Научно-фантастические рассказы американских писателей - Страница 52
Марта вошла в большую рабочую комнату здания № 1; там было человек десять. С облегчением Марта освободилась от своей кислородной ноши и, закурив сигарету, первую с утра, оглядела присутствующих. Старый Селим фон Олмхорст (наполовину турок, наполовину немец), один из двух ее коллег археологов, сидел в конце длинного стола, напротив стены, и курил большую изогнутую трубку. Он внимательно изучал какую-то записную книжку, в которой явно не хватало страниц. Сахико Коремицу, девушка-офицер Технической службы, низко склонилась над своей работой под ярким светом двух ламп. Пилот, вернувшийся с разведки, докладывал о своем полете. Его слушали полковник Хаберт Пенроуз — начальник Отдела технического снабжения Космической службы и капитан разведки Фильд. Две девушки из Службы сигнализации просматривали текст вчерашней телевизионной хроники, которая передавалась на “Сирано”, лежащий на орбите, удаленной на пять тысяч миль от планеты, а оттуда уже — через Луну на Землю. С ними сидел Сид Чемберлен, транспланетный корреспондент “Ньюс сервис”. Он был штатским, как Марта и Селим, о чем свидетельствовали белая рубашка и синяя безрукавка.
Майор Линдеманн из инженерных войск обсуждал с одним из своих помощников какие-то проекты на чертежной доске. Зачерпнув кружкой теплую воду, чтобы умыться, Марта с надеждой подумала, что было бы неплохо, если бы это оказался план постройки водопровода. Затем, захватив свои записи и зарисовки, она прошла в конец стола, где сидел Селим. Как обычно, по дороге она остановилась около Сахико. Девушка японка занималась реставрацией того, что пятьсот столетий назад было книгой. Толстая бинокулярная лупа прикрывала ее глаза. Черный ремешок почти не выделялся на фоне гладких блестящих волос. Осторожно, по кусочкам, собирала она поврежденную страницу с помощью тончайшей иголочки, вставленной в медную оправку. Выпустив на секунду крошечную, как снежинка, частичку, Сахико подхватывала ее пинцетом и опускала на лист прозрачного пластиката, на котором она восстанавливала страницу. Затем она обрызгивала ее закрепителем из маленького пульверизатора. Следить за ее работой было истинным наслаждением. Движения были точными и изящными, как взмах дирижерской палочки.
— Привет, Марта. Что, уже время коктейля? — спросила Сахико, не поднимая головы. Она боялась, что даже легкое движение может сдуть лежащую перед ней пушистую массу.
— Нет. Еще только пятнадцать тридцать. Я там все закончила. Не знаю, обрадует ли вас эта новость, но книг я больше не нашла.
Сахико сняла лупу и, прикрыв глаза ладонями, откинулась в кресле.
— Да нет. Мне нравится эта работа. Я ее называю микроребусом. Но вот эта книга — просто мучение. Селим нашел ее в раскрытом виде. На ней была навалена какая-то тяжесть. Страницы почти совсем уничтожены.
Затем после некоторого колебания она сказала:
— Но если бы можно было потом что-нибудь прочитать, после того как я закончу… — В голосе прозвучал легкий упрек.
Отвечая ей, Марта почувствовала, что невольно защищается:
— Когда-нибудь сможем. Вспомните, сколько времени понадобилось, чтобы прочитать египетские иероглифы уже после того, как нашли Розеттский камень.
Сахико улыбнулась.
— Да, я знаю. Но был Розеттский камень. А на Марсе такого камня нет. Последнее поколение марсиан вымирало в то время, когда первый кроманьонский пещерный художник рисовал оленей и бизонов, и не было моста, который связал бы две цивилизации. Между ними — пятьдесят тысяч лет и пятьдесят миллионов миль.
— Но мы найдем этот мост. Что-нибудь обязательно даст нам значение нескольких слов, а с их помощью мы докопаемся до смысла других. Вполне вероятно, что мы не сумеем разгадать этот язык, но первые шаги мы сделаем, а в будущем кто-нибудь продолжит нашу работу.
Сахико отняла руки от глаз. Она старалась не смотреть на яркий свет. Затем снова улыбнулась широкой дружеской улыбкой.
— Я верю, что так и будет. Я очень надеюсь. Будет просто замечательно, если вы первая сделаете это открытие, Марта, и мы получим возможность читать то, что писали эти люди. Тогда этот мертвый город вновь оживет, — ее улыбка медленно исчезала. — Но пока, кажется, нет никакой надежды.
