Научи меня любить - Страница 22

Он посмотрел на нее напряженным, пронизывающим взглядом.

— Что ж. Тогда давай убедимся, что ты действительно готова, милая.

Джек дотронулся до ее груди. Его руки поползли вниз, на ее плоский живот, потом еще ниже, пальцы скользнули внутрь. Пейдж вздрогнула.

Его прикосновения были нежными, легкими, волнующими. Теплыми. Она не смогла сдержать приглушенный стон, сорвавшийся с губ и разрушивший тишину, повисшую в спальне.

Джек прижался к ней. Девушка не видела ничего, кроме его лица, не слышала ничего, кроме его дыхания. Его глаза мерцали, как два серебристых озера. С губ слетало неровное дыхание. От него исходил запах горячей страсти, желания, мужского начала. Мышцы его тела были напряжены.

Он снова поцеловал ее. Сильные руки метались по ее телу, возбуждая каждую клеточку, еще больше усиливая ее желание.

Молодой человек скользнул вниз по ее влажному телу, сомкнув губы на груди. Он ласкал ее с такой страстью и нежностью, что у Пейдж на глазах выступили слезы.

Вудро никогда не прикасался к ней с такой нежностью. Не соблазнял ее, не волновал. Вудро только получал удовольствие. Сам брал то, что хотел. Именно брал. Потому что сама она ничего не могла ему дать, не зная, как это сделать.

— Скажи мне, что делать.

— Просто смотри на меня, милая. — Джек поймал ее взгляд. — Смотри и чувствуй. — Он помолчал. — Ты предохраняешься?

Девушка кивнула. Он раздвинул ее ноги и соединился с ней одним мощным долгим движением, коснулся лбом ее лба, словно ему нужно было перевести дыхание.

Потом слегка пошевелил бедрами. Ее охватило пламя. Пейдж подвинулась к нему, как будто умоляя о продолжении.

Джек начал медленно двигаться, проникая все глубже. Его руки продолжали ласкать ее, заставляя терять сознание от удовольствия. Каждая секунда приносила такие невероятные ощущения, о которых она даже не мечтала.

Внутри нее поднималось напряжение. Сильнее, сильнее. Быстрее, быстрее. А потом это произошло. Небеса разверзлись, земля дрогнула. Пейдж Кэссиди наконец познала истинное наслаждение.

— Ну же, детка, — простонал Джек. — Вот так.

Ее тело сжалось, заряжая его своим трепетом. Он прижался к ней что было сил, и они вместе взлетели на вершину удовольствия.

Их сердца бились в унисон. Дыхание вторило друг другу.

Тебе понравилось?

Этот вопрос вертелся на языке Пейдж, готовый слететь в любую минуту. Ей хотелось знать, о чем он думал, лежа рядом с ней, но не хватало решимости спросить. Она боялась услышать ответ, поэтому промолчала, обвила руки вокруг него и закрыла глаза. И впервые с тех пор, как встретила Джека Мишена, девушка уснула спокойно и крепко.

Джек смотрел на спящую Пейдж и пытался разобраться с чувствами, теснившими грудь.

Он не собирался предаваться с ней любви в ту ночь. В его планы входили лишь прикосновения и поцелуи. Сцена на стадионе должна была завершить вечер. Но все произошло не так, как он рассчитывал, а совсем по-другому. Потому что Пейдж была другой.

Нет, она не симпатичная дурочка, каких много. Она очаровательна, непосредственна, мила, умна, краснеет, смущаясь от его двусмысленных шуточек. Женщины, с которыми обычно общался Джек, — те, с кем можно было проводить время, не опасаясь за свою свободу, которые не искали серьезных отношений, как и он, — даже не умели краснеть. Пейдж к тому же оказалась на редкость внимательной и способной на сочувствие. Он не мог забыть ее взгляда, когда она смотрела вслед Дженни Турновир. В ее глазах читалось желание помочь, защитить.

Да, Пейдж хороший человек. Но дело не только в этом. Ей удалось затронуть какие-то глубинные, потаенные струнки его души.

Ни одна женщина не смогла заставить его почувствовать… Господи, просто почувствовать. Вот что самое главное. Она привлекала его не только в физическом смысле. Пейдж умудрилась взволновать в нем чувства, хотя он был уверен, что они уснули навсегда.

