Научи меня плохому (СИ) - Страница 81

Рома, слушая его, подпер щеку ладонью, и смотрел уныло.

— Она тебя точно приворожила. По-другому я объяснить не могу.

Жданов оттолкнулся рукой от края стола и откатился на кресле немного назад.

— Да черт его знает, — с усмешкой проговорил он. — Но меня пока все устраивает.

— Вот это меня больше всего и беспокоит. Хотя бы для вида посопротивлялся.

— Пока Катька сопротивляется, у меня на свое сопротивление времени не остается.

— А Кира знает?

Андрей посерьезнел.

— Нет. Но ты можешь ей сообщить. К чему скрывать-то?

— Я сообщить?! — изумился Рома, и тут же поднялся. — Ну уж нет, мне достаточно одной сломанной руки. Разбирайся сам.

— А еще друг называется, — шутливо поддел его Жданов, но Рома уже поторопился прикрыть за собой дверь кабинета.

Показ начался с небольшим опозданием. Ничего катастрафического, стандартная ситуация, на подобных мероприятиях никто и не ждет, что все начнется минута в минуту, как запланировано. К тому же, гости были увлечены обсуждением совместного появления молодой четы Ждановых. Слух о грядущем разводе уже не первый день гулял по городу, вызывая злорадство и насмешку у многих, а тут такое триумфальное появление, рука об руку, и Андрей Жданов выглядит вполне довольным и счастливым. Руку жены из своей не выпускает, и в какой-то момент сложилось такое впечатление, что он и на подиум, для того, чтобы открыть показ, поднимется вместе с Катей. Но нет, оставил ее рядом со своими родителями, но постоянно смотрел на нее, даже во время произнесения речи. Да, в этот вечер поводов для разговоров и обсуждений стало гораздо больше. На молодую Жданову смотрели все, на нее оборачивались, и оценивающе окидывали взглядами. А еще некоторые осмеливались задавать вопросы, вот только ответы подробностями не радовали, любителям сплетен пришлось удовлетвориться намеками и многозначительными улыбками.

— Ты посмотри, какая изворотливая оказалась, — говорила Елена Шестикова Виктории Клочковой, стоя в сторонке. — Интересно, что она сделала, чтобы он к ней вернулся? Ты не знаешь?

— Даже не представляю, — с сожалением проговорила Вика, отпивая глоток шампанского. — Но Кира просто в шоке, едва держится.

— Бедная Кирюша. Сколько она пережила по вине этого гада. А теперь еще эту терпеть приходится.

— О чем шушукаемся, девочки? — поинтересовался Александр Воропаев, бесшумно приблизившись к ним.

Елена расправила плечи, а потом указала рукой, в которой держала бокал, в сторону Кати.

— О ней. Сегодня все опять говорят о ней.

Александр ухмыльнулся.

— Да, кто бы мог подумать. Катя Пушкарева сама, наверное, о такой популярности не мечтала.

Вика презрительно фыркнула.

— Ты так считаешь? А я уверена, что это был досконально разработанный план.

— Ну, в принципе, Пушкарева неплохой аналитик.

Вика моргнула, но поторопилась кивнуть.

— Вот и я о том! Но что он в ней нашел, мне кто-нибудь объяснит?

Воропаев обнял ее за талию.

— Когд-нибудь Андрюша напишет мемуары, из них мы все тайны и узнаем.

Шестикова рассмеялась.

— Наверное, наверное. Раньше точно не расколется, мне назло молчать будет. Дождется пока мне стукнет семьдесят, и слава мне уже будет без надобности.

— А ты всерьез рассчитываешь прославиться на имени Андрюши Жданова? Я думал, ты умнее, Лен.

Катя повернулась лицом к свекрови, потом осторожно дотронулась до пылающих щек.

— Жарко? — шепнула ей Маргарита.

Катя кивнула, снова стала смотреть на подиум. Чувствовала чужие взгляды, прикованные к ней, и старалась не обращать на них внимания. Хотя, еще помнила, каким возмущенным взглядом ее Кира просверлила, когда они с Андреем появились в зале рука об руку. До сих пор мороз по коже.

Маргарита осторожно дотронулась до ее руки.

— Ты присядь, я попрошу тебе воды принести. Ты, вообще, хорошо себя чувствуешь? Не тошнит?

Катя неопнимающе нахмурилась.

— Да нет. С чего бы?

Та странно замялась.

— Ну, всякое бывает. — А как только вернулся Андрей, строгим голосом проговорила: — Выведи Катю на свежий воздух, ей душно.

— Тебе душно? — Они пробирались мимо гостей, плотным кольцом окруживших подиум, улыбались и кивали знакомым, и Катя только вздохнула с облегчением, когда они из зала вышли.

— Мне не душно, — проворчала она, — мне тошно. Андрей, нас все обсуждают!