— Вы не нашли больше картинок?
Сахико отрицательно покачала головой. Если бы она и нашла их, вряд ли это имело бы большое значение. Они нашли уже сотни картинок с надписями, но так и не могли установить связи между изображением и текстом.
Никто больше не сказал ни слова. Сахико опустила на глаза лупу и склонилась над книгой.
Селим фон Олмхорст оторвался от своих записей и вынул трубку изо рта.
— Все там закончили? — спросил он, выпуская дым.
— Все, как было намечено. — Она положила свои записи и зарисовки на стол.
— Капитан Джиквел уже начал продувать здание сжатым воздухом с пятого этажа вниз. Вход там на шестом этаже. Как только он кончит продувание, будут включены кислородные генераторы. Я очистила ему место для работы.
Фон Олмхорст кивнул головой.
— Там было совсем немного дела, — сказал он. — А вы не знаете, Марта, какое следующее здание выбрал Тони Латтимер?
— Кажется, то высокое, с конической верхушкой. Я слышала, как он там просверливал шпур для взрывателя.
— Ну что ж, надеюсь, что хоть здесь нам повезет и мы что-нибудь найдем.
Марсианские строения, которые они обследовали до сих пор, были нежилыми, и все содержимое их было, по-видимому, вывезено. Вещи, очевидно, растаскивали постепенно, пока здание не было полностью опустошено. В течение столетий, по мере того как город умирал, шел процесс самоуничтожения. Она сказала об этом Селиму.
— Да. И мы всегда с этим сталкиваемся, за исключением, может быть, таких мест, как Помпея. А вы видели хоть один римский город в Италии? Ну, скажем, Минтурны? Сначала жители разобрали одну часть города, чтобы привести в порядок другую, а, после того как они покинули город, пришел новый народ и разрушил до основания то, что еще сохранилось. Даже камни растаскивали для починки дорог, и этот процесс продолжался до тех пор, пока от города не осталось ничего, кроме следов фундамента. Но на сей раз нам повезло. Здесь погибли последние марсиане, и за ними уже никого не было, никакого нашествия варваров. — Он не спеша докуривал трубку. — В ближайшие дни, Марта, я собираюсь взломать одно из зданий и посмотреть, что же там было, когда умер последний из них. Вот тогда мы узнаем историю гибели этой цивилизации.
— Да, но если мы сможем читать их книги, то у нас будет все жизнеописание, а не только некролог. — Она помолчала, не решаясь высказать вслух свои мысли. — В один прекрасный день мы непременно узнаем это, — сказала она наконец и посмотрела на часы. — Я хочу до обеда еще немножко поработать над списками.
На мгновение на лице старого археолога промелькнуло недовольство. Он хотел что-то сказать, затем, видимо, передумал и снова сунул трубку в рот. По выражению его лица Марта поняла, что разговор окончен. Старый археолог размышлял. Он считал, что она напрасно тратит время и силы. То и другое принадлежало экспедиции, и с этой точки зрения он был прав — она понимала; но ведь, в конце концов, должны же быть какие-то пути к дешифровке.
Марта молча повернулась и пошла к своему месту, устроенному в центре стола из упаковочных ящиков.
Фотокопии восстановленных книжных страниц и пачки сделанных ею транскрипций лежали на столе вперемежку с тетрадями, в которые были выписаны слова. Марта села, закурила новую сигарету и взяла верхний листок из пачки еще не изученного материала. Это была фотокопия страницы, напоминающей титульный лист какого-то периодического издания. Марта вспомнила. Она сама нашла эту страницу дня два тому назад в стенном шкафу, в подвале, который только что кончила обследовать. Она внимательно рассматривала снимок. Ей удалось установить, правда еще очень предположительно, марсианскую систему произношения. Длинные вертикальные значки были гласными. Их было всего десять. Не очень много, принимая во внимание то, что существовали, по всей вероятности, отдельные буквы для обозначения долгих и кратких звуков. Двадцать начерченных горизонтально букв были согласными. Вряд ли разработанная ею система произношения точно соответствовала марсианской, однако она выписала несколько тысяч марсианских слов и могла все их произнести. На этом все кончалось. Она могла произносить около трех тысяч слов, но их значение оставалось для нее тайной.