И еще она изменила его представления о сексе. У него бывал секс медленный и томный. Быстрый и страстный. Но никогда не случался такой, как с ней: потрясающий, необычный, безумный.

Никогда прежде Джеку не хотелось раствориться в женщине и стать ее единственным мужчиной, чтобы больше никто не касался ее. Никогда.

Он не относился к людям как к собственности. Даже к первой жене. Она была его первой любовью. Он сходил с ума от чувства к ней. Но прежде Джек не испытывал такого всепоглощающего стремления, как теперь, когда он смотрел на Пейдж. Ему хотелось обнять ее, прижать к себе, защитить от мира, соединиться с ней, ощутить ее горячее тело и, затаив дыхание, взлетать к небесам, забываясь от наслаждения. Сумасшествие какое-то! Но он не мог ничего поделать со своими чувствами, не мог не замечать их. Оставалось лишь выбраться из постели и немедленно уйти.

Да. Так и следует поступить. Потому что иначе он не был бы Джеком Мишеном. Все всегда шло по одному сценарию: Джек приезжал в какой-нибудь городок и жил там, пока не становилось скучно, пока не завязывались отношения с людьми. Вечный странник, он нигде не задерживался надолго.

И неважно, что на этот раз ему очень хотелось остаться.

— Ух ты! Ты сегодня выглядишь отлично, на пять баллов. Прямо в жар бросает, — заметила проницательная Долорес, когда Пейдж вошла в офис газеты «Вестник Инспирейшна» следующим утром после самой невероятной ночи в своей жизни.

Урок. Это всего лишь урок. Восхитительный, надо признать.

Разумеется, если случившееся было всего лишь обучением, передачей мастерства, так сказать, и ничем более, то это просто замечательно. Всем известно: когда учеба в радость, то усвоение материала проходит лучше.

— А мне не жарко. — Ни разгоряченной, ни уставшей, ни изнемогающей от желания девушка себя не чувствовала.

Нет, она ощущала лишь любопытство и страх. Они с Джеком предавались любви еще несколько раз. Но ни слова не было сказано о том, что между ними произошло. Пейдж намеревалась расспросить его утром о своих успехах, пообещав себе накануне, что непременно узнает его мысли. Но когда она проснулась, его не оказалось рядом.

— Да и у нас здесь сегодня прохладно. — Пейдж бросила взгляд на новый термостат на стене.

— Будем надеяться, что этот останется целым. — Долорес выразительно посмотрела на Уолли и повернулась к Пейдж. — А вообще-то я имела в виду, что бросает в жар не от температуры, а от твоего вида. — В ее глазах мелькнули лукавые огоньки. — Боже мой, а что это ты так разоделась? Новый наряд?

— Да что ты. Старье. — Пейдж провела рукой по сарафану в цветочек, несколько более короткому и узкому, чем ее обычные мешковатые платья. Сегодня ей захотелось одеться именно так. Легкая дышащая ткань приятно ласкала кожу, цвет радовал глаз.

Таково было ее настроение сегодня. Радостное. Приподнятое. Она была готова свернуть горы, взяться за любую, даже самую сложную работу.

— У тебя сегодня интервью с Би Кромвелл.

Или все-таки с самой сложной она поторопилась? Пейдж почувствовала неприятный спазм в желудке и посмотрела на Уолли.

— С кем у меня интервью?

— С Би Кромвелл. Ну ты знаешь ее. Высокая старушка с подсиненными волосами и чудовищным характером.

— А я-то подумала, что ослышалась.

Би Кромвелл! Дама восьмидесяти пяти лет, самая неприятная, злобная в округе, регулярно игравшая в клубе в «бинго». Сплетница, готовая ругать всех и вся. Она жевала табак и сплевывала на землю. Спаси Господи того несчастного, что ненароком окажется у нее на пути. Ее и терпели в городе только из-за того, что — так уж случилось — она была очень богата.

— Не шути так. Это жестоко.

Уолли чихнул, да так громко, что чашка на его столе звякнула. Он поежился и натянул свитер.

— Я простудился. Мне холодно.

— Но сегодня у нас тепло.

— Это меня и подкосило. То жара немыслимая. То холод, как в Антарктиде. Какой организм такое вынесет? У меня высокая температура.