— Да и пусть обсуждают, тебе жалко, что ли? Повод-то хороший.

— Правда? — ахнула Катя в притворном удивлении. — Замечательно.

— Не вредничай, — попросил он. Они подошли к перилам просторного балкона, посмотрели вниз, и Андрей жену обнял. — Родители рады, между прочим. И твои, и мои. Ты ведь хорошая дочь, ты должна быть собой довольна.

— Убери руку от моей груди, ты платье мне мнешь.

Жданов расстроенно вздохнул и руку убрал. Но пожаловался:

— Ты не чуткая, Катерина.

— Да, я не чуткая. Тебе ведь не нужна такая жена? Я буду тебя пилить, направлять тебя на путь, которым ты идти совсем не хочешь. И, вообще, у нас разные привычки и интересы.

Жданов с готовностью кивнул.

— Точно, ты даже сексом со мной не занимаешься.

— И я про то же! — Она повернулась к нему и с горячностью продолжила, точнее, попыталась: — Андрей, мы должны серьезно отнестись к нашим противоречиям…

Он за подбородок ее взял, потом поцеловал в губы. А когда отстранился, с довольной улыбкой проговорил:

— Обожаю, когда ты мне перечишь. Так приятно заставлять тебя молчать.

Катя сурово сдвинула брови.

— Ты меня совсем не слушаешь.

— Я слушаю, милая. Иногда мне даже смешно. Ты не замерзла?

Она отвернулась от него, расстроенная еще одной неудачной попыткой. Андрей же улыбнулся, и обнял ее одной рукой за плечи, закрывая от прохладного вечернего ветра. Прижался губами к ее щеке.

— Не грусти. Разрешаю тебе дома попробовать еще раз.

— Зачем? Ты все равно меня всерьез не воспринимаешь.

— Воспринимаю, — удивился он. Подумал и решил добавить: — Только тебя я всерьез и воспринимаю.

Катя, кажется, не поверила, а, возможно, попросту не прониклась его словами. Промолчала, они постояли еще немного, потом решили вернуться в зал.

Перед окончанием вечера, мать отвела его в сторонку. Взяла под локоть, и настойчиво заглянула в глаза, Андрей даже забеспокоился немного, не понимая, что он не так сделал. Но, как оказалось, маму волновало несколько другое. Она пару секунд собиралась с мыслями, после чего осторожно поинтересовалась:

— Скажи мне правду: Катя беременна? Вы поэтому помирились?

Жданов рот приоткрыл, пребывая в полной растерянности, затем головой покачал.

— Нет, мамуль.

— Что нет? Не беременна или…

— Не поэтому мы помирились. И она не беременна. Насколько я знаю… Да точно не беременна!

— Да? — Маргарита нахмурилась, кажется, расстроившись. — А я подумала… Она неважно себя чувствует.

— А что ты хочешь? Нам сегодня прохода не давали, а она этого не любит.

— Значит, не беременна.

— Нет. — Смотрел матери в глаза некоторое время, и, в итоге, выдохнул: — Но я над этим работаю.

На губах Маргариты мелькнула улыбка, а сам Андрей многозначительно хмыкнул.

— Да, да, дожили.

— Скорее уж, дождались. Мы с отцом.

— Мам, ты только никому не говори. И Кате не говори!

Маргарита непонимающе нахмурилась, и Андрей поторопился объяснить:

— Ты же ее знаешь, ее такие разговоры смущают.

Мать погладила его по руке.

— Хорошо, хорошо. Сами расскажете, когда время придет. Но я очень рада, что вы помирились, Андрюш, правда рада.

— И я, мамуль. Кстати, что мне ей сказать, чтобы она окончательно меня простила?

Маргарита удивилась.

— Не знаю. — И с едва слышимой долей ехидства, предположила: — Люблю?

Глядя матери в спину, Андрей невесело хмыкнул и проворчал себе под нос:

— Люблю… Будто она поверит.

Всю дорогу домой Жданов обдумывал этот совет, данный матерью. Поглядывал искоса на жену, пытаясь предугадать ее реакцию, и не мог. Сейчас уже не мог. А ведь когда-то считал, что Катя Пушкарева для него, как открытая книга. А теперь кучу времени тратит на то, чтобы понять какую-нибудь короткую фразу, сказанную ею утром, небрежно брошенную, а он весь день вспоминает, обдумывает и не всегда находит верный ответ или решение. Это же Катя! Разве с ней можно что-то знать наверняка. Порой он пугался того, что у нее в голове творится. Столько планов, затей, выводов. Наверне, если бы он все их знал, окончательно бы запутался, и противостоять не смог, сдался бы на милость победителя. Как хорошо, что он не знает. Только благодаря этому еще в состоянии ее в тупик ставить, и все ее рациональные измышления портить.