченность и безопасность.

Грею стало не по себе. В необжитой местности Австралии вряд ли можно вести размеренную и предсказуемую жизнь. Благополучие скотоводов и их семей зависит от милости природы и колебаний на финансовых рынках. Ежедневно им приходится мириться с изоляцией и удаленностью от цивилизации.

Он вспомнил, как ненавидела подобную жизнь его прежняя жена, и подумал о том, как прошли для него последние три месяца. Его ранчо было отрезано от мира из-за паводка, у него почти закончилось продовольствие, а потом он сломал лодыжку, переправляясь через бурный ручей.

Одолеваемый сомнениями, Грей резко поднялся, подошел к окну и посмотрел на беспокойный город. Не глядя на Холли, он мрачно произнес:

— Если знатоки из твоих книг правы, меньше всего моим детям нужны новые испытания. — С несчастным видом он скрестил на груди руки и воинственно выпятил челюсть: — Я планирую перевезти Анну и Джоша на другой конец света, где совсем иная жизнь, но судя по твоим книгам, я намерен совершить самый ужасный из возможных поступков.

 Мгновение Холли испытывала сильное искушение. Ей хотелось сказать Грею, что его детям лучше остаться в Манхэттене. Конечно, им будет лучше оставаться в привычной атмосфере, ходить в престижную школу и играть со знакомыми детьми.

В течение трех месяцев она пыталась следовать советам психологов. Она тщательно планировала их приемы пищи, баловала, читала сказки перед сном и часто обнимала.

Но она не могла предположить, что Грею не удастся удовлетворять потребности своих детей. Она стала свидетелем проявления его глубоких эмоций, когда он впервые встретился с детьми после разлуки. И она видела невероятное напряжение на его лице прямо сейчас, пока он ждал ее ответа.

Грей не просто сильный мужчина, заявивший о своих правах на детей. Он человек, который очень любит своих детей. Родители Челси сказали Холли, что за последние три года он совершал тяжелое путешествие из Австралии в США по нескольку раз в год, только чтобы увидеться с детьми.